— загорелись глаза мальчишки, который отчетливо представил, как ест мороженное целыми вагонами и живот после этого не болит и не требует «настоящей» еды, — кайф!
— Так вот, — улыбнувшись продолжил старик, — когда ты возьмешь коробку. Уволят уже не мороженщика, уволят всю маленькую компанию, для которой производство мороженного станет убыточным. А без компании, в этом районе не станет мороженого. Понимаешь, о чем я говорю?
— Да, — кивнул мальчик, — вы тоже любите мороженое и будете плакать если его перестанут продавать.
— Почти, — засмеялся старик и с пронзительной серьезной всезнающего человека заявил, — только ведь ты берешь не только мороженое?
На миг мальчик потупил глаза и отвел взгляд.
— Не только, — стыдливо ответил ребенок.
— Сейчас ты еще мал и твои деяния не влияют на мир вокруг, но если ты продолжишь делать также, то мир вокруг тебя начнется меняться в худшую сторону. Причем больше всего будут страдать именно те вещи, которые ты любишь, которые тебе важны.
— И магазины одежды? — вдруг испугался мальчик и сложил руки в карманы ярко-желтой толстовки, которую стянул с манекена час назад, — но ведь… но ведь меня тогда никто не увидит!
— Я же увидел, — не согласился старик.
— Так это потому что вам черепаха на кофте понравилась! — убежденно заявил мальчик, — прошлый свитер с дельфином был слишком тусклым и неприметным.
— Я увидел тебя не из-за цвета одежды, — мягко ответил старик и указал тростью на мороженщика, который закончил свой рабочий день и начал сворачивать зонт.
— Ой, — опасливо подорвался мальчик и, с благодарностью взяв купюру, побежал платить мороженщику, от которого оказывается зависит весь мир.
С тех самых пор жизнь мальчика изменилась.
Добродушный старик отвез его в место, где мальчик хоть и очень редко, но встречал новых друзей. Место, где едкое и поглощающее чувство одиночества всегда можно было отогнать беседой с мудрым стариком.
В каждом из этих ночных разговоров мальчик узнавал что-то новое и удивительное о мире вокруг и о том, как в нем, оказывается, нужно и можно жить. Даже такому как он.
Там мальчик и определил для себя главные ценности в своей жизни.
Друзей, которые вопреки злому и несправедливому миру готовы признать существование мальчика и спасти его от одиночества.
Каждого такого друга мальчик ценил больше собственной жизни и за то, что именно здесь он встречал новых друзей, он полюбил это место.
Место, где мальчик остался жить.
* * *
Гулкие визжащие звуки сирены заставили Алекса открыть глаза. Сонливость не желала отступать и безжалостно давила на веки. Но вернуться обратно в сладкий сон с извергающейся банановым мороженным горой Фудзи не было никакой возможности.
Уж точно не под испуганные женские визги и громкие призывы к спокойствию.
«Громкие друзья — это такая морока» — подумал парень, но лицо его не покидала улыбка.
У него есть друзья.
Алекс лениво поднял голову и увидел, как со скрипом отворяется грузовой люк, открывая вид на несущуюся со скоростью в пять сотен километров в час водную гладь.
Глухой удар, сопровождающийся взрывом где-то совсем рядом, дернул в сторону летающую старую посудину и потонул в обреченном девичьем визге новообретенной подруги Эмилии.
Другая подруга по имени Анна, на высоких каблуках и в деловом костюме умудрялась перекричать своим командным и яростным голосом сирену и некоторые используемые ей слова Алексу были не знакомы, но смысл интуитивно угадывался.
— И чего они так паникуют, — искренне удивился Алекс вслух, — Артем ведь сказал, что все будет хорошо. А обещаниям своих друзей нужно доверять.
Глава 6
— МЫ ВСЕ УМРЕМ! — донесся до моего сознания излишне панический девичий визг справа и тут же потонул в пронзительном вое сирены.
Я медленно открыл глаза и увидел перед собой вжавшуюся в кресло хрупкую девушку с уже пристегнутым парашютным набором.
Уронив перепуганное личико на колени, Эмилия плотно обхватила свои ноги и замерла в таком медитативном положении, старательно пытаясь обернуть свое хрупкое тело в защитный покров.
Пока, к слову, безуспешно.
Но, закрыв глаза и покачиваясь, Эмилия не прекращала попытки сконцентрироваться в окружающей смертельной обстановке.
Хлипкое кресло подо мной натужно скрипело в такт непрекращающейся вибрации всего грузового отсека, словно мы не летели в воздухе на самолете, а мчали по колдобинам на телеге без амортизаторов.
В воздухе витал аромат тревоги и оседал на губах стальным привкусом безысходности. Даже родной Веер вспомнился.
Отогнав приятные ностальгические вспышки в памяти, я поднялся на ноги и сладко потянулся.
— Эти бля*ские скоты подняли истребители! — прорычал знакомый яростный голос Анны Зверевой и тут же сменился скрипом опускающейся рампы, — эй, неженка аэрофобная!
— Ты мне? — замер с оскорбленной миной на лице Феликс.
Массивная фигура горе-гвардейца и, по совместительству, моего напарника по отряду «Дамокл», величественно возвышалась по центру самолета. И совсем не величественно тряслись его могучие колени и сутулилась широкая спина.
— Ну не я же ныла чтобы полет шел на минимальной высоте и теперь мы у них как на ладони без возможности к маневру, — жестким обвинительным голосом бросила Анна Зверева.
Свою пламенную речь, в которой проскальзывали непереводимые нецензурные слова, Анна Зверева сопровождала активной жестикуляцией и холодным, но крайне сосредоточенным взглядом.
— Так ты была не против! — не очень уверенно возмутился горе-гвардеец Феликс.
И в этот момент за бортом самолета раздался сильный взрыв и наше старенькое воздушное судно смачно тряхнуло в сторону.
— Все под контролем! — увидев мой вопросительный взгляд напряженно отозвалась Анна Зверева.
— Ладно, как скажешь, — кивнул я и невозмутимо привалился плечом к креслу, продолжая с детским любопытством наблюдать за происходящим.
— Это ты называешь в порядке?! — вскинулся Феликс громким криком, но на большее возмущение его энтузиазма и смелости не хватило.
От находящейся в ярости Анны Зверевой буквально исходил прожигающий все вокруг пар, отчего блеск огня в ее глазах выглядел весьма обескураживающе. И устрашающе для неподготовленных свидетелей.
— Сбей хотя бы один, — с нескрываемым брезгливым снисхождением в голосе приказала Анна Зверева, — гвардеец ты там или кто?
— Отстраненный гвардеец, — обиженно выплюнул Феликс и с опаской окинул взглядом мельтешащую в открытой рампе водную гладь, — сейчас мне недоступна и десятая часть моей силы.
— Этого хватит, — фыркнула Анна Зверева, — хотя бы отвлеки, а то эти
