— Ну да, больно, — понимающе проговорил Ник, закончив. Знал бы он, что это за боль. — Ничего, Ань, успели вовремя. Все будет хорошо. Отдыхай и не напрягайся. Если что, зови сестру или меня. Обязательно, ладно?
— Ладно, — буркнула я, закапывая себя под простыню.
— И последний вопрос. Ты мне так и не ответила.
Ник задрал бровь, и я поняла, что сейчас будет снова издеваться.
— Чего еще?
— Так ты веришь в судьбу? — добавил совсем ехидно. — Теперь.
— Иди к черту! — гаркнула я, но вышел какой-то жалкий всхлип. — Рассказал бы лучше про осложнения и все такое. Сколько мне тут торчать?
— Учитывая, как ядовито ты остришь и ерепенишься через два часа после наркоза, восстановишься быстро. Выгоню тебя дней через пять, если пообещаешь не делать глупостей, не бежать на работу и раз в полгода посещать гинеколога.
— Обещаю.
— Вот и молодец. Скоро Аля должна подъехать. Она за тебя испугалась очень.
Ник встал, давая понять, что обход окончен.
В этот же момент в палату влетела Алька. На плече сумка для ноутбука, в охапке букет цветов, халатик наброшен для порядка, в глазах буря эмоций. Легка на помине. Первым делом она обняла и чмокнула в щеку Ника.
— Привет, дорогой. Спасибо тебе огромное, что позвонил. Как она?
— Дышит, дерзит, истекает кровью.
— А, ну это ее нормальное состояние, — отмахнулась Алька, скидывая ноут на стул в углу и букет на стол. — Чтобы я делала, если бы ты не позвонил. Спасибо, я твой вечный должник.
— Глупости, — отмахнулся он. — Оставлю вас вдвоем. Дела.
И ушел, прикрыв за собой дверь. Сразу стало неприятно и одиноко, хотя скучать ближайшее время мне не полагалось. Чего стоил поход в туалет с дренажем и неугомонная Алька.
— Ну знаешь, дорогая, я вот даже извиняться не буду, — начала она.
— Не извиняйся, — махнула я рукой, — говори все, как есть.
— Я и сказала. Лёве.
— О, боги — простонала я. — Одна новость лучше другой.
— Да, Львовна наша рвет и мечет, но тебе сочувствует. Вот велела передать ноут. — Алька кивнула в сторону стола. — Почту проверь, там будут все инструкции. Ты и сама знаешь, что делать.
— Знаю, — простонала я снова.
— Отлично. Поесть чего тебе можно? Я сейчас сгоняю, куплю или приготовить? Здесь как кормят?
— Я не знаю, Аль. Сегодня вряд ли что-то в рот полезет.
— Ладно, я спрошу у Ника, раз ты не спросила. Дурында, сил моих нет. Как только повезло попасть к Скобелеву по скорой. Это прям судьба.
— Замолчи, ради бога, — взмолилась я, прикрывая глаза. — Что там на работе лучше расскажи.
— Аврал теперь, конечно. Что еще? Но я их уговорила к тебе не приходить.
— Спасибо.
— Ты как тут вообще оказалась?
— Припекло меня по пути домой. Случайно, короче.
— Точно судьба, — Алька рассекла кулаком воздух.
Я снова заныла, еще и голова пошла кругом. Потом Алька увидела банку с кровью и запричитала. Больше она про судьбу не заикалась, слава богу. Мы еще поговорили о работе, и я попросила ее сгонять ко мне в квартиру за вещами. Аля обещала собрать мне набор больничных нарядов и белья, козырнула и была такова. На прощание она, конечно, проехалась по моим куриным мозгам и золотым рукам Николая Николаевича.
День пролетел в коматозе. Мне давали обезболивающее, антибиотики, постоянно проверяли. Я вставала только в туалет. От одной мысли о работе и ноутбуке мутило.
На следующий день меня осматривала врач-женщина. По сути, я должна была ей обрадоваться, но не получилось. Она сразу мне не понравилась. Сначала потому что просто была не Ником. Потом, потому что была резка и у нее были холодные пальцы. Ну а вишней на торте стал болезненный осмотр. Даже вчера, сразу после операции, мне было не так больно. А сегодня утром я и чувствовала себя намного лучше, но врач пальпировала весьма жестко. Или мне так показалось. Я не сдержалась и сказала ей об этом. Мою жалобу она проигнорировала, заявив, что здесь не курорт и меня вообще-то оперировали.
Вечером пришел Ник. Почему-то в обычной одежде, а не в своей той сексуальной голубой пижамке. Он принес мне пакет, в котором были вещи. Я глазам своим не поверила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Только не говори, что Аля… — начала я.
— Да, доставка. Ванька передал.
— О боже, прости, пожалуйста. Почему ты не послал их обоих? Нашли тоже курьера. Извини, Ник, правда. Мне так неудобно.
— Да ладно, — махнул он рукой. — Все равно мимо ехал.
— Ты не работаешь сегодня?
— Нет. Послезавтра смена. Но мне почти по дороге из «Рассвета» до дома.
Я очень сомневалась на счет этого почти, но говорить ничего не стала, просто забрала пакет. Ник ни капли не выглядел озадаченным или угнетенным. Разве что немного уставшим. Это и понятно, столько работает: ночь тут, потом день осмотров, смена в «Рассвете». Неудивительно, что он спал, когда меня привезли.
Я думала, что он сразу уйдет, но Ник, похоже, не спешил. Выгонять его мне тоже показалось неуместным и грубым.
— Ты как сегодня? Лучше? Встаешь? Ходишь?
— Да, уже намного лучше, чем вчера, — подтвердила я. — И дренаж этот жуткий убрали.
Он хохотнул как-то по-доброму, и я не удержалась, наябедничала:
— Приходила ужасная тетка, намяла мне живот. Было больно. Может чего-нибудь там испортила, а? Страшновато, если честно.
Ник тут же нахмурился.
— Людмила Игоревна? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Не представилась.
— Она, скорее всего. Сейчас болит?
— Не сильно.
— Давай посмотрю.
— Ой, не надо. Я же…
— Ты что же? — уточнил он и заломил чертову бровь.
— Дай я хоть переоденусь. Эта казенная роба…
Ник закатил глаза.
— Если хочешь соблазнить меня кружевами и атласом, то я с удовольствием предоставлю тебе такую возможность чуть позже.
— Не собираюсь я тебя соблазнять. Очень надо, — нахмурилась я.
Ник тут же дал заднюю.
— Ах, у тебя же кто-то есть. Извини-извини. Тогда тем более не надо тут этого. Давай посмотрю, и не спорь, Ань, — отрезал он, и я перестала держаться за простыню.
Я снова, как загипнотизированная, смотрела на его пальцы. Он надавливал нежнее, мягче, сразу же смотрел на мою реакцию, спрашивал, где больно, где не очень. Проверил проколы под повязками, а потом почти ласково погладил от живота к ноге. Я сначала подумала, что так и надо, но он провел рукой еще и еще, провоцируя меня на бесстыжий стон.
— Больно? — тут же спросил Ник.
«Нет, приятно», — хотела сказать я, но вовремя прикусила язык и только помотала головой. Щеки загорелись, а между ног запульсировало так, что стало неудобно, и я заерзала.
Скобелев убрал руку, улыбнулся чуть виновато и немного рассеянно.
— Немного поболит, конечно. Но, вообще, все хорошо. Тебе повезло, Ань.
Настала моя очередь закатывать глаза.
— Ага, все так говорят. Руки у тебя золотые, и сам ты бриллиантовый.
Ник рассмеялся, затряс головой.
— Ну, я не буду спорить. Выздоравливай. — Он похлопал меня по ноге, опустил сорочку, накрыл простыней, встал с койки. — Еще увидимся… Наверное. Доброй ночи.
И ушел.
Я вздохнула и, чтобы отвлечься от странных ощущений после осмотра, решила переодеться. Раскрыв пакет, я застонала. Аля собрала мне те самые кружева и атлас, о которых говорил Ник. Причем, это было не мое белье, а новое. Черный прозрачный комплект. Очень развратный. Был и еще один — простые трусики-шортики с весёленькими зверушками из мультика. К ним прилагался спортивный лифчик-топ. И третьим номером — нечто среднее. Обычные трусики, закрытые, но красные. А еще я обнаружила абсолютно новый послеоперационный бандаж.
Меня начали терзать смутные сомнения. Я все-таки сначала переоделась в свою сорочку и халат, только потом позвонила Але.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И что ты такое мне передала? — наехала я сразу без приветствия.
— Сорочка, халат, шлепанцы. Все, как просила, — буркнула так же неприветливо Алька. — И вам, кстати, тоже здрасте.
— Ага, привет, — начала заводиться. — А трусы, Аль! Это что такое? Все новое.
