В кухню вошел сонный Джордж, прижимая к себе медведя, подарок дяди Эда. Забрался на стул.
– Почему ты не спишь? – спросила я сына.
– А ты почему? – ответил он вопросом на вопрос.
– Справедливое возражение, но тебе надо выспаться, чтобы быть красивым. – Я взъерошила его шевелюру.
– Тебе тоже надо, – захихикал он.
– Что ж, верно.
– Мой мозг не дает мне спать, ма. Мне плохо, когда я не могу спать. Я боюсь темноты. Я уверен, что все ребята из нашего класса спят. Ма, я инвалид? Неполноценный?
– Где ты услышал эти слова? – Вопрос сына меня поразил.
– Джейсон сказал про меня, что я такой. Что такое спазм? – В последние месяцы у нас были проблемы с Джейсоном. Он терроризировал Джорджа. А все учителя лишь советовали держаться от него подальше.
– Я тупой, да? Я никогда не доделываю домашнее задание, у меня не получается.
– Ну-ка, послушай меня, сынок. Некоторые вещи тебе делать труднее, чем другим детям, но ты не глупый.
Джордж кивнул.
– Ты особенный. – Я улыбнулась сыну.
– Я не хочу быть особенным. Я хочу быть таким, как все.
Я взяла его за руку, и мы поднялись наверх. Я положила его в постель.
– Обещай, что скажешь мне, если Джейсон снова будет тебя так обзывать. Ладно?
Он кивнул.
«Джордж, ты никогда не лги», – сказала я когда-то ему, когда он украл из моего кошелька десять фунтов, чтобы купить лего.
«Почему?» – так невинно спросил он.
«Потому что это обижает тех, кого ты любишь. После этого им трудно тебе верить».
Но ведь так и есть, – подумала я, целуя его перед сном. Маленькая ложь множится и становится большой. Ох, если бы я с самого начала сказала Финну правду.
Глава 7
– Это ведь не твоя куртка, – заметил Кларки. Он вышел из дома следом за мной и смотрел, как я отпирала замок на велосипеде. Я собиралась встретиться с Финном и Кристо и вместе с ними развозить рекламные листки по Кембриджу. Моросил дождь, ветер усилился, поэтому я надела худи с капюшоном, которую мне дал Финн. Об ее возвращении речь как-то не заходила; по нашему молчаливому согласию я оставила ее у себя.
– Финна, – спокойно сказала я.
– Он уже делится с тобой своей одеждой?
– Только худи. Ладно, мне пора.
– Ты прыгнешь с крыши многоэтажного дома, если он тебя попросит? – спросил Кларки. – Ты с ума сошла.
– Безумная страсть вытворяет с людьми странные вещи, – отшутилась я.
* * *
Финн, Кристо и я ездили по Кембриджу и раздавали сотни рекламных листовок. Кембридж был город велосипедов; всюду можно было услышать тиканье велосипедных колес по мощенным булыжником мостовым.
Мы разделились; парни собирались заезжать в каждый колледж и вешать листовки на всех досках объявлений, а также прикреплять их скотчем к черным железным уличным ограждениям. А я заходила в кафе и бары, в магазины одежды и книжные, где бывали студенты. Некоторое количество я отвезла к ларькам, торговавшим кембриджскими сувенирами, старыми пластинками, книгами и ночными рубашками, которые хлопали на ветру.
Вечером мы с Финном встретились в переулке возле Кингс Парейд; там в подвале большого здания с расписанными радугой стенами было маленькое кафе. Мои ноги и пятая точка болели от долгой езды.
– Надеюсь, мы не зря потратили время, – сказал Финн.
– Все будет нормально, – попыталась я успокоить его.
Он играл спичечным коробком.
– Нормально? Кому это нужно? Что, если никто не придет? – Он вынул из кармана мятую пачку сигарет. – Но ты ведь придешь, правда? – Он затянулся, и на его щеках образовались впадины. Потом погасил сигарету так же быстро, как и зажег. Я впервые видела его таким неуверенным в себе, и это шло ему почти так же, как и уверенный вид.
– Вообще-то, я не собиралась.
У него дрожали руки, и на этот раз я накрыла их своими руками.
– Все будет фантастически хорошо, и я, конечно, приду.
– Джози, я не смог бы сделать все это без тебя.
Тут к нам подошел Кристо, и мы тут же отдернули руки. Казалось, за нами кто-то наблюдал сверху. Как только мы делали попытку сблизиться, нас тут же отбрасывали в разные стороны.
* * *
И вот настал четверг, день открытия клуба. Проснувшись, я тут же отбросила одеяло, схватила полотенце и пошла в ванную, надеясь, что она свободна. Но нет, дверь была заперта. Я подергала ручку.
– Ты когда выйдешь? – крикнула я, приплясывая на месте. Стоять в коридоре было холодно.
– Подожди, – сказал Кларки. Дверь открылась. – Что с тобой?
– День сегодня хороший.
– Точно, – ответил он, пожимая плечами. – Еще один день, когда можно класть на полки рождественские карточки. Эге. Мой отец гордился бы этим. – Он выставил большой палец и прошел мимо меня.
Родители Кларки, особенно отец, пришли в ярость, когда их сын решил сделать на год перерыв в учебе. Их поколение не позволяло себе ничего подобного; они упорно учились. Перед отъездом в Кембридж я посоветовала Кларки проявить характер и сообщить отцу, что он хочет путешествовать и посмотреть мир, ведь он почти ничего не видел, кроме Дорсетских холмов.
– Я сказал ему, – сообщил мне через несколько часов Кларки, стоя на пороге; его волосы намокли от дождя. Я позвала его в дом и провела на теплую кухню.
– Что он сказал?
– Что он разочаровался во мне.
Я возмутилась и со стуком поставила на стол кувшин.
– Да как он смеет так говорить! Извини, Кларки, я понимаю, это твой отец, но ведь он просто чертов зануда и деспот. Сейчас я пойду и выскажу ему все, что думаю о нем.
Я сдернула куртку с вешалки, но тут почувствовала, как на мое плечо легла его рука.
– Не надо. Мне это не поможет.
– Но ведь ты не должен это терпеть.
Теперь мне на плечи легли обе руки; Кларки посмотрел мне в глаза.
– Я и не буду. Я поеду в Кембридж вместе с тобой.
В тот вечер мы с Кларки проговорили допоздна. Мы сидели на террасе. Был ясный летний вечер, небо усыпано звездами.
– Я буду скучать по дому, – вздохнула я. – Когда мы уезжаем из него, все меняется, ничего не остается прежним. Это конец одной эры.
– Мне не терпится начать следующую, – улыбнулся Кларки. – Отец послал меня в жопу и сказал, что он не для того учил меня музыке, чтобы я болтался по Европе.
– Какая прелесть.
– Я еще никогда не слышал, чтобы отец говорил слово «жопа». – Мы расхохотались. – Давай. За нас, – сказал Кларки, и мы подняли стаканчики с водкой. – За нас с тобой, за нашу дружбу, а также за то, чтобы мы славно поболтались по Европе.
* * *
– Какие у тебя планы на вечер? – спросил он, когда я шла в теплом банном халате по коридору в свою спальню.
– Сегодня открывается клуб Финна. Первый вечер, – ответила я и закрыла дверь спальни.
Через несколько секунд я схватила полотенце и прикрылась им.
– Кларки! Стучать надо!
– Я уже видел тебя голую и раньше. – На его лице появилась улыбка.
– Когда мы в пятилетнем возрасте сидели с тобой в надувном бассейне? Это не в счет.
– Ты проводишь с Финном слишком много времени, – проговорил он почти с обидой. – Мне казалось, что у него есть девчонка.
Он явно хотел испортить мне настроение.
– Возможно, и есть, но ведь мы не делаем ничего плохого. Просто весело проводим время, вот и все. – Я посмотрела на Кларки и невольно добавила: – Тебе тоже не мешает попробовать. – И закрыла за ним дверь.
– Поверь мне, я знаю, о чем думают мужчины, – крикнул он.
Я знала, что Кларки стоял за дверью и злился.
– Кстати, – сказала я, приоткрыв дверь настолько, чтобы отдать ему пачку оставшихся рекламок, – ты можешь раздать эти листки в музее? И говори всем, что вечера начинаются сегодня. Заранее благодарю.
* * *
В конце дня я накрыла все столы к ужину и повесила передник на заднюю стенку кухни. Потом услышала:
– Джози! – громко позвал меня Момо.
О господи, что я сделала не так? Я вышла из кухни в зал.
– Что, Момо?
– Иди сюда, – велел он, и я прошла следом за ним к угловому столику. – Что ты видишь?
Я подошла к итальянским подставкам, чтобы убедиться, что они не перевернуты. Все было на месте.
– Ничего не вижу. По-моему, все правильно, Момо, – неуверенно сообщила я.
Он похлопал меня по плечу огромной рукой.
– Я тоже не вижу. Молодец.
Он пошарил в кармане своего фартука и протянул мне бурый конверт с моим жалованьем. На обороте конверта всегда было что-то написано. Например, в последний раз там было: «Пожалуйста, завязывай свои волосы сзади, чтобы они не попали в суп». Но на этот раз он сказал:
– Спасибо, Джози, ты хорошо работаешь.
Домой я катила на велосипеде, окрыленная его похвалой и предвкушая предстоящий вечер.
* * *
Я приняла ванну и поставила Мадонну. Перед тем как одеться, в трусиках и лифчике, я почему-то зашла в комнату Кларки. Там было темно, цветочные шторы задернуты. Его инструмент стоял в углу у окна, на полу валялись нотные листы. Черный скрипичный футляр лежал на кровати рядом со старым кожаным портфелем, теперь сильно потертым, где хранились ноты и книги. Мне до сих пор нравился его запах.
