Он умолк. Яркий диск фонарика приблизился.
– Ты на полном серьезе лицо черным выкрасил? – спросил Гаррет.
Я решил вышибать клин клином.
– А ты на полном серьезе пистолет на меня наставил?
Он опустил фонарик ниже.
– Я не наставил, – сказал он. – Просто в руке держу. Нашел тут на земле.
Теперь я увидел пистолет в его левой руке, стволом вниз. Но я слышал, как он его взвел, и понимал, что он не «просто в руке его держит». По крайней мере, думает иначе. Если Эрнест мне не солгал, боевых патронов в нем нет.
Мои глаза приспособились, и я лучше разглядел лицо Гаррета. Тот смотрел на меня, озадаченно хмурясь.
– Я с тобой знаком? – спросил он.
Я видел Гаррета в школе только издалека, сомневаюсь, что он меня вообще заметил. Есть шанс, что он видел меня на фотографиях у Элизабет, но им не меньше шести лет. Так что возраст, черный спортивный костюм и плохое освещение, возможно, не дадут ему узнать меня.
Отвечая, я снова попытался говорить голосом Черчилля и Бэтмена, как и с Эрнестом.
– Нет. Но я на твоей стороне.
– Какая, к черту, сторона? – спросил он, хмурясь еще сильнее.
– На той, чтобы вернуть твою медь и чтобы никто в тюрьму не попал. И чтобы никого не подстрелили.
– А что тебе с того?
– Допустим, я обеспокоенный родитель.
– Бегающий среди ночи с лицом, выкрашенным черным?
– Хорошо, обеспокоенный родитель, у которого хобби.
Гаррет покачал головой.
– Мне пришлось убежать от дурня с огромным револьвером, а теперь я наткнулся на лазутчика, одетого, как ниндзя. В это самое время одна из моих учениц едет отсюда на угнанном минивэне, чтобы не дать дурню украсть тубу. Мой заблудший брат стал дельцом на черном рынке краденых сузафонов, чтобы отомстить мне за тяжелое детство. Моя подруга не хочет впутывать в неприятности своих учеников, и мы договариваемся с бандитами, которые стрелять не умеют, вместо того, чтобы шерифу позвонить. А теперь мне надо идти и доложить, что я нашел обеспокоенного родителя с мордой, черной краской выкрашенной, но у меня все так же нет денег, которые дурень хочет за потраченное время и проблемы.
Он вздохнул.
– Я отправился в сельскую школу, желая жить попроще. Иисусе.
– А где до этого преподавал? – спросил я.
– В Чикаго. Двенадцать лет. Два года назад сюда переехал.
Вселенная полна совпадений.
– Никогда в Чикаго не был, – солгал я. – Слышал, там неплохо. Уровень воровства сузафонов низок.
Я поднял руки.
– Я сейчас в задний карман полезу, только не нервничай.
Гаррет получше перехватил пистолет, но не навел на меня. Мелочь, а приятно.
Достав из заднего кармана пачку из четырнадцати сотенных, я снял сверху четыре купюры и убрал обратно. Остальные десять протянул Гаррету.
– Если отдашь это джентльмену на крыльце, он согласится уйти, – сказал я. – Хотя, возможно, тебе придется его подвезти. Остальное – как получить назад инструменты, как наказать детей-воришек и как решить детские проблемы, весь этот навоз конский – твой целиком.
– В Робина Гуда играешь, типа того? – спросил Гаррет, глядя на деньги. – И насколько они грязные?
Меня возмутило, что он не может просто заткнуться и взять бабки.
– Не грязнее любых, какие тебе могут в руки попасть. Предложение истекает через пять секунд, парниша.
Он взял деньги.
– О’кей. Типа, спасибо.
Теперь я знал, что с Элизабет и школьниками все будет в порядке. Посему повернулся и пошел к дороге.
– Эй, погоди, – окликнул меня Гаррет. – Кто бы ты ни был, лучше останься.
Я приостановился, оглядываясь, и увидел, что он поднимает пистолет.
И я улыбнулся ему во весь рот в надежде, что лунного света хватит, чтобы он увидел мои зубы.
– Во-первых, в пистолете нет ничего, кроме меди, – сказал я. – Во-вторых, тебе еще придется спасать помощника шерифа, которого я сковал его же наручниками в его «Крайслере». А кстати, можешь списать все происшедшее на загадочного незнакомца, того, что его сковал. Немного поругать парней, укравших инструменты, только аккуратно. А вот если расскажешь заместителю шерифа про дурня, то этот дурень позаботится о том, чтобы вместе с ним в тюрьму загремели твой брат и ребятишки. Я этого мужика знаю, поверь мне. Усек?
Гаррет опустил пистолет.
– Усек.
Он посмотрел на оружие.
– То-то я думаю, он какой-то легкий. Но я же в оружии не разбираюсь. Я школьный учитель. И музыкант.
– Это уже хорошо, – ответил я, показывая на покосившийся домик. – Иди, заплати мужику, пусть он отсюда сваливает. А потом позаботься о помощнике шерифа.
– С ними я справлюсь, – сказал Гаррет. – Это мой проклятый брат, с которым одни проблемы будут. У нас одна мать была, но она так и не смогла добиться, чтобы мы ужились рядом.
Я пожал плечами.
– От людей меньше проблем, когда они получают то, что хотят. Я подслушал часть вашего разговора, помню, он говорил про какую-то банду. Дай ему эту банду.
Я снова отвернулся.
– Только без фибергласса.
И я потрусил в лес, туда, где началось мое нынешнее приключение. На этот раз Гаррет ничего не сказал, и хорошо. Я поддался глупому альтруистическому порыву, а теперь сам на себя злился.
Мне это не нравилось. Я попытался убедить себя в том, что вся эта заваруха стоила четырехсот долларов, которые у меня остались.
Но вместо этого лишь убедил себя в том, что быть хорошим парнем – большой геморрой.
14. Друзья познаются в беде
Я особенно не спешил, не торопясь пробираясь через лес. Минут через пятнадцать я вышел на окружную дорогу, где припарковал свою «Тойоту». Она была спрятана в неглубокой впадине под ветвями огромного дуба, практически невидимая. Хоть что-то я правильно сделал сегодня вечером.
– Стой на месте, приятель.
Голос прозвучал позади меня, и я узнал его.
Повернулся, расставив руки в стороны. Бобби Тон стоял на краю дороги, и ствол «Судьи» поблескивал даже в слабом лунном свете.
– Как я рад, что догнал тебя, – сказал Бобби. – Знаешь, теперь, когда мне заплатили, мне надо, чтобы меня подвезли. Остальных решил не беспокоить, учитывая, что тут поблизости оказался помощник шерифа. Я подумал, что лучше всего смыться сразу.
– Понял, – ответил я. – И ты знаешь, что я здесь потому…
– О, этот учитель оркестра упомянул о тебе. Да уж, вот он ты.
Бобби Тон подошел ближе и пригляделся.
– Боже мой, ты ли это, малыш Мэтти Маркс? Я тебя не видел с тех пор, как я с твоим папочкой последний раз перевозили партию благословенной конопли из Восточного Техаса. Давненько это было.
Он поцокал языком.
– Кстати, очень жалко было, когда узнал, что его не стало. Я тогда в казенном доме жил, иначе бы обязательно на похороны пришел. Упокой его душу, Господи, и твою маму тоже.
– Спасибо, Бобби, – сказал я, опуская руки.
– Кстати, коли речь зашла, – продолжил он. – Хочу тебе сказать, что тоже опечалился, услышав про твою малышку. Ужасная штука, этот синдром внезапной смерти. Ни ты не виноват, ни жена, и никто не знает, почему. Похоже, эта потеря повлияла на твой брак, и я сожалел, когда услышал об этом. Я нормально отношусь к смешанным бракам, правда.
Я поглядел в глаза Бобби Тону. Не думаю, что в них было сострадание. Но хотелось верить, что было.
– Ценю твои соболезнования, – ответил я. – Но, надеюсь, ты не обидишься, если я попрошу тебя опустить эту ручную пушку.
Он подошел на шаг ближе.
– Что ж, ты все такой же, – отметил он. – Подожду, пока ты не высадишь меня в городе.
Этого я и ожидал.
– Поехали, – сказал я.
Завел мотор «Тойоты», включил фары, а Бобби Тон все еще держал «Судью» стволом в мою сторону.
– Сынок, я думал, мне показалось, – сказал он. – Ты действительно лицо черным выкрасил, так?
– Не хотел бы говорить об этом, – ответил я.
Бобби прокашлялся.
– Ну, это совершенно неуместно, должен тебе сказать. Поскольку у нас есть немного времени, пока ехать будем, объясню, почему. А когда мы доедем до места, я попрошу честно показать, что ты понял и принял мое послание понимания и терпимости.
– Сколько? – спросил я.
– В зависимости от того, сколько у тебя есть, – ответил Бобби Тон. Прошел вперед и постучал стволом «Судьи» по лобовому стеклу «Тойоты». – Ладно тебе, сынок. Я оставил мою новую машину позади газовой заправки. Жду не дождусь, когда ты ее увидишь. Большой серебристый «Додж Рэм», старая модель. Руки чешутся снова за его руль сесть.
Я вывел «Тойтоту» на грунтовую дорогу, ведущую меня обратно к пустым карманам.
15. Главное – музыка, а не инструмент
Элизабет не вызывала меня в школу всю оставшуюся неделю. Но я пришел на весенний концерт в пятницу вечером, несмотря на стоимость билета в три бакса. Было любопытно, как поживают гангстеры-сузафонисты.
