С вокзала сразу домой не поехал, зашел в кафе "Стрела". Бармен за стойкой ловко орудовал бутылкой и высокими стаканами. Усики у него были ниточкой. Как у белогвардейского офицера в старых фильмах.
Покойный Иванов не соврал.
18
Паша выждал три дня, ровно столько, сколько надо было – по его разумению. Он каждый свой шаг просчитывал и знал, как должен поступать.
Номер телефона бара "Стрела" он узнал в справочной, позвонил из телефона-автомата, попросил бармена позвать.
– Которого? – спросили его.
– Того, что с усиками ниточкой, – ответил Паша и услышал, как на том конце провода его невидимый собеседник крикнул кому-то:
– Тебя, Толик!
Теперь Паша имя этого человека знал и, когда тот трубку взял, сказал деловито-сухо:
– Здравствуй, Толик!
Тот еще только успел ответить: "Здравствуйте", а Паша уже снова заговорил, он вел разговор и точно знал, что за чем говорить должен:
– Так не пойдет, Толик, так мы не договаривались. Я вам бумаги ектенбаевские передал, а результат где? Я ведь не все передал, ты так и скажи Ектенбаеву. Если он шутить со мной вздумал, как бы не пожалел потом.
– Какие бумаги? О чем речь? – Толик растерялся, похоже, и Паша знал уже, что верный тон выбрал, все правильно говорит.
Сказал сухо в трубку:
– Я Иванову бумаги отдал и сказал ему: срок – одни сутки. Трое суток прошло – где деньги? Со мной нельзя так. Я обижусь.
– Иванов не передавал ничего.
Паша и сам знал это. Но суровость в голосе не смягчил, сказал, уже явно раздражаясь:
– Через два часа ответ мне должен быть! Или я оставшиеся у меня бумаги по другому адресу передам! Понял? Я перезвоню.
И трубку бросил. Он зацепил их, кажется, надежно. Несуществующими бумагами они заинтересовались очень, а Иванов неожиданно пропал, и они пребывают в панике. Теперь выясняется вдруг, что Иванов бумаги получил-таки. Вот загадка, попробуй разгадай.
Через два часа Паша перезвонил Толику. Тот говорил голосом тихим и вкрадчивым:
– Я бы с вами хотел встретиться. Для разговора.
– Нет! – сказал Паша жестко.
Если уж ты рыбу подсек, то вести ее надо уверенно, слабины не давать, иначе соскочит.
– Я встречусь только с самим Ектенбаевым. С глазу на глаз. Лично.
Толик хотел что-то вставить, но Паша говорить ему не позволил.
– В девять вечера Ектенбаев должен стоять у входа в твою "Стрелу". Один, иначе я не подойду к нему. Вы пытались уже обмануть меня один раз, я вам даю последнюю попытку. Если сегодня ничего не получится – я с вами больше дела не имею.
Положил трубку и вышел из кабины телефона-автомата. До девяти вечера еще была целая вечность. Побродил по улицам, поехал домой. Паша сейчас был абсолютно спокоен. Сам этому удивился – наверное, привыкает. Это как работа для него. Ничего особенного.
Поболтал с бабой Дашей. Та жаловалась на боль в суставах, Паша посочувствовал, спросил, может, лекарство какое от этой напасти есть.
– Могила все вылечит, – сказала баба Даша почти жизнерадостно.
– Рановато вы о могиле-то, – не согласился Паша.
– В самый раз. Человек подготовиться к этому должен.
"Должен, да не всякий, – подумал Паша. – Ектенбаев вон еще сколько прожить собирается, наверное. А жить-то осталось всего ничего".
Взглянул на часы. Ектенбаеву жить оставалось четыре часа тридцать минут. Плюс-минус пять минут. Но это роли не играет. За пять минут не наживешься.
19
К вокзалу Паша приехал без двадцати девять. Уже совсем темно стало, привокзальная площадь освещалась призрачным светом фонарей. Лица людей казались неживыми. Паша пересек площадь, на стоянке такси склонился к открытому окну машины. Водитель подремывал устало, намаялся за день, наверное.
– На Борщаговку едем, друг? – спросил Паша.
– Куда именно?
– К ремонтному заводу.
– Нет, – сказал шофер. – Места там глухие. Клиентов даже днем не сыскать. Назад пустым буду ехать. Холостой пробег, – и развел руками.
– А если я плачу?
– Денег не хватит.
– У меня хватит.
– Тогда садись.
Часы показывали без десяти девять.
– Только мы по дороге в одно кафе заскочим, – сказал Паша.
– Ну, начинается, – протянул шофер недовольно. – Мы так с тобой не договаривались.
– А оно здесь, кафе-то, – сказал Паша примирительно. – "Стрела". Знаешь?
– Знаю.
– Подъезжаем, я туда на минуточку заскакиваю – и едем дальше.
– Две минуты жду, – сказал шофер, все больше мрачнея. – И уезжаю.
– Договорились.
Над входом в "Стрелу" помигивали лампочки. Секунда света, секунда тьмы. У двери стоял кто-то, но лица Паша не рассмотрел. Сказал шоферу, напрягаясь:
– За углом останови.
Повернули, остановились. Паша сунул в ладонь шоферу купюру:
– Чтоб не думал, что я убегу.
И сумку тоже в машине оставил. Нож в карман переложил. Остановился, прежде чем из-за угла выйти, взглянул на часы. Без трех минут. Вышел из-за угла вразвалочку. Тот, у входа, все так же стоял неподвижно и головы даже не повернул, когда Паша появился. Паша за его спиной встал, нож в кармане сжимая, но не доставал его пока, произнес негромко:
– Ектенбаев…
То ли спрашивал, то ли утверждал. Человек обернулся, спросил удивленно:
– Что?
Пьяный. И не Ектенбаев.
– Ничего, – сказал Паша. – Все нормально.
Только теперь, стоя рядом с незнакомцем, он увидел, что тот шатается.
– Что-то плохо мне, – сказал пьяный. – Просто жуть.
– Да, брат, бывает, – согласился Паша.
– Ты не поможешь мне?
– Чем?
– За столик бы мне, в кафе.
– Чушь, – сказал Паша. – Тебя там вконец разморит. Здесь побудь, на воздухе.
Пьяный вдруг упал неловко, подогнув руку. Открылась дверь кафе, кто-то вышел и встал за Пашиной спиной. Паша обернулся резко. Лампочки над входом вспыхнули в очередной раз. Лицо у человека было скуластое. И разрез глаз – азиатский.
– Так это ваш друг? – сказал Паша спокойно и показал на лежащего человека.
– Почему же мой? – спросил настороженно азиат.
– Вы же Ектенбаев, наверное?
Паша фразы произносил как по-писаному, он почему-то знал, что именно так говорить надо, а не иначе.
– Подходит ко мне и спрашивает: "Это ты Ектенбаев?" Я ответить ничего не успел, а он вдруг завалился. Пьяный, что ли? Или почувствовал себя нехорошо?
Ектенбаев разволновался отчего-то, сделал шаг вперед и склонился над лежащим. Паша его ножом ударил в тот самый миг, когда лампочки в очередной раз гасли. И уже в темноте наугад еще дважды ударил, чтоб наверняка, и побежал за угол. Когда свет вспыхнул, Паши уже не было у входа, он в такси садился и говорил, запыхавшись, будто после стометровки:
– Вот и сделали все дела. Едем.
– Едем, – согласился шофер и завел двигатель. – Последний пассажир ты у меня сегодня.
– А чего же так? – озаботился Паша.
– Хватит. Всех денег не заработаешь, – вздохнул. – А хотелось бы.
– Семья, да? – догадался Паша.
– Не то слово – семья. Три дочки, это говорит тебе о чем-нибудь?
– Ага, – сказал Паша. – Приданое всем троим нужно, да?
– То-то и оно. Чтоб перед людьми не было стыдно.
– А что же ты на парней не расщедрился?
– Это не я, – сказал шофер. – Это жена сплоховала.
– Да ну? – не поверил Паша.
– Конечно, жена. Я со своей стороны все сделал, что от меня зависело.
– А что от тебя зависело?
– Зачать.
– Да, – сказал Паша. – Нелегкое дело. Не надорвал здоровье-то на этом?
– Ты зря смеешься, – обиделся шофер. – От нас, мужиков, очень многое в этом деле зависит.
– Это точно, – согласился Паша.
Вспомнил вдруг, о чем хотел спросить:
– Так три раза промахнулся и решил не рисковать больше? Вдруг опять девчонка?
Шофер помолчал, потом сказал со вздохом:
– Может, я и дурак, и опять вляпаюсь с этим делом. Но не удержался вот. Опять жена на сносях.
– Ну ты герой! – восхитился Паша. – И скоро прибавление?
– Врачи говорят – месяц остался. Тебе где остановить-то?
– Сразу за заводом. Я тебе покажу.
За заводом начинался частный сектор. Свет из окон домов не пробивался из-за высоких заборов.
– Останови вот здесь, – сказал Паша.
Машина остановилась. Паша ударил шофера в грудь, нож в первый миг ткнулся во что-то твердое, – наверное, в ребро, – но сразу же скользнул ниже и прошел в тело по самую рукоятку. Шофер вскрикнул:
– Ти-ш-ш-ше! – прошипел Барсуков.
Он щелкнул рычажком, выключил фары. Теперь совсем темно стало, Паша запер изнутри дверцу со стороны водителя, заглушил двигатель. Посидел мгновение, размышляя, все ли сделал правильно. Вдруг вспыхнул сзади свет, приближалась машина. Паша замер и сидел, не шелохнувшись, все время, пока автомобиль не миновал их, после чего из машины выскочил, направился поспешно к заводу. У самой проходной была автобусная остановка, но Паша ее обошел стороной, потому что знал: когда его искать будут, то непременно постараются найти людей, стоявших в этот час на остановке. И его, Пашу, в два счета вычислят.
