Надя ела и молчала. Ела она красиво, большинство заталкивает еду в рот как-то отвратительно, а у нее хорошо получалось: спокойно, эстетично, как у леди.
– Зачем вы так мелочитесь, – она прожевала и подала голос, – я давно недоумеваю, за какие грехи нам шестидневная школьная неделя. Вот была бы пятница, как у всех нормальных людей, последним учебным днем.
Паша пришел в восторг, как идеально повернулся разговор.
– И как бы ты тогда провела свободную субботу? Что бы сделало этот день идеальным? – спросил как можно более непринужденно, чтобы ребята не заподозрили ничего.
Надя жевала и думала, что ответить. Дима сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел на Надю. Пашу радовало, что он хотя бы не открещивается от разговора.
– Во-первых, идеальным день может быть только в конце мая. Когда ты влюблен в предстоящее лето и легко вдыхаешь теплый весенний воздух, осознавая, что скоро каникулы. Я встала бы в пять утра. – Надя бросила быстрый настороженный взгляд на Диму. Боялась, что он снова начнет комментировать, но он молчал. – Всегда встаю рано весной и летом, когда солнечный день длинный. Зимой не могу, сил нет… А после подъема растяжка, конечно. А потом вышла бы в кафе (у нас около дома замечательное кафе, мое любимое), чтобы выпить горячего кофе со сливками и круассаном. По-другому завтракать я не люблю, а мама заставляет… И вот уже после можно окунаться в водоворот дел: сходить на тренировку или почитать, или иностранным языком заняться. Главное, чтобы без спешки, в которой даже свои мысли не слышишь… А у вас как?
Паша ликовал. Едва ли Надя ответила бы так же, если бы он задал этот же самый вопрос в формате эксперимента. Теперь очередь Димы. Он пошевелился, сделал глоток уже остывшего чая.
– Не думать о делах – вот это идеальный день. Когда ты просыпаешься, пытаешься вспомнить, сколько сегодня тебе нужно успеть сделать, и понимаешь, что день свободен. И завтракать можно час, и фильм посмотреть, не боясь никуда опоздать. Ничего не надо, только ощущение выходного в голове, – сказал он.
Они замолчали, Надя ела свою карбонару.
– Паш, начинай уже свой эксперимент, – сказал Дима пару минут спустя, – сколько можно тянуть.
Паша открыл сумку и порылся. Потом достал все, что в ней было – несколько учебников и конспекты – и еще раз засунул голову в сумку.
– Мне очень неудобно, – Паша выглядел ужасно смущенным, – но я забыл дома листы с вопросами.
– Потрясающая безалаберность. Надя, фас! – И Дима внимательно посмотрел на нее.
– Дима, у меня к тебе простая просьба: пожалуйста, не сравнивай меня с собакой. Как считаешь, не перебор с моей стороны просить о таком?
– Еще раз извините меня, я правда как-то сглупил, – сказал Паша, от стыда не зная, куда деть глаза.
– В интернете их найти можно? Это же из журнала какого-то, – спросил Дима.
– Я там вопросы местами поменял, чтобы от меньшей откровенности к большей шли, чтобы логично было.
– Ну тогда по домам, что еще тут можно сказать.
Официант принес счет.
– Пополам? – спросил Дима у Паши.
Тот кивнул.
– Подождите, у меня тоже есть…
Надя хотела достать деньги из сумочки, но Паша ее остановил:
– Не нужно, убери.
Дима быстро глянул, сколько стоила паста. Раньше он с легкостью бы приложил карту к терминалу, не задумываясь, но сейчас, когда каждый поход в кафе – это три часа работы, в душе его появилось смятение. Ему было жалко платить за то, что он не ел. Секунду посомневавшись, Дима тряхнул головой: «Докатился, девушку угостить жмусь! Получается, я сомневаюсь, что смогу каких-то триста рублей заработать еще?»
– Благодарю, – искренне улыбнулась Надя. Ей был приятен такой знак внимания.
Из кафе вышли вместе и, хоть разошлись в разные стороны, Пашу не покидало ощущение, что все немного оттаяли.
Глава 5
Когда ты в последний раз пел в одиночестве? А для кого-нибудь другого?
Надя открыла дверь и крикнула:
– Мам, я дома!
– Иди на кухню, – послышалось из глубины квартиры.
Надя сняла плащ, аккуратно повесила его на вешалку, пригладила волосы.
– Где ты была так долго? – спросила румяная от готовки мама, когда Надя появилась в дверном проеме огромной кухни.
– Сначала балет, а потом… А что ты делаешь? И папа где?
– Папа? Работает, я же говорила, у него крупный заказ от государства, поэтому на какое-то время мы его потеряли.
– Если хоть один вечер субботы выпадет из рабочего графика, все рухнет, да?
Мама, удивленная едва различимым скепсисом и ядом в Надином голосе, обернулась.
– Солнце мое, а ты хотела с ним вечер провести, да? Не злись, он для нас работает, ты же знаешь. Сейчас я пасту приготовлю, в духовке вишневый пирог, хочешь, пойдем с ужином в гостиную и фильм посмотрим? Какой хочешь? Проведем вечер вместе, согласна? – Мама подошла к Наде и легонько провела по ее щеке ладонью. – Или я не котируюсь и нужен только папа, как в детстве?
Надя улыбнулась. Мама всегда в шутку припоминала ей период ее раннего детства, когда Надя ходила хвостиком за ласковым и добрым папой и даже спать ложилась только при условии, что именно он придет ее поцеловать перед сном.
– Что ты, мамочка, ты всегда котируешься.
– Ну и чудно! Иди включай, а я пока все принесу.
Мама принесла много вкусностей, и, укрывшись одним пледом, они устроились на диване, кино началось.
– «Весна на Заречной улице»? Снова? Надюш, который раз ты уже смотришь этот фильм?
– Я его люблю.
Они принялись за пасту.
– Вкусно? – чуть-чуть волнуясь, спросила мама. Она всегда с трепетом относилась к своим творениям, любила, чтобы все было сделано хорошо: картина ли, еда ли или же дочь. Дочерью она, конечно, гордилась и искренне считала, что на свете нет девочки более замечательной, чем ее Надюша.
– Очень. – Надя голодной не была, но
