— Как вы узнали, кто мы, откуда и что с нами случилось по дороге?
Дедок подмигнул им:
— Я все знаю… И знаю, что вы ночевали с медведем, а потом испугались и убежали… берет потеряли… Все знаю, потому что я колдун!
Бородач, стоявший рядом, ухмыльнулся.
Ребята не могли ни слова вымолвить, лишь вращали глазами.
Гриша испытывал желание рассмотреть странного дедка через лупу. Он даже сунулся рукой в карман, чтобы достать ее, но не хватило смелости на это, да и не освободился он еще от оцепенения.
Неожиданно повернувшись к Грише, лесовик цапнул маленькой сухой рукой флакон, голубенькие глазки его беспокойно забегали.
— Ты зачем носишь эту травку в склянке? — спросил он настороженно.
Гриша струхнул. В голосе лесовика ему послышалась угроза. Он ответил, едва шевеля непослушными губами:
— Да-а… та-ак… про-осто…
— Ой, не просто! — сказал дедок. Его рассеянные голубые глазки, казавшиеся сумасшедшими, гипнотизировали Гришу. — Где ты ее взял?.. Отвечай.
— Мы-ы… в мо-оре нашли, ко-огда плы-ыли, — нараспев от страха проговорил Гриша.
— И вы интересуетесь, где она растет? Ищете ее? — быстро спросил лесовик.
Яша и Веня мрачно переглянулись: и это колдун узнал! И Яша пошел на выручку Грише. Он решил действовать смело: была не была.
— Вы знаете эту травку? Как ее называют? Где она растет?
Дедок растерялся, сразу же потерял интерес к Травяному Князю и защебетал:
— Кто ее знает, ребятки. Разве мало травок на свете… Травка как травка…
А бородач все ухмылялся.
Яша и Веня подумали примерно одно и то же; «Не знает Травяного Князя… А еще колдун!»
Гриша имел другое мнение. Внутреннее чутье подсказывало ему: дедок должен знать тайну Травяного Князя, ему должно быть известно, где он растет. Иначе почему же он так встревожился?.. Или он тоже не знает, где растет загадочное растение и хотел выпытать у них?.. Было над чем поразмыслить.
Лесовик затопал по песочку вдоль ерика. Они растерянно смотрели ему вслед. Он оглянулся, поманил их рукой:
— Айда со мной, ребятки. Ласонька обрадуется. Лесники мы, а не лесовики… Я дед Кирюша, а это вот Витяша.
«Какая такая Ласонька обрадуется?» — недоумевали Яша, Гриша и Веня.
Старый лес был по-прежнему полон тайн с избытком.
Настороженные и необычайно заинтересованные, они пошли за удивительным дедом Кирюшей и Витяшей.
В лесу было тепло, пахли цветы и травы, весело заливались птицы. Дед Кирюша тоже был весел. Погромыхивая резиновыми сапогами, он говорил без умолку, бросая взгляды на Гришу.
— Хорошо в Старом лесу! Все поет, веселится, играет. Вот живу, живу и никак не наживусь… Пасечник я. Медок собираю. А вот Витяша и Гришутка лесникуют тут, лес стерегут…
Всю дорогу Яша, Гриша и Веня держали рты открытыми. Было чему удивляться. Яша не удержался, спросил:
— Дедушка Кирюша, сколько вам лет?
— Не знаю, ребятки, — ответил тот. — Может, сто. А может, сто тридцать… Забыл я.
Гриша неотрывно следил за Кирюшей. Он замечал его косые взгляды и все более утверждался в своих догадках.
Лес распахнулся, и они вышли на поляну, залитую ярким солнцем. Под могучим дубом стоял просторный бревенчатый дом с крыльцом. За домом — сад, перед ним — палисадник с беседкой, увитой виноградом.
— Прошу в гости, полосатенькие, — сказал дедок.
Неожиданно из-за палисадника до Яши, Гриши и Вени донесся знакомый девчоночий голос. Они вздрогнули. Дед согнутым пальцем повел в сторону дома.
— Ласонька, внучка моя.
За деревцами палисадника мелькнуло светлое платье, и за ворота выскочила Нюрка.
Так это Нюрка — Ласонька!
Нюрка остановилась, пораженная. В первое мгновенье она не узнала Гришу, Яшу и Веню — так сильно они изменились. Потом радостно кинулась им навстречу, и вместе с ней кинулись ее смешные, тоже радостные донельзя, короткие косички.
— Живые! Целые! — крикнула она и расплакалась.
А Яша, Гриша и Веня стояли молча, одеревенело, как истуканы с Полинезийских островов, врытые в землю.
Глава двенадцатая. Как лечили Яшу, Гришу и Веню. Предсказание Кирюши сбылось — гостей полный двор. Радость бабки Орестеи вызывает тревогу у Кирюши
Яша, Гриша и Веня сидели на скамье в беседке и смотрели на мир, пальцами раздвигая распухшие веки.
Нюрка просто вся перекручивалась — так хотелось смеяться. И радостно было ей и смешно.
Кирюша принес полный пузатый кувшин с медом и поставил на огромный пень в беседке.
— Дедушка, вы нам расскажете про тайны Старого леса? — спросил Яша. — Нам встретилось в лесу много тайн, но мы сами не разгадали их.
— Расскажу, расскажу, — ответил Кирюша и покосился на Гришу. — Потом… А сейчас будете лечиться, полосатенькие. Медок — самое доброе лекарство от всех болезней. Наедитесь от пуза, и вся опухоль к утру пройдет.
Он поставил перед ними деревянные миски, полные душистого меда, и не дал им ни ложки, ни хлебной корочки, которой можно было бы тянуть мед. Сам стал в сторонке. Его очень интересовало, как они выйдут из трудного положения.
Веня покосился на Кирюшу сквозь узкие щелки опухших век и сделал попытку достать мед пальцем. Дед презрительно хихикнул. Нюрке тоже неудержимо захотелось похихикать. Однако удержалась от этого, так как боялась обидеть Веню. Гриша и Яша не менее растерянно поглядывали на свои соблазнительные миски, до краев наполненные пахучим прозрачным янтарем.
И они, наконец, догадались, что делать. Взяли свои миски обеими руками и спокойно, с достоинством потянули мед через край. И не торопились глотать. Они ждали, пока мед растает и освежающей ароматной влагой растечется по всему рту, чтобы язык поплавал в ней и понежился, чтобы каждая клеточка языка и нёба напиталась ею и тонко почувствовала его. А когда глотнули, удивительное чувство покоя и наслаждения охватило их.
Они пили волшебное лекарство, держа миски у самого рта, поставив локти на шершавый пень. Так было удобней. Пили неторопливо. Торопиться им было некуда. Это они сразу почувствовали, как только попали в гости к Нюркиным родственникам.
Яша, Гриша и Веня не жадничали. Миски оставались полными. Кирюша не позволял им даже ополовиниться — все подливал из пузатого прохладного кувшина. Пили «от пуза» — пользовались случаем. Они не услышали, как сон, мягкий и пушистый, завладел ими. Они перестали видеть и слышать — и вдруг уснули, свалившись на мягкую шубу, предупредительно разостланную Кирюшей у пня.
Нюрка, присев около них на корточки, тихонечко посмеялась от радости, что видит их живыми. Они сейчас казались ей ужасно милыми и беспомощными мальчишками. Она осторожно притронулась к щекам Гриши — они были теплые, потрогала легонько его за ухо — оно было холодным. Она хотела укрыть одеялом спящих, но раздумала. Во дворе было тепло.
Кирюша, склонив голову набок, задумался, а Витяша и Гришутка, огромные, бородатые, сидели под дубом на крепко сколоченной скамье и широко улыбались, глядя на уснувших.
И тут во двор ворвался с собакой младший сержант Снежко, потный, распаленный.
— Яша, Гриша и Веня здесь? — тяжело дыша, с ходу спросил Снежко.
Дед Кирюша приложил палец к губам:
— Тс-с! Они спят.
Альфа, высунув язык, села, с любопытством разглядывая Кирюшу, а Снежко тихо прошел в беседку. Разглядывал спящих, удивлялся их виду.
— Да они ли это? — растерянно пробормотал он. — Похожи на калмыков… И вроде бы выросли, что ли… Да неужели это Гриша и Веня! И все-таки остались живые… Вот огольцы!.. Мне Кривоплясов сказал, что они бегают по Старому лесу…
Поговорив с дедом и попив меду, Снежко ушел. Его ждала машина на окраине леса. Вернувшись в город, Снежко сообщил родителям радостную весть. Его миссия была выполнена успешно.
К вечеру «Волга» с красным крестом развернулась у избы лесников и, раскрыв крылья-дверцы, высыпала Изольду Марковну, Тихона Серафимовича, отца Яши и бабку Орестею. Они скопом ринулись во двор, но Кирюша перехватил их и, таинственно грозя пальцем и повторяя «Тс-с!.. Тс-с!», на цыпочках пошел к беседке. Гости тихонько последовали за ним, вытягивая шеи.
Яша, Гриша и Веня спали мертвым сном, богатырски раскинувшись на шубе. Родители как-то испуганно глядели на них. Они не узнавали своих сыновей.
Изольде Марковне показалось, что Веню подменили. Он вытянулся, стал тоньше и мужественнее. И почему-то лицом похож на калмыка. Впрочем, все они, неизвестно отчего, были похожи на калмыков.
Кирюша пояснил:
— Пчелки их покусали малость.
— Бедный ребенок, бедный ребенок! — заохала Изольда Марковна, собираясь заплакать.
— Не ребенок, но мужчина, — возразил Тихон Серафимович. — И успокойся, пожалуйста…
— Слабые тонут, сильные выплывают, — про себя сказал Яшин отец.
Бабка Орестея, проявляя необычный интерес к своему внуку, забралась в беседку, наклонилась над Гришей. Она увидела флакон и в нем Травяного Князя. И это не укрылось от Кирюши. Скрывая свою заинтересованность этой травкой перед ним, Орестея прощебетала игриво:
