«Дура ты форменная, Клавка!» Не понимает! «Ты говорит, старый мерин…» Знает ведь, что я мерин и есть. А через кого я стал мерином?
— Через Гитлера, — отвечал Алеха.
— Во! Под Ленинградом… Шибко, говорят, хороший город… А вот детушек нету… Сынка бы, единственного…
Ланцов смахивал слезу и надолго умолкал. Алеха доставал из костра уголек, раскуривал папиросу, молча протягивал ее Ланцову.
— Вот у тебя их четверо… Дите — не котенок, уход любит. А у тебя? Тьфу!
Алехе не нравился этот разговор. Он надолго уходил в темноту, ждал, когда Ланцов уснет.
…С началом заморозков лошадей пригнали в село.
Во время перегона от табуна отбилась старая кобылица Тура. Погнавшийся было за ней Ланцов вернулся: Тура переплыла глубокую протоку и скрылась в густых кустарниках острова.
— Сама придет, — сказал Алехе Ланцов.
Но проходили дни, река покрылась льдом, а лошадь не пришла.
Когда выпал первый снег, старший конюх сказал:
— Туру, братцы, искать надо. Пропадет — платить придется.
— Сколько? — поинтересовался Ланцов.
— Тыщи полторы.
— И сотню за нее никто не даст.
— Не даст, — согласился старший конюх, — а платить придется.
На другое утро, когда Ланцов и Голый собрались на остров, между ними возник спор: Ланцов хотел ехать верхом, Алеха предлагал отправиться пешком.
— С конем на ту сторону не попадешь, — доказывал Алеха. — Лед тонкий, коня не выдержит. Одна морока с конями будет.
— Пешком не пойду, — настаивал Ланцов. — Ноги не казенные.
Так они и не договорились: длинный сухопарый Ланцов выехал на понурой кобыленке, а Алеха бодро засеменил рядом.
За селом подул встречный ветер с реки.
— Эх, если бы лето! — с тоской произнес Алеха, начиная страдать от холода.
Ланцов сверху покосился на него, осуждающе сказал:
— Фамилия твоя Голый, и сам ты как есть — голый.
— Не захотел теплей одеваться, — оправдывался Алеха. — Путь не малый, еще пот прошибет.
— Говори! — усмехнулся Ланцов. Сочувствующе спросил: — Прибавить ходу?
— Прибавляй, — охотно согласился Алеха и, держась за ногу Ланцова, побежал.
Кобыленка, однако, быстро сдала и большую часть пути прошла шагом.
Брод искали долго, опять спорили, пока не нашли место, показавшееся им знакомым.
Ланцов предложил Алехе первому перейти протоку. Алеха согласился и ступил на лед.
Лед был настолько прозрачен, что были видны песчинки пологого дна. Скоро дно стало опускаться, теряясь в мглистой толще воды. Алеха остановился.
— Глубоко здесь! — крикнул он Ланцову.
— Не-е. По грудь.
Алеха прошел еще несколько шагов. Снова остановился, прислушался.
— Трещит! — крикнул он и торопливо зашагал к берегу.
— Трещит — это от мороза, — пытался его успокоить Ланцов, но Алеха вернулся на берег.
— Пугливый ты, — сказал Ланцов и стал поднимать голенища сапог.
— Иду, как по стеклу, аж душу занимает, — оправдывался Алеха.
— Рассказывай!
Ланцов взобрался на кобыленку и тронул поводья. Лошадь покорно вышла на лед.
— Стой! — крикнул Алеха. — Провалишься!
— Авось не помру, — не оборачиваясь, сказал Ланцов.
— Это ты зря. Кобыла того не стоит! — уговаривал Алеха, но сам пошел за Ланцовым.
Ланцов обернулся:
— Не ходил бы. Сам управлюсь.
— Ладно, — согласился Алеха и остался на берегу. Ланцов ехал осторожно, всматривался в дно.
Он постоянно менял направление, отыскивая мелкие места.
Разгадав маневр Ланцова, Алеха не выдержал и прямиком направился вслед за ним. Нагнал его на середине протоки.
Они двигались по мелководью, и Алеха, осмелев, пошел рядом с Ланцовым.
— Ты отойди, — предупредил Ланцов.
— А крепкий лед-то!
— Держит.
Почти у самого берега Ланцов остановился.
— Здесь поглубже, да и лед, должно, тоньше.
— Берег — рукой подать. Проскочим, — сказал Алеха, полностью, однако, полагаясь на Ланцова.
— Иди первым.
— А ты? — неуверенно спросил Алеха.
— Я — за тобой.
Алехе предложение не понравилось.
— Давай и здесь вместе.
— Искупаемся.
— За тебя держаться буду… Ничего!
Ланцов махнул рукой.
— Держись!
Он хлестнул лошадь. Алеха, обхватив ногу Ланцова, поспешил рядом. Сперва лед хрустнул где-то поодаль. Кобыленка, чуя опасность, решительно подалась вперед, но в тот же миг Алеха почувствовал незнакомую зыбь под ногами. Он судорожно прижался к Ланцову, поджал под себя ноги, но обжигающий холод стремительно проник под его одежду и остановился где-то около сердца. Лошадь сделала рывок, но, не рассчитав силы, замерла на месте. Ее передние ноги оставались еще на льду. Ланцов припал к шее лошади поднял свободную ногу, чтобы вода не залилась в сапог.
— На дне стоишь? — спросил он Алеху.
— Одной ногой.
— Иди вперед. Здесь дно круто поднимается.
Алеха ухватился за протянутую Ланцовым руку и переступил. Вода стала по пояс. Он оперся о кромку льда, встал на колени и в следующий миг уже держался за ветку тальника.
— Все! — облегченно сказал он.
Ланцов, задрав колени, ласково понукал лошадь. Кобыленка напрягалась, подломила кромку прибрежного льда и вышла на берег.
— Чего стоишь?
Ланцов соскочил с лошади и протянул Алехе повод.
— Бери, согрейся. Коня погрей.
Алеха потрогал штаны, которые уже начали покрываться льдом.
— Беда… Так и околеть можно…
— Беги!!
Ланцов больно толкнул Алеху в спину. Удивленно глянув на Ланцова, Алеха покорно затрусил от берега. Кобыленка побежала за ним.
— Без передышки! — крикнул ему вслед Ланцов и исчез в кустах.
Пробежав два больших круга, Алеха устал. Все чаще останавливался, высматривая Ланцова. Ему было трудно дышать. Самое плохое было, однако, в том, что он не мог согреться. Решив, что лошадь мешает ему, он бросил ее. Бежал все медленнее.
Ланцов не появлялся.
Неспокойные облака побагровели: где-то все еще всходило солнце. Порывы ветра перетирали рыхлый снег, гнали его на речную гладь. Там он стремительно мчался, разбиваясь о прибрежные кручи, плотно оседал под обрывами.
Алехе казалось, что прошло уже не меньше часа, как он остался один. Он никак не мог представить себе, чем мог в это время заниматься Ланцов, и все больше злился на своего приятеля.
Боль в паху приводила его в отчаяние.
Он подбежал к берегу. Ледяная гладь реки была пустынна. Полынья, из которой они выбрались, покрылась льдом.
Только сейчас он заметил следы Ланцова. Он побежал по следам. Они уводили его в чащу кустарников. Пробежав метров двести, остановился.
— Ланцов!
Прислушался. Потом кричал еще. Ответа не было.
Безотчетный страх погнал его обратно. Он делал широкие шаги, отчего сильно пригибался к земле.
Выбежав на лед, Алеха далеко обогнул полынью. Его обледенелые сапоги скользили, он часто падал.
Когда до него донесся крик Ланцова, он не обернулся. С громкой бранью его настигал Ланцов.
— Оглох, что ли?
Ланцов грубо схватил Алеху за локоть.
— Скорее домой… беда, — с трудом произнес Алеха.
— Дура! — зло крикнул Ланцов и почти бегом потащил Алеху обратно. Когда Алеха поскользнулся, Ланцов не помог ему подняться, а волоком дотянул до берега. Потом
