Гарри, отец Клео, в первый же год после покупки отеля пришел к убеждению, что люди скорее отдают предпочтение основательной домашней еде и уютной атмосфере, нежели роскошному стилю и запредельно дорогой новой мебели.
Клео же вовсе не нравилось, что ничего не было модернизировано в «Уиллоу» со времен ее детства, однако она не говорила об этом вслух.
Ее мать, Шейла, пытаясь доказать, что дела в отеле идут не так уж плохо, приводила в подтверждение тот факт, что хотя «Уиллоу» был неотъемлемой частью Каррикуэлла, люди специально приезжали сюда в воскресенье, чтобы позавтракать в большой столовой. На Рождество праздничный ленч заказывали за месяц вперед, и список ожидающих был длиной в милю.
Барни и Джейсон, старшие братья Клео, утверждали, что «Уиллоу» может стать маленькой золотой жилой. Они носились с мыслью об организации туров для осмотра цистерцианского монастыря и прочих достопримечательностей Каррикуэлла. И если все считали, что все идет как надо, стоило ли задумываться, что давно пора найти деньги для замены системы отопления, так как слесарь напоминал, что трубы безнадежно устарели. Но слесари всегда говорят так, любой водопроводчик готов вам сказать, что трубы никуда не годятся.
Сондра, жена Барни, говорила, что семья могла бы продать кусок земли позади отеля, и «не успеете вы и глазом моргнуть», как там уже возведут пару жилых домов, и тогда каждый смог бы жить припеваючи.
Клео была единственной, кто не разделял всеобщего оптимизма. Совсем недавно она окончила курс гостиничного бизнеса, мало того, вошла в число лучших выпускников; так вот, Клео утверждала, что необходимо подумать об обновлении отеля, потому что времена напряженные и ничего удивительного, если такой отель, как «Уиллоу», незаметно придет в полный упадок из-за недостаточного внимания. Она считала, что большие современные отели, принадлежащие корпорациям, могли позволить себе инвестиции с учетом дальнейшей перспективы, тогда как отели поменьше должны предложить что-то особенное, например, бутики эксклюзивной одежды, разработать концепцию, которая отвечала бы высоким стандартам и приносила большие деньги.
Миссис О'Флэрти, которая читала лекции о будущем гостиничной индустрии в классе Клео, с болью говорила о том, что надо сделать все возможное, чтобы сохранить маленькие отели.
– Когда стандарты снижаются, и деньги не идут, вы не успеете оглянуться, как ваш некогда преуспевающий отель быстро опустеет, – обеспокоенно говорила миссис О'Флэрти. – Это трагедия для семейного бизнеса. Часто не хватает денег на переустройство, и отсутствие инвестиций ведет к разорению.
Студенты, большинство которых, как и Клео, принадлежали к семьям, владеющим отелями, слушали внимательно, делая пометки в блокнотах и соображая, как они могут донести эту информацию до своих домашних.
Нат, друг и поклонник Клео, семья которого владела крупным – на двадцать номеров – отелем в Голуэй, переходившим из поколения в поколение, говорил, что не надеется убедить свою мать, будто отель нуждается в инвестициях.
– Она говорит, что существует определенный лимит, и мы не можем вложить в реконструкцию больше денег, чем он предполагает. А если такое случится, нам придется поднять плату за проживание, и тогда постоянные гости не захотят приезжать к нам, – хмуро заметил Нат. – Я пытаюсь доказать ей, что скупиться нельзя и стоит вложить вдело большие деньги, чтобы в конце концов не потерять отель, но она не желает слушать. Вот и скажи: что же мне делать?
Клео пожала плечами, что означало: «Не спрашивай меня, ты же знаешь, и моя семья тоже не хочет слушать меня».
Клео была младшей в семье и в двадцать три года считалась все еще ребенком.
Барни и Джейсон не интересовались отелем, за исключением финансовой стороны. Достигнув двадцатипятилетия, каждый из братьев получал десять процентов от стоимости бизнеса. Клео была уверена, что отец намеренно ждал, когда братьям исполнится двадцать пять, так как они оба были слишком безрассудными, когда дело касалось денег.
И отец, и мать надеялись, что с возрастом их сыновья станут достаточно разумными, чтобы серьезно подумать о будущем отеля.
– Двадцать пять – это смешно, это так же далеко, как викторианская эпоха, – сказала Клео (тогда ей стукнуло двадцать один), услышав об этом плане в первый раз и поняв, что она недостаточно взрослая, чтобы участвовать в деле.
– Это возраст возмужания, – настаивал отец.
– Во времена Джейн Остин, возможно, – хмыкнула Клео. Как ее братья смеют не понимать, что она уже давно выросла?! Нет, этому надо положить конец! Папе придется выслушать ее. Это нелепо – не дать ей ее долю сейчас, когда она готова внести свою лепту в семейный бизнес. Она прошла хороший тренинг, знает, что нужно делать, страстно хочет сделать то, что может…
– Вы собираетесь купить эти журналы или решили стоять здесь как экспонат Музея восковых фигур? – спросил продавец газетного киоска.
Клео так глубоко ушла в свои мысли, размечтавшись о том, как все члены ее семьи внимают каждому ее слову, словно она изрекает бесспорные истины, что даже не заметила, как давно стоит она перед прилавком киоска, прижав журналы к груди.
– Извините, – сказала она и… улыбнулась. Никто не мог устоять перед этой улыбкой, на щеках возникали ямочки, а глаза излучали свет. Если Клео и была из того сорта девушек, которые с поразительным постоянством влипают во всякие неприятности (во всяком случае, так она утверждала, жалуясь своей лучшей подруге Триш), она могла мгновенно разрешить любое недоразумение благодаря своей сияющей улыбке.
Лицо продавца тут же расплылось в ответной улыбке, он взял выбранные ею журналы, чтобы сканировать цену. Перед ним была красивая и вежливая девушка, непохожая на тех пустышек, которые забегали, чтобы быстро полистать журналы и, отыскав сексуальные места, зачитать вслух, смеясь и хихикая. А потом, не сказав ни слова благодарности, убежать, купив разве что пакетик чипсов.
– Спасибо. – Взяв сдачу и журналы, Клео отвернулась, дабы не видеть соблазнительные плитки шоколада. Шоколад – это зло, особенно белый шоколад «Нестле», который так и таял во рту и обволакивал твой желудок, прежде чем отложиться на талии.
Триш ждала подругу на перекрестке. Переминаясь с ноги на ногу, надвинув на лоб красную вязаную шапочку и закутавшись в дубленку из искусственной замши, она с остервенением дула на замерзшие ладони. «Брр… до чего же холодно!»
– Что это у тебя? – спросила Триш, кивая на журналы в руках Клео, когда они стояли в ожидании зеленого света светофора.
– Журналы по дизайну интерьера, – пояснила Клео, думая, что хорошо бы до дождя добраться до дома. У нее не было с собой ни зонтика, ни шляпы на голову. Ее волосы вились от природы, и все бы ничего… но стоило им намокнуть под дождем, и она становилась, похожа черт знает на кого…
