– Поразительно вкусно.
Я пригубил наливку и обнаружил, что она действительно прекрасна.
Директор расплылся в улыбке, словно получил маршальское звание.
– Вот видите, нам следует почаще общаться, – он погрозил пальцем, – это будет полезно для нас обоих… Угощайтесь, угощайтесь.
На это ответить было нечего. Осталось последовать настоятельному призыву гере Директора и отдать должное угощению. Пока я по очереди дегустировал экзотические сладости, сам он смотрел на меня совершенно по-отечески, с выражением, какое бывает у родителей, радующихся хорошему аппетиту любимого ребенка.
Придвинув очередную вазочку, директор как бы между прочим произнес:
– А как насчет вот этого? Уверяю вас, это волшебно… да, именно волшебно… Гере Рюмпель, вы же знаете, гере экзекутор прибывает сегодня вечером.
А вот этого я, конечно же, не знал. Вообще-то предполагалось, что он появится завтра. Хотя какая, скажите, разница… Но в ответ важно кивнул.
– Прекрасно, прекрасно… Я могу рассчитывать, что вы представите меня гере экзекутору?
Тут я чуть не поперхнулся. Великий Создатель, за кого же они меня принимают? Ситуация непростая – сказать «да» – значит заведомо солгать вышестоящему начальнику. А простой отказ приведет к долгим и непродуктивным объяснениям с тем же начальником. Поэтому я выбрал наиболее обтекаемый вариант:
– Да, гере директор, разумеется, при первой возможности…
Он снова заулыбался:
– Благодарю вас. Гере начальник Канцелярии много хорошего рассказывал о вас, очень много.
В кабинет вошла секретарша, наклонилась к директору и что-то сказала на ухо. Могу поклясться, что она специально выгнула спинку, демонстрируя совершенство фигуры.
Директор встал. По выражению его лица я понял, что произошло нечто чрезвычайное.
– Гере экзекутор прибыл в город, – торжественно объявил он.
Я продемонстрировал неподдельный восторг от подобного известия. Директор заспешил на выход, и я, естественно, последовал за ним, провожаемый томными взглядами прекрасной секретарши. Все-таки, в тесном общении с большим начальством есть свои преимущества: с утра сбил все ноги, пока добирался до особняка Коллегии, а вот обратный путь в личном экипаже Директора, запряженном четверкой лошадей, занял всего несколько минут.
Весь цвет города уже находился на Ратушной площади. Кроме руководителей присутственных мест и бургомистра здесь же собралась толпа восторженных горожан с цветами и плакатами, в основном состоящая из экзальтированных женщин среднего возраста. Пока гере директор здоровался с высокими чинами и избранными горожанами, я счел за лучшее отойти к стоявшему в сторонке Плумкису. Тот встретил меня усмешкой:
– А, Рюмпель, вы теперь звезда!
Я пожал плечами и развел руками:
– Понятия не имею, гере Плумкис, что происходит. Гере директор Коллегии уверял меня в своем расположении, и даже сам гере начальник Канцелярии…
– Пользуйтесь случаем, Рюмпель, вы делаете карьеру.
Я вздохнул:
– Боюсь, это может плохо закончиться.
– А жизнь всегда плохо заканчивается, – сказал Плумкис очень серьезно, – раньше, или позже – какая разница? А у вас появился шанс – так используйте его.
Он посмотрел на небо и покачал головой
– Боюсь, начнется дождь. Что же тогда делать с цветочками и плакатами? Столько энтузиазма…
Плумкис захихикал.
– Кстати, директор уже угощал вас поддельным шихсу? Угощал? Знаете, тут такой скандал вышел… Обер-интендант из Ратуши вчера вечером по дешевке закупил у перекупщиков целую коробку. Принес гере бургомистру – расстарался, мол, к приезду гере экзекутора. Гере бургомистр – известный гурман и знаток кулинарии. Он попробовал, и …гере обер-интендант чуть было не отправился на лесозаготовки. К счастью для себя, он придумал разослать это чудо по присутственным местам. Дабы изысканным угощением внушать гостям радость и уважение. А у гере бургомистра началось дрожание сердечной жилы, от чего он два дня лечится мятной настойкой. И долечился до такой степени, что для придания равновесия его поддерживают два капрала. Да вы посмотрите…
Я посмотрел. Бургомистр действительно стоял неестественно прямо, глядя перед собой. Время от времени он начинал клониться в сторону, тогда его подпирал плечом один из бдительных капралов. Сзади перешептывались вице-бургомистры. Можно биться об заклад, что каждый из них уже видит в себя в кресле начальника. Да, неудачное время он выбрал для лечения сердечной жилы.
Гере директор Коллегии, стоящий рядом с бургомистром, заметил мой взгляд и помахал мне рукой, как старому знакомому. Плумкис охнул.
– Ну, знаете, Рюмпель… Каюсь, я явно вас недооценивал. Скажите, у вас нет родственников в Столице?
Я поспешил объяснить, что происходящее является совершенным недоразумением, и что все скоро станет на свои места. Но тот лишь отмахнулся.
– Не прибедняйтесь. Вы определенно произвели на гере директора неизгладимое впечатление. Рюмпель, я поражен!
И в этот момент появился экзекутор.
Судя по приготовлениям, отцы города ожидали появления целого эскорта. Когда в прошлом году приезжал губернатор провинции, его роскошную карету сопровождало два десятка экипажей – охрана, помощники, свита… Там то губернатор маленькой провинции, а здесь сам первый вице-экзекутор! Правая рука Великого Маршала Тайной Стражи, голос и карающий меч Владетеля.
Рессорная коляска, запряженная четверкой прекрасных вороных восточной породы, стремительно пересекла площадь и остановилась перед ступенями Ратуши. В наступившей тишине было слышно тяжелое дыхание лошадей. Кучер ловко соскочил на землю и с легким поклоном открыл дверцу.
Экзекутор вышел из экипажа и оглядел собравшихся. К нему заспешили директор Коллегии и начальник Канцелярии. Бургомистр тоже сделал шаг вперед, но был подхвачен под руки верными капралами, получившими строжайшие указания от его суровой супруги.
Экзекутор в простом темно-синем плаще с откинутым капюшоном молча поднимался по лестнице. Выражения лица отсюда не разглядеть, но мне почему-то казалось, что на его губах играет тонкая усмешка. Городские начальники суетились вокруг, но он не обращал на них никакого внимания, лишь бросил быстрый взгляд на застывшего бургомистра и его бравых телохранителей.
Я подумал, что, по всей видимости, этот человек отличается недюжинной смелостью – проделать путь от Столицы в наше захолустье – это, знаете, не простое испытание, дороги в дальних провинциях весьма и весьма неспокойные. Хотя… кто знает, на что способны экзекуторы, прошедшие Башню Экзекуторов? А он, наверняка, один из лучших. Да, пожалуй, разбойничкам, позарившимся на такую добычу, можно посочувствовать.
Начальник Канцелярии, низко поклонившись, распахнул перед высоким гостем парадные двери Ратуши. Прежде чем войти, экзекутор становился и обернулся… Великий Создатель! Я был готов поклясться, что он смотрел на меня!
III
Такое впечатление, что к Ратуше пришел весь город. Внутрь пускали одних детей, и поэтому у входа собралась огромная толпа родителей, в основном матерей. Многие малыши плакали и не хотели идти, женщины, как могли, старались их успокоить и подводили к дежурным чиновникам Коллегии образования. Те осматривали маленьких кандидатов в герои, сверялись со списками, ставили галочку и по одному пропускали в Ратушу.
Рано утром мне пришлось заскочить в Канцелярию и поэтому я пропустил самое интересное. Мамаши, пришедшие первыми, подняли вой, и, несмотря на увещевания Бургомистра, попытались прорваться вместе со своими чадами. Тогда из дверей Ратуши вышел сам экзекутор. Он молча окинул темным взглядом бушующую толпу, отчего негодующие родительницы моментально пришли в себя и совершенно успокоились. Экзекутор, не говоря ни слова, вернулся в здание, а стоящие у входа стражники сурово сдвинули алебарды. После этого никаких проблем с родителями больше не было, хотя бургомистр на всякий случай вызвал еще десяток стражников. И сейчас те переминались с ноги на ногу у центрального входа – здоровые, плечистые, в медных шлемах и тяжелых стальных кирасах.
В толпе я нашел глазами Марту. Роник уже вошел внутрь, и она, сжав кулачки, не отрываясь, смотрела на окна. Я помахал рукой, но Марта не видела ничего вокруг себя.
Пройти в здание Ратуши можно было только с черного хода. Во избежание проникновения особо энергичных мамаш там дежурили два стражника. Один из них, несколько раз стоявший на посту у Канцелярии, узнал меня, вытянулся и отсалютовал алебардой. Вот как… Это что, дает о себе знать внезапно возросшая репутация скромного переписчика? Как когда-то за рюмкой вишневки изрек Плумкис: «если сказка доведена до сведения нижних чинов, то с этого момента она превращается в реальность».
