Паола с Гилвой что-то тихонько обсуждают. Оглядываюсь на девушек. Сидят, полуобнявшись, за компьютером, Паола объясняет, Гилва слушает. У нее уже показались из-под чешуи колени. Ноги срастаются в хвост в районе щиколоток. Завтра можно будет отправляться к Логрусу.
— … Трудно быть глупым?
— Гил, прости…
— Куда хоть ушел?
— Не знаю.
Гилва отправляется на поиски жеребца. Из полукапсулы выходит Паола.
— Завтрак готов! Все за стол!
— Камелот пропал. Я не привязал, и он убрел куда-то.
— Тяжело быть бестолковым?
— Оля не убегала…
— Сравнил. Сейчас позову. — Паола делает глубокий вдох, вся напрягается так, что лицо багровеет и издает лошадиное ржание. Очень похоже. Не проходит и двух минут, как на поляну выбегает черный жеребец Гилвы, трусит к Паоле и утыкается носом в ее ладошку. Паола довольно смеется и гладит его по шее.
За завтраком обсуждаем последние детали. Нужно наколдовать лошадей мне и Паоле. Нужно наколдовать три колоды карт для связи. Паола заявляет, что нужно заехать в деревню, проститься с родителями. (Мы с Гилвой удивленно переглядываемся.) Лошадей Гилва берет на себя. (Мне нельзя это дело доверять: всех девок перепорчу, разбирайся потом…) В деревню Гилва очень не хочет, готова даже на это время трансформироваться в лошадь, но Паола обещает, что, в случае чего, заступится. Странно изменились их отношения. Паола искренне привязана к Гилве. Гилва же смотрит на нее… Как подрывник на ящик динамита, вот! Самое точное сравнение. Без страха, где-то даже с любовью, но без фамильярности. Кончив есть, выходим наружу. Гилва радуется ногам и демонстрирует, какие они у нее стройные да длинные. Между прочим, запросто поднимает прямую ногу выше головы. Но канкан танцевать не умеет. При случае в варьете свожу.
Расходимся в разные стороны. Я — за колодами карт-телепортаторов, Гилва — за лошадьми. Паола поколебалась-поколебалась — и побежала за мной. Хочет сказать что-то важное, боится, и поэтому сердится. На меня. Странная логика. Женская.
— Говори, все свои.
— Ты только не думай, что я… но если захочешь к себе в постель Гилву положить, то я не против. Но жена — я, а она любовница! Иначе я не согласна.
— А какая разница между женой и любовницей?
— Если я тебе не нравлюсь, можешь снова сделать меня лошадью!
Неужели это девушка моей мечты? Обнимаю ее за талию, разворачиваю к себе лицом, смотрю в глаза. И тут она бросается мне на шею. Минут двадцать целуемся. Паола бормочет бессвязное, что жить без меня не может, что я самый-самый, что она меня недостойна, но будет стараться, что я ни о чем не пожалею… Нет, это она. Девушка моей мечты. Робкая и смелая одновременно. Красивая как мираж и верная как собака. Упорная, озорная и непредсказуемая. А то, что поворчать иногда любит — так не может же женщина состоять из одних достоинств. О такой я мечтал, такой я ее выдумал, такую и получил. Хорошо это, или плохо — жить в мире, где девушку мечты не нужно искать по странам и континентам, а достаточно выдумать? Представить себе до последнего волоска — и вот она, живая и теплая. С виду хорошо. Но какой-то обман в этом… «Бесплатный сыр бывает только в мышеловках» — сказал бы вредный Кравчук. «Кто ценит доставшееся даром?» — спросил бы Клест.
— Я плохое сказала? — пугается Паола, ловя мой хмурый взгляд.
— Ну что ты, малышка. Я о делах подумал. — Она сразу веселеет. Идем по тропинке, взявшись за руки. Вызываю перед собой образ Лабиринта, и буквально через несколько метров нахожу три колоды карт в кожаных футлярах с ушками, чтоб можно было повесить на поясной ремень. Вынимаю колоду и рассматриваю картинки. Паола, прикусив губу, тоже смотрит на них.
— Не смотри пристально, — предупреждаю я ее. — Вызовешь козырной контакт.
— Я знаю. Читала «Хроники».
На картах множество незнакомых мест и людей. Надеюсь, Гилва знает, где они и кто они. Откладываю в сторонку три карты. Гилва в костюме для верховой езды со стеком в руке — такой я впервые ее увидел, я в скафандре Сомова без шлема и Паола в обтягивающем спортивном костюме. Крутит педали велотренажера — ну и фантазия у меня!
— Ой, это я! — вскрикивает девушка. — А что я делаю?
— Развиваешь мышцы. Будет время — научу на велосипеде ездить и на мотодельтаплане летать. — Убираю карты в футляр, оставляю только козырь Гилвы. Глянцевый картон холодеет в руке, картинка приобретает глубину…
— Кто это?
— Мы с Паолой.
— А, Повелитель. Неужто получилось? Не хотела раньше говорить, но такое не удавалось даже Сухэю. Считалось, что карты нужно рисовать руками, в месте, желательно, поближе к одному из полюсов мира. Лучшие карты нарисованы в Эмбере или на Дворах Хаоса. Ты очень силен, Повелитель. И неотесан как чурбан.
— Хватит комплиментов. В краску вгонишь. Как у тебя дела?
Гилва делает шаг в сторону, и вижу двух великолепных лошадей. Одна — вылитая Оля. Вплоть до кисточек на ушах. Оля-2 звучит некрасиво. Буду звать Поля. А вторая лошадь — … конь!
— Дай руку, — Гилва протягивает жесткую ладошку, и мы с Паолой проходим к ней, оставляя вместо себя на тропинке тающую радугу. Паола бьет в ладоши от восторга. Протягиваю Гилве ее колоду, и она деловито изучает картинки. Пристально смотрит мне в глаза.
— Кто это, Повелитель?
— Не знаю. Думал, ты знаешь.
— Я знаю, — подтверждает Гилва и убирает колоду, хмуря брови.
Паола вскакивает на жеребца, колотит его пятками по крутым бокам и уносится вдаль. Мы с Гилвой идем шагом. Ее Камелот в конюшне, а я не умею ездить без седла.
— Повелитель, я встревожена и напугана, — говорит дева Хаоса.
— ???
— Когда ты слил наши с Паолой сущности… В «Хрониках» описаны призраки Лабиринта. С виду плоть, а внутри, словно каркас, фрагменты узора Лабиринта…
— Паола — призрак Лабиринта?
— Нет… Не совсем. Она — человек, но только последний месяц. А до этого… Нет слов. Какая-то структура. Не знаю, как описать. Она не матерью рожденная. Представь, много-много узелков, они связаны тонкими нитями. Такая сложная паутина. Только не плоская, а объемная. Некоторые нити соединяют соседние узелки, а некоторые к дальним через всю конструкцию тянутся. И по нити можно двигаться только в одну сторону. Назад — нельзя. Если назад — рядом другая нить должна быть. Я не знаю, как точнее объяснить.
— Я понял. Ориентированный трехмерный граф.
— И вот эта паутина переходит в сознание обычного человека. Потом ты ее сделал лошадью, потом — снова человеком. Ну, обычные воспоминания.
— Паола знает, что у нее внутри?
— Как она о себе узнать может? Если ты нас еще раз сольешь, узнает. Из моих воспоминаний.
— Ты, когда раньше ходила по отражениям, с кем-нибудь объединяла сущности?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
