Марта, также как и вчера, сидела за столом и смотрела на меня такими же испуганными глазами. Роника дома не было. При моем появлении она быстро встала и хотела что-то сказать. Но я и сам все увидел.
– Марта, у нас гости? – я улыбнулся, желая успокоить ее.
– Да, вот к тебе…
У окна в кресле сидел незнакомый человек. Плотный, широкоплечий, с лицом, о котором можно сказать, что оно похоже на сотни тех, какие вы встречаете на улице каждый день. Одет просто – короткий камзол песочного цвета и высокие ботфорты. На вешалке у двери висели длинный кожаный плащ и потрепанная шляпа. Так одеваются путешественники, или отправляющиеся в дорогу негоцианты средней руки. Не удивлюсь, если этот гардероб дополняет клинок хорошей стали, а может даже легкий кавалеристский арбалет.
– Марта, – сказал я с веселым укором, – что же ты не накормила гостя?
Она не успела ответить, за нее это сделал незнакомец:
– Ну что вы, гере Рюмпель, ваша добрая супруга уговаривала меня сесть за стол и перекусить во славу Создателя, но я отказался. Я дал обет святым мученикам-близнецам Гуффу и Рионе, и не могу принимать пищу до захода солнца, – голос его был такой же невыразительный, как и внешность
Я понимающе кивнул. Это был обычный обет для путников – согласитесь, в чужих краях всегда полезно иметь покровительства досточтимых святых.
– Тогда, я с удовольствием побеседую с вами. Помните, Рокато Мури в трактате «О странствиях»… «И солнце острым краем задевает горизонт, и ветер освежает разгоряченные лица…»
– И рождается беседа, – подхватил гость, – утоляющая жажду и веселящая как стакан ягодного вина!
Марта смотрела на меня так, словно видела впервые в жизни. Кажется, я погорячился – она и не догадывалась, что я могу знать наизусть Рокато Мури.
– Марточка, – я подхватил ее под руку, – надо сходить на рынок, скоро начнет темнеть, и нашему гостю станет позволительно разделить с нами ужин, ведь мы же не можем ударить в грязь лицом, верно? Возьми баранью ногу, зелени, да, и пива, конечно… Хорошо? А Роник в школе?
Марта была совершенно ошарашена. Я вручил ей корзину, достал из кошеля несколько монет, и весело, но решительно выпроводил из дома.
Незнакомец наблюдал за нами без тени улыбки. Вообще, его поведение было достаточно необычным для добропорядочного гостя. Когда я появился в комнате, он не поднялся, чтобы поприветствовать хозяина, не назвал себя и не произнес обычных приличествующих ситуации слов вежливости.
Когда мы остались вдвоем, я взял от стола один из стульев, поставил у окна и сел напротив гостя.
– Итак, чем могу быть полезен, гере?.. – я выдержал паузу, ожидая, когда он назовет себя.
Но ответа не последовало. Незнакомец был увлечен разглядыванием собственных ногтей и, казалось, не расслышал моих слов. Руки у него, между прочим, ухоженные, как у человека, не знающего физического труда. Наконец, он отвлекся от процесса самолюбования и перевел взгляд на меня. Я встретил его вежливой улыбкой.
– Скажите, где вы были сегодня ночью? С двух часов до половины шестого?
Я, продолжая улыбаться, ответил:
– Простите, я до сих пор в неведении, с кем разговариваю.
– Перестань, – резко ответил незнакомец, – как тебя там? Рюмпель, кажется? Все ты прекрасно понимаешь и знаешь, кто перед тобой. Я жду ответа!
Я покачал головой.
– Я не буду отвечать, Посланник.
Я увидел, как мгновенно напряглись его мускулы и исказилось лицо… и продолжал безмятежно смотреть на него. Посланник с видимым усилием преодолел первый порыв и расслабился.
Он силен. Очень силен. Посланник – не просто гонец, передающий волю Владетеля. В нем заключена частица воли и разума Владетеля, он думает как Владетель и вправе принимать решения от имени Владетеля, не ведает сомнений, не терпит возражений, не знает пощады. Прошедший через ту же Башню, что и Экзекуторы, он способен на многое. Ему не смогут противостоять даже офицеры Тронной Гвардии и Легионеры… Разве что Убийца из Башни Убийц.
– Почему ты не хочешь отвечать, Убийца? – спокойно спросил Посланник.
Я знал, почему он не бросился на меня. Отказ повиноваться Посланнику равносилен измене. Любой другой на моем месте был бы уже мертв. Но Посланник думает как Владетель. Он никогда не вступит в сражение, если не будет полностью уверен в собственной безопасности. А сейчас мои шансы предпочтительней.
– Я под защитой Слова Владетеля, – ответил я, – надеюсь, ты не намерен его оспаривать?
– А как же преданность?
– Преданность означает следование Слову Владетеля. Ты сам знаешь, это моя обязанность.
Посланник задумался.
– Ты прав. И если я скажу о просьбе Владетеля…
– То я тебе не поверю и убью без промедления. Владетель никогда не унизится до просьбы, а значит ты – не тот, за кого себя выдаешь.
Посланник понимающе улыбнулся.
– Да, ты снова прав. Владетель, как всегда, не ошибся. Тогда остается одно. Ты должен выполнить повеление Владетеля…
– Я ничего не должен. Высказанное Слово Владетеля запрещает мне выполнять его повеления. Такова была моя награда. Разве тебе этого не известно?
Посланник нахмурился.
– Известно. Будем говорить о другом. Ты убил экзекутора.
Я промолчал.
– Ты убил экзекутора, – спокойно повторил он, – я знаю, зачем ты это сделал. Но ты допустил ошибку.
– Слово Владетеля, – сказал я, – «… и чтобы не совершил, совершено будет во благо мое и волею моей».
– Никто не дерзнет оспаривать слово Владетеля. Никто. Я хотел сказать, что ты напрасно убил экзекутора.
Я внимательно слушал.
– Возможно, мне потребуется время, чтобы все объяснить. Надеюсь, – усмехнулся Посланник, – гере Рюмпелю не нужно спешить на службу?
– Гере Рюмпель никуда не спешит и внимательно слушает.
– Итак, – Посланник говорил, не глядя на меня, повернувшись немного в сторону, словно обращался к кому-то третьему, присутствующему в комнате. Такая же манера разговора была у Владетеля, – итак, лучший Убийца получил в награду все, что может пожелать человек – полную свободу и безграничные возможности. Он мог стать кем угодно, но предпочел забраться в глушь и спрятаться под маской недалекого чиновника. Никто не вправе осуждать его. Лично я понимаю, что им двигало. Он хотел забыть о своем прошлом и стать таким, как все. Жить обычной жизнью, растить детей и внуков… И Слово Владетеля защищало его. Убийца, прошедший Башню Убийц, не может не выполнить волю повелителя Вселенной. И воля была высказана, Слово было волей. Владетель повелел, чтобы Убийца никогда больше не выполнял его повелений. Никогда.
Я кивнул. Все верно. Убийца не может ослушаться Владетеля. Это не зависит от собственного желания или нежелания. Следовать Слову – также естественно, как, например, дышать, есть, пить. Такими Убийц делает Башня.
– Убийца в совершенстве владеет искусством лицедейства. Он не притворяется другим человеком – он им становится! Но в душе жалкого переписчика дремлет Убийца! Он думает, что обрел покой… Но что делать, если Владетелю снова понадобился Убийца, тот самый, которому он Словом даровал свободу? Приказать ему нельзя, приказ исполнен не будет. Тогда Владетель призывает из Башен лучших Мастеров. И те сообщают, что Убийца может выполнить любое повеление, если только сам этого захочет. Искренне и глубоко. Это правда? – вдруг резко спросил он, прервав плавное повествование.
Я снова кивнул, соглашаясь. Башня делает из человека не просто непобедимого воина. Главное оружие Убийцы – это умение, подобно искусному охотнику, выследить добычу, даже если она забилась в самый темный уголок преисподней. Убийца чувствует жертву, он сливается с ней, начинает видеть мир ее глазами, думать, как она. А разве можно укрыться от себя? Но умение это не просыпается само по себе. Нужно повеление Владетеля, указующего на подлежащего наказанию недруга. Или глубокое, даже запредельное желание чьей-либо смерти. Мне трудно представить, кого может так ненавидеть Убийца, по своей воле выходящий на охоту. Без этого он похож на искусного стрелка, попавшего в полную темноту и не видящего своей цели. Посланник не может этого не знать…
– Я все знаю, – сказал Посланник, словно услышав мои мысли, – ты должен сам захотеть выполнить повеление. Очень захотеть.
– И как же я это сделаю?
– Вот за этим-то я здесь. Мы поможем тебе.
Ох, что-то не нравятся мне нотки, зазвучавшие в его голосе. Он все больше и больше становится похожим на Владетеля, и, признаться, ничего хорошего я от этого не ждал. Посланник бросил на меня короткий взгляд:
– Слово Владетеля касалось только тебя. Ты заслужил его. А сейчас он желает призвать в Башню твоего сына. Бедняга экзекутор просто выполнял верховную волю.
У меня перехватило дыхание. Я прекрасно владею собой, и умею скрывать внешние проявления эмоций. Но можно поклясться, что этот проклятый Посланник точно знал, какая буря поднялась у меня в душе.
