Лесбиянками в чистом смысле слова Белинда и Джорджина не были; ни та, ни другая не чуралась заводить романы с мужчинами. Более того, Белинда была первой женщиной, с которой Джорджина согласилась лечь в постель.
Едва успев познакомиться, обе женщины ощутили сильнейшую тягу друг к другу, хотя поначалу в ней не было ничего сексуального. А познакомились они на одной званой вечеринке, когда отношения Джорджины с Россом вконец испортились.
Молодая и необычайно живая женщина понравилась Джорджине с первого взгляда, и в течение всего вечера она почти не спускала с неё глаз. Причем всякий раз, посматривая на Белинду, Джорджина перехватывала её взгляд.
Отношения их развивались бурно. Едва успев познакомиться, они стали закадычными подругами, а вскоре и любовницами. Джорджина, не привыкшая кривить душой, отдавала себе отчет, что отношения их вечно не продлятся. Впрочем, она прекрасно понимала, что вечным не бывает ничто, особенно любовь. Но она плыла по течению, отдавшись чувствам и наслаждаясь настоящим.
Будучи натурой скрытной, Джорджина никогда особенно не распространялась о своей интимной жизни. Никто не знал, с кем она встречалась, и почти все были бы глубоко шокированы, узнав, что у неё роман с другой женщиной.
В газетном мире к гомосексуальным отношениям традиционно относились с отвращением, и лишь в последние годы к гомосексуалистам-мужчинам начали проявлять некоторую терпимость. К лесбиянкам это не относилось. Не говоря уж о бисексуальной женщине, главном редакторе. Такое было просто неслыханно. И Джорджина прекрасно сознавала, что должна оберегать эту тайну как зеницу ока. Особенно сейчас, когда Шарон установила за ней слежку.
После разрыва с Россом образ жизни она вела отнюдь не отшельнический. Встречалась с мужчинами, спала с ними, но всерьез ни одного из них не принимала. И в газете своей помещала материалы о таких женщинах раскрепощенных и независимых. То было новое поколение женщин высокооплачиваемых, умных, самостоятельных и не обременяющих себя семьями. Они любили мужчин, но постоянной надобности в общении с ними не испытывали.
Лишь однажды Джорджина влюбилась по-настоящему, до беспамятства. В мужчину, с которым познакомилась ещё в Австралии, когда устроилась на работу в "Геральд", первую свою газету. И именно Дерек Грегсон разбил её сердце, жестоко оборвав их отношения. Джорджине было тогда двадцать четыре.
Поспешно, легкомысленно она выскочила за него замуж, но их семейная жизнь так и не сложилась.
А поначалу её роман с Дереком развивался словно в сказке. Как у Золушки с принцем. Джорджина была начинающей журналисткой, а Дерек - уже маститым мэтром, который вел собственную колонку в крупнейшей газете Сиднея. Да и выглядел он сногсшибательно: эдакий подросший Том Круз с пышной шевелюрой цвета воронова крыла, темно-синими глазами и продырявленной мочкой левого уха, в которой носил прежде серьгу с бриллиантом.
С Джорджиной он всегда держался несколько снисходительно, как бы дозволяя себя любить. И Джорджина любила его без оглядки. Лишь много позже, после развода она начала понимать, что Дерек её использовал. Припомнила один торжественный ужин, который устроили по поводу приезда одной знаменитости. Согласно их договоренности, Дерек поджидал её в баре отеля, но, придя туда, Джорджина увидела, что её муж сидит в окружении целого сонма разодетых женщин, внемлющих каждому его слову и цепляющихся едва ли не за каждую часть его тела.
В коротком черном платьице Джорджина сразу ощутила себя не в своей тарелке. Жалованья её едва хватало на жизнь, и это дешевое платье было все, что она могла себе позволить. Увидев её, Дерек даже не привстал, а лишь жестом поманил к себе. Когда Джорджина подошла, он смерил её взглядом, затем улыбнулся и произнес:
- Ты только посмотри на себя. Рот слишком большой, глаза раскосые, волосы растрепаны, да ты словно только что с постели встала. Одним словом... я люблю тебя.
Когда Джорджина получила повышение по службе и карьера её стала стремительно развиваться, Дерек начал раздражаться, что она задерживается в редакции допоздна. Джорджина обретала уверенность, и Дерек негодовал. Женился он на робкой, не искушенной и полностью зависящей от него девочке, а теперь жена его уже и сама твердо стояла на ногах. Так они не уговаривались.
Однажды вечером он позвонил ей в редакцию в худшее время, за полчаса до сдачи номера. Джорджина лихорадочно набирала заголовки для материалов первой полосы, повинуясь указаниям редактора отдела новостей, который отрывисто диктовал, склонясь над её плечом.
- Тебя к телефону, Джорджина, - позвал другой репортер. - Твой муж.
- Передайте, что я ему через полчаса перезвоню, - попросила Джорджина, не отрываясь от компьютера.
- Но он настаивает.
Сопровождаемая испепеляющим взглядом редактора, Джорджина кинулась к телефону и, поспешно схватив трубку, прокричала:
- Извини, дорогой, я сейчас не могу говорить. Мы номер сдаем.
- Уже восемь часов, - процедил Дерек. - По голосу Джорджина поняла, что он пьян. - Званый ужин начинается в половину девятого. И не вздумай опоздать, в противном случае, пеняй на себя,
- Но я, безусловно, опоздаю, - возразила Джорджина. - Я же тебя предупредила, что приеду, как только сдам номер. То есть, не раньше десяти.
- Если не успеешь к половине девятого, как все нормальные женщины, мать твою, то - вообще не приходи, - злобно сказал Дерек и бросил трубку. С тех пор все у них и пошло вкривь и вкось.
Дерек во всем винил её работу, а Джорджина - его пьянство, становившееся почти беспробудным. В конце концов, воспользовавшись его интрижкой со своей секретаршей как предлогом, Джорджина подала на развод.
В итоге уже на первом этапе своей карьеры, Джорджина осознала, что профессиональную работу в газете с нормальной семейной жизнью сочетать практически невозможно.
Какое счастье, что Белинда это понимает, подумала она, с обожанием глядя на молодую женщину, которая, тихо напевая себе под нос, наводила порядок в гостиной.
Дуглас позвонил ей в 8 утра, по пути на работу.
- О чем ты хотела поговорить?
Джорджина покосилась на своего водителя и сказала:
- Сейчас не время. Поговорим в вашем кабинете. Позвоните мне, когда приедете и я к вам поднимусь.
Час спустя она уже сидела у Дугласа. В офисе не было ни души, и стояла непривычная, даже жутковатая тишина, которую нарушало только негромкое пение. "Искатели жемчуга" Бизе. Дуглас любил работать по субботам.
- Между прочим, Джорджина, это один из лучших дуэтов для тенора и баритона в мировой опере, - заметил он, откидываясь на спинку кресла и зажмуриваясь. - Называется "В глубине Святого храма".
Джорджина промолчала.
- Так о чем ты хотела со мной поговорить? - со вздохом спросил Дуглас.
- Вчера поздно вечером мне позвонил Лес Стрейнджлав, - начала Джорджина. - И он попытался на меня надавить. Он хочет, чтобы мы отказались от публикации материала про Блейкхерста. Уверяет, что они с ним друзья, водой не разольешь. Вот, прослушайте эту запись.
Джорджина включила магнитофон. Она заранее остановила ленту в ключевом месте.
- "Тони прекрасно осведомлен про роман Дугласа с Бекки, про то, что она ждет ребенка, и про более чем сомнительные сделки, которые твой шеф заключает"...
Холлоуэй выслушал монолог, даже глазом не моргнув. Затем посмотрел Джорджине в глаза и спокойно произнес:
- Джорджина, мне скрывать нечего. Моя репутация не замарана никакими грязными сделками. Если доказательств у тебя достаточно, то материал нужно печатать.
- А как насчет ребенка, Дуглас? - спросила Джорджина. - Если верить Лесу, то Бекки беременна, и вынашивает вашего ребенка. - Дуглас промолчал. - Келли придет в бешенство. Такого удара она не перенесет. Вам ли не знать, как она мечтает о ребенке от вас.
- Да, что касается её желания завести ребенка, то ты права, согласился Дуглас. - Но я не намерен обсуждать этот вопрос.
Джорджина была ошеломлена, но вида не подала. Если Бекки вздумается раздуть эту историю и поднять шумиху, Дугласу придется, ох, как несладко. Однако они оба прекрасно знали, что собрать уличающие Дугласа доказательства газетчикам будет нелегко. Пока, насколько знала Джорджина, никакие слухи про Дугласа и Бекки не циркулировали. Даже адвокаты Келли не станут затевать дело только с её слов, понимая, что обиженная жена вполне способна оклеветать своего мужа. Дуглас Холлоуэй был не только важной персоной, но и человеком, весьма уважаемым в своих кругах, и далеко не всякая газета отважилась бы поместить уличающие его материалы без абсолютно достоверных доказательств. Но, самое главное, подумала Джорджина, что он вовсе не замешан в каких-либо нечистоплотных сделках.
- Беда в том, - призналась она, - что улик против Блейкхерста у меня пока маловато. Что очень обидно, поскольку я точно знаю - это правда. Впрочем, у нас в запасе есть ещё один день. Где я могу вас найти вечером, в случае надобности?
