в ней он нашел себя и свое призвание. Хотя бы отчасти.
Да, в Севастополе он почти вдруг приохотился к фотографии. Несколько практических уроков, и вот он уже существенно обновляет фотопроизводство и открывает целую сеть электрофотографий, где снимки делаются при усиленном электрическом освещении. Он становится мастером репортажа. Едва разжившись деньгами, он обзаводится дорогой камерой, снимает, профессионально рекламирует свои снимки и… что? Крестится? Мне почему-то казалось, что он проделал это еще до отъезда в Питер, но, может быть, я ошибаюсь, и это произошло именно в столице — в 1907 году. Во всяком случае, Дранков меняет свое имя и отчество и, страстно увлеченный фотографией, быстро делается профессионалом. Его снимки печатаются в журналах и афишах. Он обретает лоск, богатство и, конечно, женщин.
Завоевание Петербурга проходит успешнейше. Вертлявый, небольшого росточка, хвастливый, ворчливо-веселый — он обретает кучу полезных знакомств. Он не женится, зато его содержанки меняются часто — в нынешнем обществе его давно судили бы за харассмент, но до этого в те времена было далеко. Он пронырлив и добивается удивительной известности — за удачные снимки Николая II и его августейшего семейства даже удостаивается звания «Поставщик Двора Его Императорского Величества».
Александр Лемберг, известный советский кинооператор, женатый на сестре Дранкова Анне, рассказывает о его жизни в Севастополе: «Если в доме, куда приходил Дранков, не было пианино или других серьезных инструментов, то у него в кармане почти всегда были какие-то рожки, дудочки, свистульки, гребенки, которыми он прекрасно владел… Среди молодежи и в обществе пожилых людей его очень любили. Не было в городе свадьбы, именин, дня рождения или же других торжественных вечеров, чтобы его не приглашали… Он умел веселить и занимать компанию… его музыкальные способности активизировали вечера независимо от возраста гостей. Несмотря на свой невысокий рост и несколько угловатую фигуру, он великолепно танцевал, что дало ему возможность открыть танцкласс и быть его руководителем… Он не пил, не курил, общество девушек его вполне устраивало, их он очень любил, и они ему отвечали взаимностью… Одевался он по последней моде, лучше всех, носил цилиндр, единственный в городе».
Переехав в Петербург, Дранков и там заводит кучу полезных и доходных знакомств. Вскоре он становится поставщиком фотографий для лондонской «Таймс» и парижской «Иллюстрасьон» и получает журналистскую аккредитацию аж при Государственной думе.
Упоенный собою, он хвастливо и довольно безвкусно обставляет свои апартаменты, свою мебель, свои наряды, свои обеды, свой чудовищно размалеванный автомобиль. Но надо признать: наряду с безвкусицей и пошлятиной у него порой рождались и реальные откровения. Одним из таких откровений была первая киносъемка Льва Николаевича Толстого в 1908 году. Остроумна хитрость Дранкова — он спрятался в дачный туалет, мимо которого часто проходил классик, и подставил съемочный аппарат к окошку. Ему удалось не только снять удачные кадры, не только показать снятое Толстому, но и расположить к себе упрямого гения и получить его разрешение на дальнейшую съемку.
Каждую неделю в течение года Дранков, как обещал, выпускал на экраны новые киносюжеты: хронику светскую («Свидание монархов в Ревеле», «Прибытие шведского короля в Россию», «Свадьба у князя Трубецкого»), повседневную («Пожар в Петербурге», «Крушение на ст. Померань Николаевской ж. д.»), спортивную («Фигурное катание на коньках в СПБ известного конькобежца Панина», «Парфорсная охота»).
И вот как раз к этому времени Дранков решает (тоже вдруг) заняться игровым кинематографом. Как мы уже говорили, русское кинопроизводство впервые дало о себе знать где-то в 1907–1908 годах. До того кинорепертуар заполнялся зарубежными фирмами. Конкурируя друг с другом, они продавали ленты по дешевым, нередко бросовым ценам.
Кто-то прозвал Дранкова «Ноздревым от кинематографа» — за характер, за склонность к саморекламе, за любовь к невероятным прожектам. Его энергии и предприимчивости хватило бы на троих. Иначе не смог бы выходец из большой и небогатой еврейской семьи, держатель танцкласса в Севастополе так скоро сделаться виртуозным фотографом, стать первым кинорепортером в России, выпустить первый образец кинохроники в цвете (!) и прочитать первый доклад на тему кинематографа на заседании Санкт-Петербургского технического общества.
В том же году он впервые вывозит в Европу программу русских фильмов — событийную хронику и видовые ленты. А еще удивляет и покоряет парижского зрителя первым показом «русской чернухи» на экспорт — это были так называемые «бывшие люди», обитатели ночлежек, бурлаки, проститутки и реальные «хитровцы» Горького.
Это правда: у него не было никакой принципиальной линии. Он брался за любую разновидность кинематографа, если был уверен в ее товарном качестве. Он гнался за всем сенсационным, модным, новым, посему часто опережал других. Едва ли не первым в 1910 году снял голод в Поволжье и помощь голодающим. Устроил первые съемки на Сахалинской каторге и запечатлел отправку в Сибирь крестьян-переселенцев. В феврале 1908 года Дранков представил кинорынку целую серию документальных сюжетов из русской жизни. Безусловно, ему помогали и родичи, и друзья, и немалый к тому времени персонал — в любом случае результат был отменный. Он показал свои фильмы и премьер-министру Столыпину, и почти всем членам царствующего дома. Это была реальная сенсация.
Однако мало-мальски серьезные зрители все более настойчиво требовали не только хроники, но и игровых фильмов на русские темы. Эти голоса поддерживали и прокатчики, и владельцы «иллюзионов». Спрос рождал предложение. И вот Дранков, не прекращая снимать хроникальные фильмы, приступает к художественным короткометражным лентам. Он пытается сделать игровую картину «Борис Годунов» по драме Пушкина. Фильм не был закончен, хотя снятые для него куски (теперь это называлось «Сцены из боярской жизни») Дранков показывал своим знакомым.
Зато вторая попытка увенчалась полным успехом. Это был cразу же ставший знаменитым фильм «Понизовая вольница» («Стенька Разин») — премьера его состоялась 15 октября 1908 года. Об этом фильме много написано. «Вольница», как его иногда запросто называли, был первым в русской истории музыкальным фильмом — показ его сопровождался красивой, оригинальной музыкой, сочиненной специально известным композитором Михаилом Ипполитовым-Ивановым. Между прочим, Дранков и не думал оплачивать эту музыку, как и работу сценариста, имя и фамилию которого мы уже знаем — Василий Гончаров. Ведь письменного договора никто не заключал. А Дранков… он такой!
Он пошел еще дальше: перед началом каждого сеанса показывал фрагменты своих будущих фильмов, заманивая публику. Именно от него пошла традиция «крутить» киножурнал, анонсируя фильмы. После Санкт-Петербурга эта традиция потихоньку перекочевала во все европейские и американские кинотеатры (хотя возможно, что там она родилась
