Однако в любом случае целесообразно исходить из того, что объем преждепользования законом определяется как некая идеальная величина, которую требуется отыскать и «перевести» в объективные показатели. Они вовсе не обязательно должны опираться лишь на количественный фактор.
При оценке периода времени, которое следует принимать в расчет для установления объема допустимого использования, следует исходить преимущественно из проектных параметров производства, реализующего решение. Так, инженерные и конструкторские изделия в современных условиях не могут не устанавливать целесообразных пределов режима эксплуатации (это делается и по экономическим соображениям, и по соображениям безопасности). Если требуется оценить «критичный порог» применительно к оборудованию, то, например, нельзя рассчитывать период производства с нарушением его целесообразных параметров и исходить из максимально возможного времени работы.
Если же речь идет о решениях, воплощенных в производимой продукции (скажем, о промышленных образцах), то есть официальные данные производственной деятельности (накладные и пр.). Здесь вообще надо ориентировать не на то «сколько произведено», а на выяснение объективной возможности при данных условиях совершить определенное количество «актов использования». Всякое производство имеет свой цикл и временные закономерности (выходные дни, время технического обслуживания, капитального ремонта и пр.).
Был и остается спорным вопрос о том, как именно оценивать существо и содержание «приготовлений», указанных в п. 1 ст. 1361 ГК РФ. С учетом общей направленности закона и смысла права преждепользования, следует исходить из того, что случаи, когда право преждепользование возникает в результате лишь подготовительных действий (а не факта использования решения), должны быть исключительными. Вместе с тем, подобное возможно, соответствует практике большинства стран (если даже и заметны признаки протекционизма).
Недавнее дополнение п. 1 ст. 1361 ГК РФ словами о том, что это может быть и решение, отличающееся от изобретения только «эквивалентными признаками», лишь приравнивает данный случай к «использованию». Важнее, что после этого поставлено слово «либо». Тем самым законодатель в еще более рельефной форме подтвердил, что факта «приготовления» достаточно для возникновения права преждепользования.
Полагаем также, что требуемый уровень «приготовлений» имеется лишь тогда, произведенные затраты в целях использования решения были определяющими и не могут быть компенсированы за счет внутренних резервов без существенного для преждепользователя ущерба. При этом само по себе обладание общепроизводственными возможности, в том числе площадями, энергоисточниками, финансовыми ресурсами, кадровым потенциалом не может быть отнесено к «приготовлениям» по смыслу п. 1 ст. 1361 ГК РФ. Нет оснований учитывать и заключенные контракты или ведущиеся переговоры (исключение, возможно, составляют те случаи, когда продукт, связанный с использованием решения, имеет ограниченное число пользователей). То же касается потенциальной возможности закупки и установки оборудования.
Поэтому наличие приготовлений чаще всего следует из завершенности этапа подготовки, готовности реализовать технологию и приступить к производству при наличии самой технологии (то есть решения, аналогичного защищенному патентом). Поскольку в числе условий преждепользования закон называет также создание тождественного решения «независимо от автора», в состав действий по «приготовлению» неизбежно входят предшествующие производству исследовательские, опытно-конструкторские работы и все то, что относится к стадии научно-исследовательской деятельности. В противном случае не ясно – в чем выражается как наличие решения, так и его независимость от решения, защищенного патентом.
Барков Алексей Владимирович, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданско-правовых дисциплин Московской академии экономики и права
ПЛЮРАЛИЗМ ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ НЕКОММЕРЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙСуществует мнение, что степень эффективности реализации правосубъектности некоммерческих организаций в целях выполнения уставных задач в значительной мере предопределяется их имущественным положением, материальной базой, «материальной основой деятельности»,40 то есть обособленным имуществом как основой их правосубъектности.41 Представляется, что имущественная обособленность субъектов гражданского права осуществляется в рамках конкретных форм собственности, непосредственно влияющих на их правосубъектность, на характер осуществления имущественных полномочий, оснований возникновения и прекращения права собственности, определенную дифференциацию объектов права собственности, включая их гражданско-правовой режим.42 В связи с этим актуальность проблематики форм собственности некоммерческих организаций, в рамках которых осуществляется их имущественная обособленность, сомнений не вызывает. Однако вопрос о том, является ли эта форма коллективной, представляется дискуссионным.
По мнению К. И. Скловского, «породила проблему форм собственности»43 формулировка ч. 1 ст. 212 ГК РФ: «В Российской Федерации признаются частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности», которая в свою очередь основывается на конституционных нормах. Действительно, Конституция РФ и Гражданский кодекс РФ признают и гарантируют равноправие государственной, муниципальной, частной собственности, при этом признавая и «иные» формы собственности, то есть закрепляют положение о плюрализме форм собственности. Представляется, что в Конституции сохранен традиционный для советской правовой системы термин «форма собственности», которой наполнен в большей степени политико-экономическим, чем юридическим смыслом.44 Акцент в данном случае законодатель сделал на возможности равного признания и защиты всех легально существующих форм собственности, в том числе и «иных» (легально не закрепленных).
В. А. Рыбаков и В. А. Тархов приходят к выводу, что «иные формы собственности», предусмотренные Конституцией РФ, это «коллективная и личная собственность».45 «Коллективная собственность», по мнению авторов, – это собственность одного субъекта, коллектива членов юридического лица, которые юридически равноправны и не имеют права на имущество их юридических лиц.46 «Личная собственность», по мнению исследователей, – «это собственность граждан, участвующих (работающих), участвовавших (пенсионеров), будущих участвовать (учащихся) в общественном производстве. Она существует в качестве самостоятельного вида только в формациях, основанных на общественной собственности – первобытнообщинной и социалистической. В иных формациях сливается с господствующей частной собственностью, потому что сегодняшний рабочий, либо кооператор завтра может (хотя и редко) стать предпринимателем. Личная собственность носит в основном потребительский характер, так как не распространяется на средства производства, и поэтому различия в ней у трудящихся не могут быть значительными».47 По мнению авторов, о личной собственности говорится в ст. 492 ГК РФ.
В отличие от обозначенной точки зрения, Е. А. Суханов объясняет происхождение форм собственности как экономического понятия, не влекущего различий в содержании прав собственности, и поэтому юридически не значимого. Появление «иных форм собственности», по его мнению, «следует считать результатом недоразумения».48 Л. В. Санникова, поддерживая позицию Е. А. Суханова, считает, что в гражданском праве отсутствуют иные субъекты, кроме тех, которые уже названы в ст. 212 ГК РФ, следовательно, по ее мнению, не может быть и «иных форм собственности».49 В подтверждение своей позиции Е. А. Суханов поясняет: «Нормальное, юридическое понимание частной собственности, распространенное и в развитых правопорядках, связано «лишь» с его противопоставлением публичной, «казенной» собственности. «Частная» означает «непубличная», и не более того».50 С точки зрения К. И. Скловского, «право собственности непосредственно не отражает экономических отношений собственности, даже если последние и существуют».51 По его мнению, следует осуждать «настойчивые попытки развернуть на базе ч. 1 ст. 212 ГК РФ едва ли не новые отрасли права, оперирующие, главным образом, с «коллективной формой собственности».52
Однако вряд ли целесообразно игнорировать реальность существования форм собственности. В качестве причины неприятия категории «форма собственности» В. Д. Мазаев полагает «мировоззренческую (идеологическую) ангажированность подходов».53 По его мнению, игнорирование форм собственности может иметь негативные последствия: «отказ от форм собственности, от их экономического содержания обедняет правовое регулирование отношений собственности»,54 «фактически направлен на канонизацию частной собственности как основы нового строя».55 Ученый убежден, что «выведение из предмета правового регулирования социально-экономического содержания форм собственности, понятия формы собственности как самостоятельной категории лишает экономическую и правовую реальность уникальной по своей философской и методологической значимости «интриги» – диалектики частной и нечастной форм собственности как основы соотношения индивидуального и общественного, личной свободы и общественной потребности».56 Однако несомненно и то, что при разработке учения о формах собственности необходимо избавиться «от марксистских элементов в анализе форм собственности».57
