Тут настало время мне задуматься. Так живешь себе, живешь, а тебя лет на двадцать уже просчитали, и для кого-то ты уже «прочитанная книга».
– Двадцать лет это не круто, Творцы миров веками считают.
– А ошибки бывают?
– Если кто-то вмешивается, тогда конечно, если никто не лезет, то все гладко. Но ведь всегда кто-то да влезет в картину.
Уже рассвело, но двор был пуст. Летом светает рано. Сидор Никанорович явно страдал бессонницей, я бы на его месте дрых и сон видел. Первым в открывающуюся дверь выскочил Феофан. Кобель «дворянской» породы, неизвестной родословной. Средних размеров, с жесткой, всклокоченной шерстью и висящими ушами. От него так и веяло бесшабашной добротой и восторженной суетливостью. Кто бы подумал, что это кинологическое недоразумение сыграет роль в спасении мира. Пока пенсионер Никанорович медленно двигался по пешеходной дорожке, Феофан бегал кругами вокруг хозяина, обнюхивая и одновременно метя окружающие предметы. Отойдя от двери подъезда на добрых пятьдесят метров, Феофан присел в позу «мыслителя» и замер. Никанорович, не меняя скорости движения, мерно двигался по доведенному до автоматизма маршруту. Кобель, навалив кучку, побежал догонять хозяина, и они оба скрылись за углом дома.
– Пора! Шприц, маркер, пакет.
Только представьте! Здоровый мужик, не пьяный, не укурок. Собирает собачье дерьмо, мажет этим дверь и коврик перед дверью. И пишет на стенке «Машка дура и с….» и вместо подписи смайлик.
– Если меня хоть кто-то увидит, на камеру снимет и полицию вызовет, я на пару месяцев загремлю в психушку.
– Да кому ты нужен, на тебя смотреть! Отвечаю! Никто не смотрит.
– Только для спасения мира! Брюс Уиллис бы точно от роли отказался, несмотря на любой гонорар.
Спускаясь по лестнице, в подъезде я заметил еще несколько записей нехитрого содержания, подписанные смайликами. То, что сделано, наверняка будет перебором, и Машке крепко достанется за «плоды популярности». Какая уж там любовь.
– Одно дело сделано, теперь нужно отправить Сашку в больницу, и чтобы отец его в другую школу перевел. – заговорщически прошептал мне на ухо ангел.
– Это каким таким образом? – искренне удивился я, к тому времени выходя во двор.
– Видишь «Паджеро» белый? Брызни масла со шприца на тормозные диски. Через алюминиевые литые диски это очень легко. Сашка вчера хвастал перед классом, особенно перед Машкой рисовался, как он крут и может на отцовском джипе в школу приехать. Для этого он уже с вечера спер ключи, у отца сегодня выходной, и после вчерашнего пива тот будет спать до 11 часов. Сашка и хочет после первого урока джип поставить на место, вроде ничего и не было. Только доедет он до того поворота.
Мой взгляд упал на поворот дороги на выезде со двора.
– И свалится в ливневый кювет. Перелом руки в двух местах, поломает ребра, растянет шею. Все заживет как на собаке, ему же урок будет. Отец Сашки в лотерею выиграет через две недели, номера я уже подготовил. Новую машину купит.
– Как в том анекдоте. «Я думал, вы у нас самовар сперли». – «Я не брал!» – «Да я знаю, уже самовар нашли. Но осадок остался!»
– Вроде того!
Ангел усмехнулся.
– Никаких серьезных последствий, никакого возмущения логики событий и последствий, кроме требуемого.
Возвращаться домой после «спасенья мира» таким образом было странновато. Не знаю, кем я себя ощущал, но точно не героем боевика. Ангел как будто удалился по своим делам. А мне предстояло оправдать внезапный отъезд. Никаких более-менее сносных оправданий в голову не лезло, всю дорогу мешало чувство виновности в чем-то. Не доезжая пары кварталов до дома, услышал голос ангела.
– Ну, гляди же на него! Герой, блин! Рыцарь на белом коне! Может, тебе с Рафаэлем турнир организовать? Так ты и двух секунд не продержишься, сам из тела выскочишь. Войны выигрывают не геройством и нахрапом, а хитростью и расчетом. Это ты должен понимать. Не маленький. Кстати, дома тебя ждет сюрприз.
– На это и моих мозгов хватило! – огрызнулся я. – Такой сюрприз мне нафиг не нужен. Огребусь по полной от Яны. С твоей подачи! Так что хоть бы подсказал, как отмазаться.
– Пока ты думал, я уже все сделал. И загодя! Не хочешь же ты думать наперед. Надеюсь, научишься! Заедешь в магазин, купи на торжество костюм и галстук.
– Что за торжество?
– Ну, ты, пацан, обнаглел!!!!! Я тебе что, нянька? Или секретарь? – сказал ангел с наигранным возмущением. – Годовщина первого поцелуя. Хоть помнишь, как это было, или попросишь показать?
– Помню, – недовольно ответил я.
– Не парься, Яна тоже не помнит конкретной даты.
Во дворе у фонтана оркестр играл что-то медленное из классики. Небольшой дворик стал еще теснее от расставленных повсюду ваз с красными розами. Суетились официанты выездного обслуживания лучшего в городе ресторана. Дом увешан принтами с целующимися ангелочками и детьми. Яна стояла на крыльце в своем торжественном платье, с распущенными волосами, в домашних тапочках и без косметики. Она улыбалась по-детски непосредственно, а по щекам медленно катились слезы счастья.
– Какой же я все-таки идиот!!!!! – подумал я, возможно даже, шепотом произнес. – Какая это мелочь и как много это значит.
– Вот и приходится мне твои ноги на поворотах заносить, – прокомментировал ангел мои мысли. – Дальше сообразишь? Или подсказать? – В голосе сквозила ирония.
– Исчезни!!! – процедил я сквозь зубы.
Глава 14. Ох, нелегкая это работа
Работка, я вам скажу, оказалась еще та! Картины, создаваемые ангелом, были сколь безумны, столь и эффективны. Однажды ангел, проявив себя в середине субботнего дня, велел обрядиться в пушистый костюм белого зайца, купить мешок сладостей и развлекать на привокзальной площади детвору, раздавая конфеты и разные вкусности. Моментально вокруг меня образовался стихийный детский сад. Два наряда полиции, подойдя поближе, наблюдали за происходящим весельем, больше из любопытства и скуки, нежели из соображений бдительности. За внешним феерическим весельем мой запас фантазий ушел в минус. Я нес откровенный бред, весело прыгая, и ржал, как жеребец во время гона. Чуть поодаль редкого строя зевак остановился сурового вида мужчина, с пижонским маленьким рюкзаком и в веселенькой салатной разлетайке. Когда я валился с ног, нес нечленораздельный бред, подбадриваемый и подзадориваемый ангелом, на перекрестке у привокзальной площади, в пробке продвинулся мусоровоз с открытым кузовом. Мужик резким движением сорвал рюкзак и, вложив все силы, закинул рюкзак в кузов мусоровоза. В то же мгновение из его головы брызнула кровь, и тело безвольно упало на асфальт. Снайпер не дал ему шанса, он знал, что именно так будет, но успел сделать главное. В ту же секунду в недрах кузова мусоровоза рвануло, вывернув все нехитрое и неприглядное содержимое в воздух. У меня заложило уши. Вылизанная накануне площадь стала филиалом центральной свалки. Дождем падала вонючая жижа. Громче взрыва неслись маты и крики. Полицейские куда-то исчезли, не то докладывать, не то догонять. В небе кружили и оседали пакеты. Детишки, услышав взрыв, в шоке стояли молча, открыв рты.
– Красиво я придумал? – раздался в голове восторженный голос ангела.
– Это твоих рук дело?
– При чем тут я? Это все он. Его, так сказать, свободная воля, все по протоколу. Никакого воздействия. И ты, конечно. Мозги-то ему мулла промыл, джихад, белый заговор, шариат и прочий бред, промыл так, что он мне тут под ухо сутры читает. Пришлось ему подыграть. Я сейчас в чалме. – Ангел усмехнулся. – У Шамиля дома четверо малышей, которых он уже четыре года не видел. Как раб работал и деньги семье слал. Детки подросли, а вот папка, так сказать, с голодухи да труда без отдыха крышей стал непрочен. Вот и попал под влияние пропаганды. И жизнь такая ему не нужна стала. Он ее и решил на «хорошее» дело употребить. Только не мог он смеющихся счастливых детей убить. Своих вспомнил…. Между прочим, ты спас примерно двадцать человек. И сними ты этот вонючий костюм.
Площадь уже блокировали визжащие сиренами полицейские машины всех мастей и ведомств. Водителя мусоровоза зачем-то в неразберихе омоновцы прижали к асфальту. «Задержали до дальнейших распоряжений». Полиция все прибывала.
– Тебе слава ни к чему убирайся и побыстрей. Зайца уже ищут. Не сбежишь, завязнешь часов на десять, да еще засветишься.
Моя «хонда», припаркованная во дворе, блестела чистотой и не привлекала внимания полицейских, вылавливающих свидетелей.
Еще, как оказалось, задержав на пешеходном переходе машины, можно предотвратить ограбление инкассаторского фургона. Добавив в нужную бутылку воды на складе продовольственной базы, несколько капель апельсинового сока, которые отправятся в министерство и попадут на стол закрытого совещания, можно отменить чудовищный проект строительства химического завода. У московского лоббиста оказалась аллергия, и ни о чем, кроме чешущегося носа и диареи некстати, он толком думать не мог. Массовое убийство сектантов и последующий взрыв газа в высотке, грозящий ее обрушить, предотвратил перевод часов. Видели бы вы лица преданной паствы, когда проповедник предстал перед ними в компании двух голых ночных бабочек, с сигарой и бутылкой текилы. Один труп все-таки в той истории был. Проповедника, который пудрил мозги, играя на наивной вере в чудо. Никто не узнал, что не состоялось крушение пассажирского поезда и массовой драки между китайскими и таджикскими гастарбайтерами.
