Я объелась. Я перепробовала все, чем угощали. Когда мы вернулись на причал, знакомый матрос сказал:
— Тут всегда так. Не знают куда урожай девать. То есть знают, конечно. Но если берешь понемногу, то денег не берут. Кушай на здоровье. Вот что значит вода! Без каналов тут пустыня была. А теперь — цветущий сад.
— А как строится канал? — спросила я. — Лопатами копают?
Матрос засмеялся.
— Скоро увидишь, — сказал он.
И я скоро увидела.
Как строится арык.
Мне надоел этот мальчик. Он был гораздо меньше меня. И постоянно задавал один и тот же вопрос:
— Папа, а как строится арык?
А папа ему отвечал:
— Арык строится так. Берут лопаты, заступы. Отмечают место, где пройдет арык.
— Как отмечают место? — спрашивал мальчик.
— Ну, протягивают веревочки от колышка к колышку. Колышки — это таки заостренные палочки, которые втыкают в землю.
Наш корабль плыл по каналу. Здесь он не мог разогнаться так, чтобы лететь над водой. Как сказал капитан, тут слишком узко. Я хотела пойти в каюту, потому что наизусть знала как строится арык, но тут папа мальчика сказал:
— Вон, смотри, там прокладывают новый канал.
— Где? Где? — закричал мальчик.
— Да вон же, — показал его папа. — Видишь там облако?
— Ой, пожар! — вновь закричал мальчик. Папа рассмеялся.
— Нет, не пожар. Это пыль. Специальная машина прокладывает канал.
Я тоже стала смотреть. Пыль поднималась до неба. А по земле ползла огромная машина, похожая на черепаху. Впереди у нее вращались огромные колеса с ковшами. По бокам двигались лапы. Лапы были и сзади. Они перебирали и укладывали что-то блестящее.
— Смотри, — сказал папа мальчику. — Впереди у копальщика роторные ковши. Они извлекают почву, делают глубокий ров. Почва внутри самой машины превращается в плотную пленку, которую укладывают в ров, чтобы вода не уходила в землю. Спереди машина похожа на крота, а сзади — как паук. Видишь, как ловко она перебирает лапами? Внутри целый завод.
— Какая она большая! — закричал мальчик.
— Нет, эта машина еще не большая, — сказал его папа. — Она прокладывает маленький канал, почти как арык. Для колхоза. Видишь, там домики? Арык дойдет до домиков, будет у них своя речка. А такой канал, по которому мы плывем, прокладывают гораздо более крупные машины.
Я слушала и смотрела. Мне тоже стало интересно. И захотелось посмотреть на машину, которая делала канал, по которому плыли мы. А мимо нас плыли другие корабли. Даже не верилось, что этот канал делала машина. А машину делали люди.
А потом мальчик опять спросил своего папу:
— Папа, расскажи — как делают арык?
И я пошла в каюту.
Как мы ехали на Байконур.
Корабль поплыл дальше. А мы остались. Мама сказала:
— Сейчас за нами приедут.
Вокруг была степь. И очень жарко. Мама надела мне на голову панаму. Федя поводил боками, охлаждался.
— Смотри! — вдруг крикнула мама и показала вдаль.
Там вспыхнул яркий огонек, а в небо поднялся столб дыма.
— Ракета взлетает, — сказала мама. — Здесь космодром. Байконур. Мы туда поедем.
— Мы полетим в космос! — я от радости захлопала в ладоши. — Мы полетим в космос!
Но мама сказала, что никуда мы не полетим. Чтобы лететь в космос, нужно очень долго готовиться. И много знать. И много уметь. И всегда чистить по утрам зубы и умываться. И съедать всю кашу.
— Я все это буду делать, — пообещала я. — Честно-честно!
А потом подъехала большая машина. Такая белая, что больно глазам смотреть. Из нее выскочил человек и закричал:
— Кто тут Ковалевские? Кто тут Ковалевские?
— Тут мы! — закричала я в ответ.
— Садитесь в машину, меня Федя зовут, — сказал Федя.
— Его тоже Федя зовут, — сказала я и показала на Федю.
— Только я не собака, — сказал Федя.
— А где Юра? — спросила мама. — Он обещал нас встретить.
— Не смог, — сказал Федя. — Предстартовая подготовка. Садитесь, я вас мигом домчу. И ты, тезка, запрыгивай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И мы поехали дальше. Дорога была прямая. Федя сидел за рулем. Мама сидела рядом с ним. А мы с моим Федей — сзади.
— Там в холодильнике есть мороженое и лимонад, — сказа Федя. — Бери что хочешь.
Я открыла дверцу. Глаза разбегались — так много было мороженого и лимонада. А еще конфет.
— Это все мне? — спросила я.
— Объешься, — сказала мама. — И вообще — у тебя горло. Холодное в жару есть опасно. Можно простудиться.
— Это Юра постарался, — Федя засмеялся. — Пусть кушает.
Я поделилась со всеми. Маме дала фруктовое мороженое. Федя взял эскимо. А я взяла шоколадное. Оно в самом большом стаканчике было.
— Когда назначен старт? — спросила мама.
— Сегодня заседание государственной комиссии. Там и определят точно. Они готовы хоть сегодня лететь, — сказал Федя. — Но вы успеете.
Мама вздохнула.
Как я увидела космонавтов.
Ракету я узнала. Она была точно такая же, как у нас дома. Только настоящая, а не игрушечная. И еще она была окружена решетками, а внизу было много машин. Мама надвинула мне на лоб кепку, которую дал Федя вместо панамы. На ней была надпись «Байконур». А еще он мне дал значок, на котором была нарисована ракета.
— Нравится? — спросил Федя. — Ближе нельзя подходить. Стартовая зона. Но отсюда тоже хорошо видно.
Я привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть еще лучше. Федя засмеялся и посадил меня на шею.
— Командир завидовать будет, — сказал он маме. — Он все мечтает дочку на шее покатать. Его тоже в детстве так катали.
— Пусть завидует, — сказала мама. На ней были черные очки. Кепку она не стала надевать, которую Федя дал. Повязала косынку.
— А что там делают машины? — спросила я.
— Идет заправка ракеты, — сказал Федя. — Скоро старт. Видишь, какая ракета огромная. Ей надо много топлива, чтобы взлететь. Очень много топлива.
— А по-моему, она очень маленькая, — сказала я. — Как у нас дома.
Конечно, я так не думала. Я всего лишь хотела пошутить. И Федя опять рассмеялся. Про таких мама говорит, что у них смешок во рту застрял. Федя всегда смеялся.
— Вы так не переживайте, — сказал Федя маме. — Все будет хорошо.
— Я хотела успеть до начала процедур, — сказала мама. — То есть, я думала, что успею. Но потом… — мама замолчала, а я ничего не поняла. Она была почему-то очень грустная, хотя старалась не показывать этого. Но я же вижу — ей грустно.
Федя спустил меня на землю.
— Теперь поедем, я вас покормлю, а там и время подойдет. Сможете увидеться.
— С кем увидеться? — спросила я.
Но мама ничего не сказала.
Там было много зданий. Они казались плоскими. Мы зашли в одно и там не было жары. Было прохладно. Федя повел нас в столовую. А потом отвел в комнату, где был диван и кресла. И еще большой телевизор. Во всю стену. Телевизор работал, но звука не было. Зато были космонавты. Точно такие, каких я ловила, когда думала, что они живут в той ракете.
— А что мы будем делать? — спросила я у мамы.
— Будем ждать, — сказала мама и зачем-то меня обняла. Будто я хныкала. Или капризничала. А я ничего не делала. Честно-честно.
Как я поймала космонавтика.
А потом я заснула. И спала долго-долго. И проснулась от стука в дверь. Мама все сидела и смотрела. Только телевизор не работал. Она держала платок. Я подумала, что она простудилась, но она прикладывала его к глазам. Я поняла, что она плакала. И мне стало ее так жалко-жалко, что я сама всхлипнула.
— Ты чего, Почемучкина? — мама услышала, что я плачу. — Подожди, не реви. Я дверь открою.
Она открыла дверь. И в комнату шагнул космонавт. Я сразу поняла, что это космонавт. Он был в белом скафандре, а на голове у него был шлем. Весь прозрачный. Не такой, какой в кино показывают.
