— Под чьим контролем?! Её или твоим? Я, конечно, всегда знал, что драконья вспыльчивость рано или поздно возьмет верх даже в таком хладнокровном тебе, но в случае с конкретно этой девушкой…
— Да оставь ты её в покое! Да, я вспылил! Да, не собирался так открыто демонстрировать наши отношения… или как это назвать… Но надо же было как-то обозначить для всех, что я лично пооткусываю хвосты каждому, кто посмеет к ней приблизиться!
— Я всё понимаю, никто не спорит, что мы дикие собственники, но зачем это было демонстрировать так?!
— Вспылил! Хотел иначе, но эта зараза чешуйчатая вытрепала мне все нервы, вот я и… несколько переборщил. — Судя по виду ректора, он даже раскаивается.
А мне понравилось.
— Андриан, вот ей-богу, ты никогда не доставлял проблем в плане поступков и репутации, но вот это вот твое решение встречаться со змеёй наверстывает все возможные прегрешения вместе взятые!
На лице ректора отчетливо проявляются желваки, и он резко встает с кресла, подходя к окну. На миг пугаюсь, что это меня рассекретили, но, заглянув в глаза Андриану, сразу понимаю, что нет.
Но переползти куда-то надо, срочно!
Переползаю на полку шкафа, затем на еще одну и еще. Надо занять позицию повыше, чтобы меня точно не обнаружили, и был хороший обзор.
— Я с ней и не встречаюсь. — Звучит, тем временем, тихое и злое признание.
— Да я заметил!
— Нет, Лим, серьезно. Она… хочет от меня только одного.
Ну нет, одного мне точно будет мало, хотя бы пару раз.
— Денег? Власти?
— Постели. — Ректор очень суров. — Это условие завершения ритуала охоты. Отношения со мной ей не интересны.
— И поэтому ты бесишься?
— Я не бешусь, — хрусь! Бокал лопается в руках мужчины, и я невольно радуюсь, что от подоконника все-таки отползла.
— Ну да, — Лим качает головой, глядя, как ректор зло отряхивается от осколков. — И что она делает для того, чтобы завершить охоту?
— Ничего. Ей вообще ничего не надо делать. Ей достаточно просто быть собой — ехидной, вредной чешуйчатой заразой себе на уме, чтобы в неё влюбился весь мир, черт бы его побрал! — кажется, ректор разбивает что-то еще.
Игриво веду хвостиком. Как я все-таки хороша!
— Дурдом, — выдыхает Лим, отпивая разом едва ли не полбокала, не морщась. — Ладно, я понял: ты влюбился и бесишься от того, что она не отвечает на твои чувства, более того, всячески издевается и даже не скрывает того, что усвистает в закат, стоит только тебе поддаться её чарам. Поэтому ты с одной стороны не можешь наступить себе на горло и показать ей свою слабость, а с другой, отпустить ее не можешь тоже, поэтому всячески стараешься привязать к себе покрепче. А учитывая ее природную вредность и твою природную вспыльчивость становится понятно, почему змеям и драконам нельзя подходить друг к другу ближе, чем на один километр, чтобы это не было травмоопасно для окружающих. Я ничего не упустил? — Ректор молчит. — Почему бы вам просто нормально не поговорить?
— Да с ней невозможно разговаривать, — цедит сквозь зубы, — она либо кусается, либо целуется, либо язвит и подшучивает.
— А ты точно уверен, что она к тебе ничего не испытывает? — Лим иронично приподнимает брови.
— Она змея, с ней я ни в чем не уверен.
— Если опустить тот факт, что она змея, получается поведение типичной женщины.
— Лим, я не знаю. Слово «типично» вообще не про это исчадие змеиное. Общаясь с ней, я правда не представляю, что она сделает в следующий момент.
В следующий момент я попытаюсь принять более удобное положение вот на этой жердочке, а то на шкафу пыльно.
— Ладно, давай рассказывай, какие там новости по расследованию.
— Вот пара новых расшифрованных страниц, — ректор проходит к столу, отпирает неприметную дверцу и достает из сейфа несколько листков, — но там ничего интересного.
— Так мало? — Лим недовольно морщится. — Неужели нельзя ускорить?
— Нельзя. — Ректор поджимает губы. — Ни один змеиный потомок, даже в самом дальнем поколении не готов на нас работать. Чертова солидарность.
— Да уж. Всегда поражался как при такой склонности к эгоцентричности змеи так сплочены перед лицом опасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А нечего к нам свои морды совать!
— Это основа их выживания, — ректор пожимает плечами.
— А свою Астру ты к этому привлечь не хочешь?
— Нет, — отрезает.
— Не доверяешь?
— Не хочу ставить ее перед выбором. И честно говоря, не хочу знать, какой выбор она в итоге сделает.
— А что если предложить взамен себя?
Тяжесть взгляда ректора возросла в геометрических масштабах.
— Что? По-моему, сделка как раз в духе змей, тем более, один раз она тебе уже помогла.
— Не обсуждается.
А я бы вот обсудила, но обсуждение несколько откладывается, так как акробатические этюды, которые я совершаю на потолке, чтобы тоже заглянуть в те самые бумажки, не оставляют маневров для размышлений.
Только бы не грохнуться, только бы…
Вытягиваю шею.
— Бессмыслица какая-то, — Лим раздраженно кидает листки обратно ректору.
Да ну что такое, ну я же соскальзываю!
Ползу обратно.
— Понятно одно — они готовят новую войну, — ректор задумчиво скрещивает руки на груди, кидая бумажки на стол перед собой.
А я чуть не сваливаюсь!
Какая война, что за война, меня же сошлют на огород к бабушке! Нет, не надо, пожалуйста, я готова договариваться!
— Вопрос только в том, насколько в курсе их нынешнее официальное правительство, — тянет Лим.
Мы не в курсе!
— И не совершаем ли мы ошибку, не посвящая их в творящиеся дела… — ректор подхватывает.
Совершаете!
Мужчины немного помолчали, а я снова добралась до бумажек.
Вытягиваюсь…
— Поговори со своей змейкой, — наконец нарушает молчание Лим, — если ты прав, и она не заодно с ними, это единственное существо, которое может сейчас стать твоим союзником.
Еще чуть-чуть вытягиваюсь…
И….
ОЙ! Уй!
ШШШ-шш!
Хотя бабушка всегда говорила, что такие как я мужчинам с неба не падают, сваливаюсь!
Сваливаюсь прямо на голову одному вредному ректору.
Аааа! Ремень как никогда близко!
— Астра?.. Какого?.. — вредный ректор спотыкается, пытаясь выпутать свою голову из моих колечек, но я слишком сильно паникую, чтобы меня можно было так легко развязать. — ЗМЕИНАЯ! — рычит пару бесплодных попыток спустя, и я, разобравшись наконец, где у меня конец, а где попа, которая в опасности, сигаю аки ястреб вниз, на волю, туда, где он снова перестанет меня видеть.
Тикаю!
— СТОЯТЬ! — звучит громогласный приказ, и в ошеломительном рывке ректор неожиданно успевает поймать меня за кончик хвоста.
Вырываюсь, но в панике забываю, как снова сделать себя невидимой, особенно для тех, кто уже меня видел. Я дама такая, один раз увидев, развидеть меня уже сложно!
— Стой, сказал! — ректор не брезгует носиться за мной по кабинету, причем с таким страшным выражением лица, что попа уже заранее начинает писать завещание.
— А ну обернись, зараза!
Удираю!
Ныкаться надо, ныкаться!
Только куда?!
— ОБЕРНИСЬ, ВСЁ РАВНО ПО БРАСЛЕТУ НАЙДУ!
Ой-ой-ой, то есть браслетик я даже в истинной форме магически с собой прихватываю?
Какая досада!
Беру рискованный пробег в сторону окна, прицеливаюсь, уже почти допрыгиваю…
— Попалась! — не в меру быстрый ректор, где-то там на чужих змеях наловчившись, поймал меня прямо поперек туловища и крепко спеленал заклинанием.
Бой проигран, но не проиграна война!
Кусь!
— Ай! Астра, да заканчивай этот цирк!
Ну ладно.
Дрожу.
Дрожу и, немного подумав, оборачиваюсь, здраво посчитав, что в человеческой форме у меня больше шансов задобрить его жалостливыми взглядами.
Приняв человеческую ипостась, оказываюсь прямо на ручках своего укушенного, который смотрит на меня так, словно он тоже рано или поздно начнет кусаться.
— Нда, — слышим тихое из угла, где завис темноволосый, никак не принимавший участия в нашем коротком забеге. Дружно оборачиваемся к нему, переставив буравить друг друга взглядами. — Знаешь, друг, у меня нет больше вопросов о том, почему ты творишь неадекватные вещи. У меня теперь только один вопрос — как ты еще умудряешься творить адекватные.
