Как же, дорогая мадемуазель Легро… как мне выразить всю мою признательность… и восхищение? Они просто роскошны, эти луковицы… Так точно передать их розоватый оттенок… и прозрачность шелухи. Бесподобно!
Если бывают на свете луковицы, которые способны кого-то осчастливить, то это были именно они.
8
Первую неделю после нашего прибытия в Дингли-Белл лил дождь. Но вот солнце наконец выглянуло, и я поспешила открыть «Книгу новых чудес». Страница 72: «Как различать грибы? Возьмите с собой нож, корзинку и хорошее настроение и отправляйтесь в леса и луга. Там вас ждут сотни видов грибов! И всего три из них смертельно ядовиты».
К счастью, мама лежала у себя в спальне с сильным насморком, и я не стала ее беспокоить просьбами отпустить меня на прогулку. Конечно, я отправлялась не одна: со мной были мадемуазель и Кипер, папин черно-белый спаниель. С того лета 1884 года вечно путавшийся под ногами пес стал моим постоянным спутником. Так мама чувствовала себя спокойнее. Она была убеждена, что, если повозка перевернется и мы обе с мадемуазель расшибем себе головы о дуб, собака непременно поднимет тревогу. Хотя на самом деле если кому-то и требовалась помощь, то, как правило, самому Киперу. За одно лето он умудрился застрять в барсучьей норе, свалиться в реку и заболеть, нацеплять клещей на лугу и выколоть глаз, напоровшись на сучок. Тем не менее он меня обожал и радостно бросался топтать грибы, полагая, что очень мне этим помогает.
После недели успешной грибной охоты моя комната наполнилась запахом преющего подлеска. Собрав более тридцати разных видов, я смогла определить с помощью «Книги новых чудес» только несколько из них. Лисички и пестрые грибы-зонтики на фоне мха засияли на новой акварели. Меня удручали масштабы собственного невежества, и я поклялась по возвращении в город проводить все свободное время в микологическом зале музея. Впрочем, я и сейчас старалась не терять времени даром. Пока мадемуазель читала, сидя в двуколке, я выкапывала грибницу, чтобы изучить способ ее укоренения.
Голос сверху
Мисс, вы что-то потеряли?
Кажется, Кеннет Эшли ходит на цыпочках? Я разозлилась, что меня снова застали врасплох на четвереньках. Мистер Эшли может подумать, что я все свободное время провожу в такой позе. Я поднялась и отряхнула юбку, но при виде его улыбки поняла, что вид у меня не слишком презентабельный.
Я
Я увлекаюсь микологией.
Кеннет Эшли
Прекрасное занятие для молодой девушки.
Я решила не обращать внимания на это замечание и, напустив на себя умный вид, показала только что выкопанный гриб.
Я
Тут целое семейство таких грибов с красноватой круглой шляпкой. Не знаю, как они называются.
Кеннет Эшли
Вот этого зовут Болван. Болван Смит.
Я
Он скорее лиловый, чем красный.
Не будем уточнять, какого цвета было в тот момент мое собственное лицо. Кеннет Эшли небрежно ударил тросточкой по семейству грибов, обезглавив ни за что ни про что дюжину Болванов Смитов. Меня это ужасно рассердило, а Кипер, обнюхивавший все это время брюки мистера Эшли, залаял.
Кеннет Эшли
О, еще один любитель микологии? Доброго вам дня, мисс Тиддлер.
Я передернула плечами, хоть он этого и не увидел. Этот мальчишка, который корчит из себя денди, становится все несноснее.
Дома я показала грибы садовнику Нэду. Он внимательно осмотрел одного из Болванов.
Нэд
Нет, мисс, не знаю, что за гриб. Но вот этот, в китайской шляпке, — совсем поганый. Коли жить надоело, сварите из него супчик.
Я уважительно рассмотрела ядовитый гриб и потом полдня срисовывала его и разглядывала в микроскоп. А закончив, отнесла в сад и закопала поглубже, чтобы Табита не пустила его на бульон для мадемуазель. Хотя волновалась я зря: Табита больше не говорила, что моя гувернантка — замаскированная мисс Финч. Скорее наоборот, теперь Табита притворялась, что она сама — мисс Финч, и даже пыталась учить меня итальянскому.
Табита
Мини зовути Черити. Повторити за мини, мисс Тиддлир.
Поначалу, чтобы ее не огорчать, я даже согласилась «повторити» несколько фраз из ее выдуманного итальянского. Но мне это быстро надоело.
Я
Полно, Табита, вы же не знаете ни слова по-итальянски.
Она возмущенно ответила, что понятия не имеет, кто такая «Табита», и ушла, хлопнув дверью. Когда она вскоре вернулась, оказалось, что она вовсе не помнит нашего давешнего разговора. Мадемуазель называла это «приступами». Во время одного такого приступа Табита засунула под платье подушку и объявила, что она — Эмили Макдафф, дочь хозяина трактира «У Красного Колпака». Затем села с отрешенным видом, держа руку на животе, то есть на подушке. Спустя несколько минут она встала и ушла, заявив перед уходом, что идет «избавиться от него».
Когда Табита вернулась, подушки уже не было. Мадемуазель этот приступ привел в ужас. На меня же он произвел не большее впечатление, чем моменты оцепенения у ежихи Милдред или вспышки гнева у Клювохлопа.
Мадемуазель
Мисс Черити, как можно сравнивать Табиту с животными!
Я
А какая между ними разница?
Как бы там ни было, я настояла на том, чтобы мадемуазель не беспокоила родителей приступами Табиты.
Мама излечилась от насморка — значит, вскоре нам предстоял визит в поместье Бертрам. Но тут зарядил дождь, и потоки воды отрезали нас от остального мира. Мадемуазель совсем пригорюнилась. Я же, избавившись от гниющих запасов грибов (которыми успел отравиться Питер), направила пытливый научный взор на окрашивание тканей. Страница 25 и далее: «Мелко нарубите листья, разотрите коренья. Оставьте в воде на ночь, прокипятите в течение часа, затем отфильтруйте». Вот какие цвета мне удалось получить: светло-коричневый из луковой шелухи, оранжевый из морковки, розовый из свеклы, синий из коры черноклена. Салфетки, наволочки, кухонные полотенца и занавески долго вымачивались в зловонных жидкостях, которые надежнее красили ногти, чем ткань. Потом я развесила эти тряпки на веревках, протянутых через детскую, и ее снова заполнил запах тлена. Питер, который уже оправился после неудачной попытки отведать Болвана Смита, помогал как мог, опрокидывая бадьи с морковным и свекольным отваром.
Но эти досадные мелочи не остудили моего исследовательского пыла, особенно после того, как Нэд обнаружил в каретном сарае старый печатный станок. Но когда я уже вырезала на дереве свою первую гравюру, то обнаружила, что у меня нет подходящих чернил. Нет ничего проще! Страница 60: «Вы можете изготовить чернила из сажи и рапсового масла». Я смешивала указанные ингредиенты, и у меня получалась какая-то липкая жижа. Она была то слишком густая, то слишком жидкая; валиком я пыталась наносить ее на доску. Мне удалось окрасить «чернилами» даже свои брови, но только не гравюру.
Но вот выглянуло солнце, и мама сообщила, что нас ждут не дождутся на традиционный «чай по вторникам».
В малой гостиной сидели только леди Бертрам и миссис Эшли.
Леди Бертрам
Дети в библиотеке с Дженет. Играют в шарады, полагаю.
Мне разрешили к ним присоединиться. Мы с мадемуазель пошли по коридору в ту сторону, откуда доносился смех. «Тс-с, тише», — зашикали на нас в библиотеке.
Кузен, обе кузины, герр Шмаль, несколько малышей, среди которых я узнала подросшего Эдмунда, и шестеро молодых людей, которых я видела впервые, сидели на стульях и пуфах и смотрели в одном направлении. Герр Шмаль шепотом объяснил, что нужно угадать название романа.
Перед ними на корточках с горемычным видом сидели три маленьких мальчика и мистер Эшли, который тоже изображал ребенка. На голову он нахлобучил кепку, а лицо размалевал жженой пробкой. Все четверо притворялись, что едят суп, а потом выскребают пальцами остатки со дна мисочек. Неподалеку стояла кухарка — тетушка Дженет, руки в боки, со злым лицом (насколько это вообще для нее возможно). На ней был кухонный фартук, в руке — черпак. Закончив есть, мальчики начали толкаться и в конце концов вытолкнули Кеннета вперед. Он упал, потом поднялся на ноги, снял кепку и робко двинулся к тетушке Дженет. Играл он безупречно. Казалось, перед нами действительно испуганный ребенок; Энн от избытка чувств нервно фыркала. Мистер Эшли в мольбе протянул руки к кухарке, но та изумленно посмотрела на него, а потом замахнулась черпаком. Послышались возгласы: «Оливер, это же „Оливер Твист“!», «Оливер просит добавку!», «Сцена с кашей!», «Это „Оливер Твист“ Диккенса!»
Все были довольны: и те, кто разгадал, и актеры, которым аплодировали. Пока они переодевались и снимали грим, герр Шмаль представил нас четырем юным джентльменам из Лондона — поклонникам Лидии — и двум их младшим сестрам.
