Выходило, они и правда вместе. Как ещё объяснить то, чем они занимались, оставаясь наедине?
Когда внеплановый выходной закончился, за Хёнджином приехал водитель. Намджун на прощание обнял и мимолетно прикоснулся к губам. Хёнджин закатил глаза, вцепился в его плечи и поцеловал по-взрослому, с языком, чтоб не хватало дыхания.
Его ждал обычный день айдола, с тренировками и репетициями.
Возвратившись вечером в свою комнату в общежитии, Хёнджин первым делом вытащил из тумбочки телефон, подаренный Намджуном.
Он долго думал, как лучше подписать Намджуна. Казалось, это важно, имя нельзя оставить без внимания, и в то же время это должно быть что-то нейтральное, чтобы не спалить человека, спрятанного за буквами.
Он быстро настрочил: «Спокойной ночи», — и отправил сообщение.
Долгое время участники BTS выступали с микрофонами определенных цветов. Листая смайлы, Хёнджин наткнулся на подходящий и выбрал его, после чего сохранил изменения.
На экране вспыхнуло синее сердце.
«Сладких снов», — ответил Намджун.
Хёнджин засунул телефон под подушку, счастливо улыбаясь.
========== Часть 5 ==========
— Хёнджин, — окликнул Бан Чан.
Догнав, он дотронулся до плеча, развернув к себе.
В последнее время Хёнджин всё чаще пребывал в раздумьях, витая в облаках или накручивая себя до состояния искрящихся проводов. В голове творился самый настоящий бардак, логика сломалась, а паранойя то затихала, то просыпалась, мешая трезво мыслить.
Хотя Хёнджин и выполнял поставленные компанией задачи, продуктивность спала, и последствия не заставили себя ждать.
Поначалу на репетициях с ребятами он мог задуматься и прослушать обсуждение, а потом путал слова или движения.
Иногда он опаздывал, если просыпался не в общежитии, а иногда и вовсе пропускал тренировки, когда выезжал с Намджуном за город.
Пока Намджун платил большие деньги за встречи, под его график корректировали расписание Хёнджина. В компании объясняли, что этим временем Хёнджин занят исправительными работами или помогает нуждающимся, хотя Чан все равно злился. Изначально планировалось, что бан никак не повлияет на деятельность внутри группы.
— Надо поговорить, — сказал Чан тоном, не терпящим возражений. — Не здесь.
Они в тишине дошли до студии, где Чан обычно писал музыку. Предчувствие подсказывало, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет.
— Что происходит? — за спиной только закрылась дверь, а Чан не стал тянуть.
Они остались наедине.
— Что происходит? — вернул вопрос Хёнджин, пока не понимая, в чем именно провинился.
Или во всем сразу. Будто проблем и без того не хватало.
— Ты все еще наш мембер, но ты как будто не хочешь возвращаться, — Чан говорил негромко, чеканя каждое слово как приговор. — Неужели ты не понимаешь, под каким пристальным вниманием находишься? Все наблюдают и ждут результатов, а ты пропускаешь тренировки, пропадаешь, не возвращаешься ночью в комнату. Благотворительность — это важно, и я знаю, что тебе тяжело. Мы все знаем. Но если ты не станешь лучше за тот период, что пропускаешь, то отстанешь от нас.
— Я тренируюсь, — возразил Хёнджин и тут же сдулся под осуждающим взглядом, ведь это было правдой лишь наполовину.
Разве он мог поделиться, как запутался, потерялся в поисках ответов? В какое унизительное положение поставила его компания за ошибки прошлого, и как сладко тянуло от предвкушения встреч с Намджуном теперь?
— Стэй ждут твоего возвращения. Ты не можешь подвести их.
Это было жестоко, несправедливо и обидно.
Это было правдой.
Хёнджин не мог возразить или оправдаться, не раскрыв секретов. Он низко опустил голову, сжав кулаки.
— И нас, — закончил Чан.
Они — одно целое. Семья, которую Хёнджин приобрёл, и для которой с первого дня старался быть лучше.
— Пожалуйста, помни об этом.
Если бы он только мог рассказать Чану, во что вляпался, и возразить, что никогда не забывал о долге перед ребятами и Стэй. Но во взрослом мире больших денег и звёзд были вещи, которые не зависели от Хёнджина и его приоритетов. Чтобы оставаться на плаву, приходилось идти на противоречивые уступки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не сойдя с дистанции сейчас, он мог оказаться у цели потом.
***
— Ты сегодня тихий, — Намджун только вышел из душа, натянув одежду на мокрое тело.
Футболка облепила мышцы груди и плеч, красиво подчеркнув рельеф. Хёнджин бы залип, но в голове на повторе крутился разговор с Чаном.
Перехватив телефон поудобнее, он перевернулся на бок, скрыв половину лица подушкой.
Обычно по видеосвязи Хёнджин общался с родителями, но сегодня захотел слышать и видеть совсем другого человека.
— Настроения нет.
Намджун хмыкнул. Мони шумел где-то рядом, клацая когтями по полу.
— Покажи его, — попросил Хёнджин.
Намджун переключил камеру.
Глядя на радостного и беззаботного питомца, Хёнджин впервые за вечер расслабился, невольно улыбнувшись.
— Я буду занят до конца следующей недели, — Намджун ранее предупреждал о делах группы и вот снова напомнил.
Для Хёнджина это была возможность внять совету Чана и показать, что он по-прежнему в строю. К тому же, никто не отбирал у него телефон, и он мог писать Намджуну в течение дня.
— Не скучай, — камера развернулась, и вместо Мони на экран вернулся улыбчивый и домашний Намджун, развалившийся на диване в гостиной.
Вместо того, чтобы отрицать очевидное, Хёнджин вздохнул и согласился:
— Хорошо.
Глупо спорить. Он привык к их постоянному общению.
Ведь это был тот самый Ким Намджун, рядом с которым мечтали быть сотни человек, а оказался он — Хёнджин. И, пожалуй, это был единственный плюс в сложившейся ситуации.
***
Из-за томительного ожидания каждая минута ощущалась вечностью, зато впервые за пару месяцев расписание Хёнджина зависело только от него. Если поначалу он беспокоился, что не сможет объяснить ребятам наличие второго телефона, то потом решил, что проще ничего не говорить. Мало ли, зачем ему понадобился еще один гаджет: для игр, для связи, для просмотра видео в сети. Все же он не испытывал проблем с финансами и мог себе позволить хоть десять разных телефонов сразу.
Как только отпала надобность выезжать на личные встречи, работоспособность вернулась в привычное русло. Наверное, Чан считал, что разговор благотворно повлиял на Хёнджина. Видимость того, что он стал прежним, усыпляла бдительность ребят, только взгляд Минхо иногда задерживался дольше обычного.
Намджун не звонил, первым не писал, и Хёнджин понимал, что никто никому ничего не должен, но все равно расстраивался.
— Тебе сложно? — не выдержал он на четвёртый день, нажав кнопку вызова. — Или неинтересно?
Намджун не сразу уловил, в чем суть претензии.
— Я же предупреждал, что буду занят, — напомнил он.
— Настолько занят, что не успеваешь или не хочешь?
Поскольку время было поздним, и Хёнджин давно валялся в постели, он ответил на входящий видеозвонок. Намджун сидел в студии, на фоне слышался посторонний шум. Маска, спущенная к носу, не скрывала усталость. На осунувшемся лице пробивалась щетина, под покрасневшими от недосыпа глазами темнели синяки. Намджун зевнул, прикрыв рот рукой.
— Прости, — Хёнджин расстроился, поджав губы.
У глупого поведения не было оправданий, кроме одной причины. Он на самом деле соскучился.
— Когда мы встретимся?
Намджуна окликнули.
— Извини.
Хёнджин раздраженно сунул телефон под подушку. Щеки полыхали, а пальцы сводило от напряжения.
Почему как только он набрался смелости заговорить, им помешали?
Нечестно!
Под подушкой завибрировало. Яркость экрана ударила по глазам, Намджун прислал несколько дат, добавив короткое: «Выбирай».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глупая счастливая улыбка стёрлась с лица, как только Хёнджин заснул.
***
В назначенный день вещи валились из рук, Хёнджин несколько раз ронял телефон, путался в ногах и больно врезался плечом в дверной косяк. Неуклюжесть Намджуна за недели общения передалась воздушно-капельным путём.
