А после была моя очередь, а потом
Мы снова ложились в постель
И, тихонько дыша, гадали,
Какие несчастья грядущий день принесет – загнанные
в ловушку,
Отчаявшиеся, отупевшие, замученные, с ощущеньем,
Что исчерпали уже свой лимит везенья,
Что удача, конечно, от нас наконец отвернулась.
В общем, довольно печально – каждое утро
Просыпаться припертым к стенке, но мы ухитрялись как-то
Справляться с этим.
Обычно спустя десять-пятнадцать минут
Джейн говорила: «О, черт!»
А я отвечал: «Точно…»
А потом, ни гроша, ни надежд не имея, мы измышляли,
Как выкрутиться – и, кстати, у нас получалось.
Неисповедимы пути любви!
A Hell of a Duet
Собаки
Собаки быстро бегут по тротуару -
В солнце бегут и в дождь,
В полночь и в полдень.
Собаки быстро бегут по тротуару,
Они что-то знают,
Но что -
Никогда не расскажут.
Нет,
Они не расскажут, Никогда,
Ни за что не расскажут – Собаки,
Бегущие быстро по тротуару.
Все – прямо здесь, на виду,
В солнце, и в дождь, и в полночь.
Собаки быстро бегут по тротуару,
Смотри же на них, смотри же на них, смотри.
Глазами и сердцем смотри
На собак, бегущих быстро по тротуару
И знающих то, чего нам не постичь никогда.
The Dogs
ЧАСТЬ 3
На мягких лапах подходит Смерть
И в пасти сжимает розы.
Холодное лето
Дела идут не так чтоб ужасно,
Но все же довольно паршиво:
То в больницу – то из больницы,
То к врачу – то домой,
Подвешен на тонкой нити:
«У вас наступила ремиссия.
Нет, подождите – вот две новых
Раковых клетки, и содержание
Тромбоцитов понизилось снова.
Вы что же – пили?
Наверное, завтра придется
Снова
Сделать анализ костного мозга».
Врач очень занят.
Отделение онкологии
Забито битком.
Медсестры очень милы,
Шутят со мною.
Полагаю, это забавно -
Шутить,
Спускаясь в долину смерти.
Жена моя – рядом.
Жену мне жаль,
Мне отчаянно жаль
Всех жен.
Мы спускаемся
На парковку.
Иногда машину ведет она,
Иногда – я.
В данный момент – я…
Холодное было лето!
Жена говорит:
«Может,
Когда приедем домой,
Тебе немножко поплавать?»
Сегодня теплей,
Чем обычно.
«Конечно», – я отвечаю
И выкатываю со стоянки.
Она – отважная женщина,
Ведет себя так, словно
Все – как обычно.
Для меня наступило
Время расплаты
За былые беспутные годы.
Их было так много!
Счет пришел вовремя,
И кредитор принимает
Лишь одну,
Окончательную выплату.
Значит,
Можно вполне и поплавать.
Cold Summer
Расплата за преступление
В больнице палата стоит
Пятьсот пятьдесят долларов в сутки,
И это – только палата!
Самое странное,
Что при всем при том
В некоторых палатах
Содержатся заключенные.
Я видел – лежат,
Прикованные к кроватям,
Обычно – за щиколотку.
Пятьсот пятьдесят в сутки да плюс питанье -
Это ли не шикарная жизнь?
Первоклассная медицина
И два охранника
На посту.
И тут, значит, я со своим раком,
Брожу в халате
По коридорам и размышляю:
Если я выживу,
Мне придется годами
Выплачивать по больничным счетам,
А заключенным,
Черт побери,
Не надо платить ни цента!
Не то чтобы я совсем
Не сочувствовал этим ребятам,
Но стоит задуматься: если
Что-нибудь вроде
Пули в ягодице
Приносит столько внимания,
Медицинского и иного,
А потом из больницы
Даже счетов не придет -
Может, в свое время
Я род занятий
Выбрал неверно?
Crime Does Pay
Теряю вес
В половине шестого утра
Меня разбудил неприятный звук:
Что-то тяжелое и большое
По линолеуму катили.
Открылась дверь.
В палату, еще темную,
Ввалилось странное нечто.
Оно походило на крест огромный,
Но оказалось всего лишь весами.
«Вас надо взвесить», – мягко, но непреклонно
Сказала сестра,
Полная, чернокожая.
«Прямо сейчас?» – вопрошаю.
«Да, дорогуша. Давайте,
Встаньте-ка на весы…»
Я поднялся с постели.
До весов дотащился. Встал.
С равновесием были проблемы -
Я был болен и слаб.
Она, пытаясь определить мой вес,
Задвигала гирьками -
То туда, то сюда.
«Посмотрим… Посмотрим… Ну…»
Я собирался уже свалиться с весов,
Когда сестра наконец сказала:
«Сто восемьдесят пять фунтов».
На следующее утро
Это уже был медбрат -
Веселый, чуть пухлощекий парень.
Вкатил он весы. Я залез.
Он тоже не без труда
Задвигал гирьками взад и вперед,
Вес мой
Определить пытаясь.
«Я еле стою», – говорю.
«Еще минутку», – сказал он.
Я собирался уже свалиться, когда он сказал:
«Сто восемьдесят четыре».
Снова забравшись в постель,
Я стал ждать анализа крови -
Каждый день, ровно в шесть утра…
Что-то необходимо делать,
Подумал я.
Однажды я с этих весов
Свалюсь
И раскрою себе череп.
В общем, днем я отправился поговорить
Со старшей медсестрой.
Она внимательно слушала.
«Ну, хорошо, – сказала она наконец. -
Мы не станем
Вас взвешивать ежедневно.
Только три раза в неделю -
Понедельник,
Среда и суббота.
Я выразил ей благодарность.
«Я запишу все что надо в вашей карте», -
Сказала она.
Уж не знаю, что она там записала
В моей карте,
Только не взвешивали меня
Больше ни разу -
Ни в понедельник, ни в среду
И ни в субботу -
Вообще ни разу, а я
Пролежал в больнице
Еще
Целых два месяца.
По правде, я даже ни разу не слышал
Мерзкого звука весов,
Катящихся по коридору.
Наверно, они вообще перестали
Взвешивать пациентов -
Ну, может быть, иногда
Взвешивали друг друга…
Господи Боже, в конце концов
С этой проклятой штукой
Было так трудно работать!
Throwing My Weight Around
…и покатили койку
Стоя ко мне спиной, медсестра сказала:
«Необходимо удалить
Воздушные пузыри».
Я стал кашлять и кашлять,
Дрожать и дрожать,
Дергаться и метаться.
Дышать я не мог, лицо горело,
Но хуже всего было спине -
Черная, невыносимая боль
В самом низу позвоночника.
Следующее, что помню -
Громко завыли гудки
И они покатили койку -
Пять или шесть медсестер.
На мне была кислородная маска,
Трубочки в ноздри вонзались,
И я опять мог дышать…
Меня вкатили в большую палату напротив
Комнаты отдыха медсестер,
Все было как в кино. Меня прицепили к машине,
По экрану которой плясали тонкие
Голубые линии.
«Вам нужен еще кислород?» -
Спросила одна из сестер.
«Попробуем обойтись».
Все пошло хорошо.
«Во сколько мне обойдется
Эта палата?» – спросил я.
«Не беспокойтесь,
Лишнего мы не возьмем».
Чуть позже они явились
С переносным аппаратом
И сделали мне рентген.
«И как же долго мне находиться
В этой палате?»
«До утра, если кто-нибудь в ней
Не будет нуждаться еще сильнее».
Потом примчалась жена.
«Господи, я захожу в твою палату,
А там – пусто! Ни койки нет, ничего!
Почему ты здесь?»
«Еще не определили».
«Но ведь должна быть причина!»
«Это уж точно».
В общем, я не был мертв. Рядом сидела жена,
Смотрела, как по экрану пляшут
Тонкие линии,
А я смотрел, как медсестры
На звонки отвечают
И читают в блокнотах записи.
По правде, мне было
Скорее приятно и почти любопытно,
Хотя в палате не было телевизора
И я не сумел посмотреть
Турнир сумо
По восемнадцатому каналу.
Назавтра мне доктора
Сообщили, что не имеют понятья,
Чем вызвано было случившееся.
Медсестры взялись за мою койку
И покатили ее назад -
В старую палату
С маленьким окошком,
Верным моим унитазом
И маленьким изображеньем Христа,
Что они прибили к стене
На третий
Мой день в больнице.
They Rolled the Bed out of There
Ползком
Улицы расплываются перед глазами.
Я теперь улыбаюсь редко. Цепляюсь
За дрожащие белые стены.
Я уже вижу финиш,
А стойла полны
Молодыми, горячими
Скакунами.
Толпа кричит – быстрее, быстрее!
А я
Кутаюсь в старый
Зеленый халат -
Прожженный насквозь облученьем мужик,
Болтающийся
В петле мечты.
Желаете что-нибудь миру сказать,
Сэр?
Нет, не желаю.
Хотели б начать все сначала?
Нет, не хотел бы.
Научились чему-нибудь
На этом горьком опыте? Не научился.
Совет молодым поэтам?
Учитесь «нет» говорить.
Я и впрямь совсем ничего не знаю.
Больница кружится, словно волчок,
Швыряя сестер
По всему зданию.
Дважды меня уже пронесло.
