генератор, как именно ты его тестировать будешь? Диагностика опять зелёный свет даст, генератор на полную не заведётся, и нас размажет, как…
— С диагностикой всё в порядке! Проблема именно в генераторе. Он в шину пишет, что выдаёт полную мощность, а работает вполсилы. Я думаю, это проблема с мозгами.
Томаш отхлебнул воды из стакана, в горле першило.
— Хараза какая-то! — Насир влез за узенький столик в кают-компании и завертел головой в поисках бутылки. — Не нравится мне всё это. И как я дал себя уговорить?
— Заняться тебе было нечем, — улыбнулся Томаш. — Как и всем нам.
— Зато теперь занятий хоть отбавляй!
— Генератор, скорее всего, исправен. Произошёл сбой в мозгах, я практически уверен. На всякий случай составим специальный энергетический профиль — в приоритете будут щиты, затем гравы…
— Так они и потребляют больше всего! — сказала Лада.
— Во-первых, мы прямо сейчас заряжаем батареи. Не забывайте, что, когда мы взлетали, у нас в батареях не было ни…
Томаш крякнул, когда Насир, отыскав наконец бутылку с остатками тинктуры, опорожнил её прямо из горла.
— Хмар кус! — Бакариец прижал к груди ладонь, будто хотел остановить кровотечение из раны. — И на много этих батарей хватит?
— Хватит. Я провёл расчёты. Это, кстати, во-вторых. Генератора на половине мощности и заряженных батарей хватит на то, чтобы обеспечить работу щита и компенсации перегрузок. Даже с запасом.
— Даже с запасом! — издевательски присвистнул Насир.
— Что за щит? — заинтересовался Джамиль. — Зачем нам сейчас щит?
Томаш закатил глаза.
— Я же вам говорил, идаам, у нас импульсный двигатель. Мы выстреливаем гильзу с зарядом, она взрывается, нас отбрасывает взрывной волной. Думаю, мне не нужно объяснять, что будет, если щит не поднят?
Глаза у Джамиля чуть не вылезли из орбит.
— Но это же значит, что нас…
— А чем перезагрузка-то поможет? — спросила Лада. — Я вообще никакой связи тут не вижу! Ты из пальца, что ли, решение высасываешь?
— Почему из пальца, у меня здесь уже такое было, и это помогло. Поможет ли сейчас — не знаю. Но на один импульс нам энергии хватит, а потом…
— Да, — холодно улыбнулась Лада, — и что потом?
— Потом разворачиваемся, — Томаш покрутил в воздухе пальцем, — и делаем ещё один залп, чтобы погасить скорость.
— Погодите, — вмешался Джамиль, — а полная перезагрузка — это…
— Мы вырубим всё, — ответила Лада. — Гравы, рециркуляцию, генераторы воздуха, даже свет.
Томаш покосился на потолочную лампу, как если бы ждал, что она снова подмигнёт ему в ответ.
— А давайте попробуем! — Насир хлопнул по столу ладонью. — Чего языком-то молоть!
— Выпил и теперь полный порядок? — ухмыльнулась Лада.
— Ага! Тебе тоже рекомендую. Если наш аотар говорит, что такой елдыш уже был, и проблема в мозгах — я верю! Или тебе обратно на Бакар хочется?
— Мне — нет. А у тебя в чём проблема? Ты же нам такую сцену закатил перед вылетом!
— Айхалес, женщина! — оскалился Насир.
— Хорошо, — сдалась Лада. — Раз вы оба так во всём уверены, мальчики, то давайте попробуем. Обратно на Бакар мне и правда не хочется.
— Так что? — Насир взглянул на Томаша. — Пойдём работать?
— Но постойте! — заволновался Джамиль. Бинт почти сполз ему на глаза. — Разве разумно лететь в такой ситуации? Это же чистое безумие, мы рискуем жизнью, рискуем всем! К тому же мы отстаём от графика!
— Времени у нас навалом, — сказал Томаш. — Кстати, — он повернулся к Ладе, — перебинтуй человеку голову по-человечески, а то он сейчас на ожогового больного похож.
— Вы знаете, — заявил Джамиль, — я бы всё-таки попросил зафиксировать в судовом журнале, что я…
Но его никто не слушал.
— Только заруби себе на носу, — сказала Лада, — если при импульсе хоть что-то пойдёт не так, даже если просто свет начнёт мигать, то мы сворачиваем всё и возвращаемся.
— Если что-то пойдёт не так, я лично всё прекращу, — ответил Томаш. — И мы вернёмся на твой любимый Бакар.
* * *
— Опять будет трясти? — заныл Джамиль, когда Томаш проверял крепления ремней в его ложементе.
— Правила безопасности, — сказал Томаш.
Он устроился на своём месте, Насир отключил голографическую карту, и вся рубка погрузилась в сонный полумрак.
— Что? — выдохнул Джамиль. — Уже?
— Пока ещё нет, — сказал Томаш.
— Я готов, — отозвался Насир. — По твоей команде, аотар!
— Только давай без формальностей. И не включай ты этот долбаный обратный отсчёт, у меня от него скоро нервный тик будет!
Томаш откинулся в ложементе и закрыл глаза. Бортовой компьютер прошептал что-то сдавленным голосом, как будто работал на издыхающих батареях, и на Томаша обрушилась темнота, которую он почувствовал даже через сомкнутые веки.
— Всё, — тихо сказала Лада, — наша птичка мертва.
— Представляю, как эти бахулы сейчас в порту удивились! Были — и раз, никого нет! Пустота! Небось, решат, что у нас рвануло что-то к херзац матерах!
— Ты сгущаешь краски, — сказал Томаш. — Двигатели же недавно работали, тепловой след всё равно остался.
Он открыл глаза. И невольно потёр плечи, как от озноба. В лицо била невыносимая темнота, лишь где-то у потолка одиноко мигал красный люминофор, но Томашу казалось, что и тот постепенно сходит на нет, как биение умирающего сердца.
— Долго! — пожаловался Джамиль.
— Это небыстрая процедура, — сказал Томаш, хотя и сам уже не мог терпеть этот могильный мрак.
— Воздух, — продолжал ныть Джамиль, — воздух же не поступает больше, рециркуляция не работает, системы жизнеобеспечения…
— Прекрати! — одёрнула его Лада. — Мы часов через десять только задыхаться начнём!
— Всегда было интересно, отчего люди умирают на таких кораблях, — послышался голос Насира. — В смысле, какая хараза до них раньше добирается.
— Хо-холод? — предположил Джамиль.
Можно было подумать, что воображаемый холод уже выламывает ему кости.
— Нет, отчего же холод? — сказал Томаш. — Откуда ему здесь взяться?
— Да уж, какой к херзац холод! Скорее, зажаримся! Реактивный же работал недавно, а охлаждение вырубилось!
— Вряд ли зажаримся, — сказала Лада. — Просто станет немного теплее. Движок долго охлаждался, температура уже упала. Я бы поставила на углекислый газ.
— Давайте тогда, что ли, дышать по очереди! — рассмеялся Насир.
— Перестаньте, пожалуйста! — застонал Джамиль. — Вы не можете о чём-нибудь другом поговорить?
Люминофор под потолком мигал всё тише и тише.
— Если в космодроме нас всё-таки потеряли, — сказал Насир, — то всё может гораздо быстрее произойти. Влетит в нас кто-нибудь — и всем полный херзац!
— Мы всё же на поясе стоим, — сказал Томаш. — Самая безопасная орбита над Бакаром. И никто нас не потерял. Потеря сигнала от корабля на несколько минут — дело штатное.
— Я люблю, когда ты с такой уверенностью говоришь, даже если это херзац полный! Вот что для настоящего аотара главное — производить, елдыш
