раз за учебу платить не нужно и с долгами будет почти покончено, мне не нужно так много работать. Буду сидеть и учить. Весь год. Работать, конечно, придется, но только чтобы репетиторов оплатить. Не буду уже с утра до ночи пахать, как в этом году.
Надя слушала спокойного и рассудительного Диму и думала, что все у него будет хорошо. Он из тех, кто сражается до последнего. Он свое возьмет. Точно возьмет! Пусть не так легко, как хотелось бы, но ведь трудности только закаляют. Может быть, подумалось Наде, когда-нибудь, став успешным, он прилетит в Англию по делам и встретит там Веру. Надя даже живо представила этот момент. Он будет сидеть в ресторане, а она войдет в красивом темном платье, и он не сможет отвести от нее взгляда. Школьная любовь вспыхнет с новой силой, только в этот раз им ничего не помешает. Что вообще способно разлучить двух взрослых людей? Слава богу, куда меньше обстоятельств, нежели у школьников.
– А у вас какие парашюты? – Дима повернулся к ним и улыбнулся.
Вот и пруд показался. В солнечный майский день людей здесь оказалось куда больше, чем раньше.
– Я пилот пассажирского авиалайнера, поэтому у меня никаких парашютов. Падать так падать, – сказал Паша, когда они лавировали мимо компаний, сидящих на траве, стараясь найти свободное местечко.
– Ты доклад сдал уже? – спросил Дима.
– Нет еще. Дорабатываю. Сегодня просмотрю последний раз и отправлю. Результаты огласят только в конце августа, когда вторая волна уже закончится, поэтому документы в институт все равно буду подавать.
– А папа как? – спросила Надя.
– Нормально. Не лезет. Макс сказал, что если я поступлю туда, куда захочу, а родители станут мешать и угрожать, что не будут оплачивать учебу, он все оплатит. Оказывается, он накопил какую-то сумму, хватит мне на учебу.
Свободное место нашлось почти у самой воды. Они сели, и Надя подставила бледное, уставшее от прожитого года лицо солнцу.
– Надежда, а, Надежда, наш компас земной, – донесся до нее Димин голос, – срази нас своими идеальными далеко идущими планами.
Надя пожала плечами, продолжая довольно щуриться на солнце.
– Мне так и не позвонили после выступления и ничего не предложили. Да и ладно, – она говорила искренне, – буду продолжать заниматься балетом. А там, кто знает…
– Неплохая же компания у нас собралась, – сказал Паша.
– Чудная компания! Никаких перспектив, только русский «авось», – довольно поддакнул Дима.
Надя развернулась и легонько стукнула его по ноге. Он ойкнул.
– Перспективы есть, они просто пока туманные! – сказала она. – Туман же не означает, что впереди пустота, просто пока не видно. Движемся вперед и верим, вот и все.
Они замолчали. Надя заметила, что они вообще часто молчали. «Наверное, ты понимаешь, что нашел своих людей, когда сбиваешься со счета, пытаясь понять, сколько раз вы вместе вот так сидели в тишине и не говорили ни слова».
– Слушайте, ежики в тумане, я только сейчас подумал. Паш, слышишь?
– Что?
– Если у вас с ежиком Надеждой лямур, какой ты тогда вообще доклад пишешь? Не работают же вопросы.
Надя посмотрела на Пашу.
– Ну почему не работают? – Он улыбнулся и стал накручивать на палец травинку. – Вы вспомните себя месяц назад – ноль эмоций, может, раздражение. И все! А сейчас сидите болтаете, планами на будущее делитесь.
– Но не любовь же! Нет, я готов признать, что какие-то зачатки любви были, – Дима глянул на Надю, и она кивнула, припомнив ту короткую неделю, когда их тянуло друг к другу как магнитом, – но получилась совсем не любовь…
– Да, мы почему-то до любви не дотянули, – сказала Надя.
– Помните, я вам объяснял, как это работает? Выделяется окситоцин, который, конечно, любви способствует. Но в общем и целом это гормон привязанности, любой привязанности. Вопросы создают связь, доверие и помогают раскрыться друг перед другом. Не влюбились вы, наверное, потому, что в нужный момент не сделали решительных шагов и прежние влюбленности перевесили. Да, любви не получилось, но хорошая дружба…
– Паш, да ты научное открытие совершил: ежики умеют дружить! – засмеялся Дима.
Надя закатила глаза и подумала: «Ну что за человек!» – а потом тоже засмеялась. Паша был последним, кто сдался и расплылся в улыбке.
По пруду проплыли две уточки. Ровная гладь тут же зарябила. Надя прислонилась к Паше и стала смотреть, как лучи уже готовящегося к закату солнца золотят пруд, и ей вдруг четко представилось, как сидят они через десяток лет втроем в ресторане в Англии, смеются. У нее, Нади, блестяще получилось станцевать Одетту в Ковент-Гардене, Паша успешно выступил с докладом на научной конференции, а Дима приехал по делам бизнеса. Сидят они, значит, в этом ресторане, и вот именно тогда Дима вдруг меняется в лице, потому что узнает в только что вошедшей девушке в красивом платье Верочку – ту самую девочку, к которой впервые испытал что-то серьезное. Он скажет: «Так, ежики, я на секунду». Встанет из-за стола, подойдет к ней. Она, конечно, узнает его, как не узнать. Надя потом уже не станет наблюдать за ними, потому что Паша поцелует Надю и на ее безымянном пальце блеснет золотое колечко.
«Да, так и будет», – подумала Надя, и на душе стало спокойно.
