В связи с этим думается, что включение религиозных организаций в группу организационно-правовых форм, регламентируемых параграфом 5 «Некоммерческие унитарные организации», не вполне логично. По своим признакам, определяющим правовую природу, религиозная организация близка к общественныморганизациям, основанным на членстве. На наш взгляд, религиозная организация соотносится с общественной, как частное и общее. Это корпоративная, а не унитарная организация. Следовательно, это недоразумение нуждается в исправлении. Религиозная организация, несомненно, принадлежит к группе юридических лиц, собственность которых – коллективная. Возможна и дальнейшая дифференциация форм собственности. Думается, что у религиозной организации имущество находится в коллективной – сакральной собственности.
Сторонники плюралистической модели форм собственности считают, что у кооператива собственность – коллективная. По мнению М. М. Капуры, «имущественная обособленность кооперативов осуществляется в рамках коллективной (корпоративной) формы права собственности, непосредственно влияющей на их правосубъектность».118 Однако на наш взгляд, в отношении потребительских кооперативов и товариществ собственников недвижимости следует поддержать точку зрения сторонников «теории единого права собственности» и признать за ними частную форму собственности. Потребительский кооператив – это добровольное объединение граждан и юридических лиц на основе членства, но с целью удовлетворения в первую очередь материальных, а не духовных (идеологических) потребностей. Потребительский кооператив, несмотря на то, что законодатель относит его к особой форме некоммерческих организаций, отчасти обладает признаками, характерными и для коммерческих юридических лиц, регулярно участвующих в имущественных отношениях.119 В связи с этим потребительские кооперативы вряд ли можно отнести к организациям с коллективной формой собственности, удовлетворяющим требованиям В. И. Иванова, «осуществляющим владение, пользование и распоряжение имуществом для осуществления духовно-идеологических целей».120 Товарищество собственников недвижимости – разновидность кооператива121 и также имеет частную форму собственности.
В отношении учреждения, как частного, так и публичного, как единственной организационно-правовой формы несобственника своего имущества, рассуждать о форме собственности, думается, не вполне корректно. Допускаем, что наша классификация, возможно, не учитывает всего многообразия форм собственности выделенных для анализа организационно-правовых форм некоммерческих организаций, что лишний раз подчеркивает нашу позицию о плюрализме форм собственности. Однако данный подход не противоречит точке зрения о существовании коллективной формы собственности, легальное закрепление которой в целях устранения дискуссий представляется целесообразным в связи с ее социальноэкономической значимостью.
Волков Александр Викторович, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник научно-исследовательского центра Московской академии экономики и права
ПРАВОВЫЕ СРЕДСТВА ЗАЩИТЫ ОТ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВОМC 1 марта 2013 г. вступила в силу новая редакция ст. 10 ГК РФ, согласно которой не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Как видно из текста приведенной нормы злоупотребление правом запрещается, начиная с самой простейшей формы – шиканы и заканчивая «схемными» действиями, совершенными в обход закона.
О шикане нет смысла много говорить, поскольку это редчайшая форма злоупотребления правом и встречается она в основном в семейных либо соседских отношениях. Римские источники приводят пример со сдиранием гипса со стен проданного дома или «злое» перекапывание водоносной жилы, ведущей к соседу по земельному участку. В современном мире – это чаще всего громкая музыка назло соседу, лай собак и т. п.
Обход закона, наоборот, сложнейшая и самая труднораспозноваемая форма злоупотребления правом (может поэтому законодатель в третьем чтении добавил к обходу закона слова «с противоправной целью» как будто существует обход закона с правомерной целью?). Для примера можно привести ситуацию по газовому контракту России и Украины связанную с «виртуальным реверсом» газа.
Ряд стран Европейского союза, получая дополнительный газ на границе с Украиной, заявляют о переходе права собственности на него и о своем желании поставлять его обратно на Украину. В качестве правового обоснования они ссылаются на Хартию о свободе торговли в Европейском союзе, на принципы ВТО и, соответственно, на свою «безграничную свободу» распоряжаться этим газом. Внешне, вроде бы все логично, кроме одного – цели недобросовестные. А на этот счет в той же Европе существует много регламентов и конвенций, направленных на запрет подобных явлений, связанных с обходом закона.122 Надо иметь ввиду, что дополнительные объемы газа в этой хитрой схеме покупаются не для собственных нужд, а для поддержания длящегося правонарушения со стороны Украины по отношению к Российской Федерации. Другими словами, реверсант, передавая газ в обход контракта и правил честной торговли, стимулирует правонарушителя к уклонению от оплаты за поставленный газ и от ответственности за нарушение контракта.
Есть и более простые примеры обхода закона: например, заключение брачного контракта в преддверии претензий кредиторов к одному из супругов. Статья 170 ГК РФ не всегда справляется с этим искусственным правовым режимом. Тоже самое с отчуждением недвижимости по заниженной цене с обходом преимущественного права при покупке долей или акций (через дарение, например, сначала одной акции).
Классический обход закона – это создание оффшорных компаний на Кипре, Сейшельских островах, Багамских островах и т. п. В этом случае совершается ряд раздельных по форме, но связанных по цели юридических действий – создание через подставное лицо субъекта права, назначение фиктивного директора, заключение договора банковского счета, получение электронных ключей для управления им по удаленном доступу и т. п. И только лицо в Москве, реально осуществляющее перевод денежных средств через «границу» государств, достигает того, что задумало, – уклонится от уплаты различных налогов по доходам, извлеченным в России.
Все примеры обхода закона объединяет один признак – создаются различные «сделочные» формы для прикрытия злоупотребительных действий либо используется специальный «каскад» договоров (т. е. схемы), которые можно оценить только в совокупности, поднявшись до таких теоретических понятий как цель и избранное средство. При этом «перелив» первого в последнее у субъекта злоупотребления происходит еще на стадии превращения осознанного интереса в конкретную цель. Определив цель, субъект приступает к формированию плана, программы своих действий. На этом этапе избираются средства, пути и способы для достижения поставленной цели. Намерение, о котором упоминает ст. 10 ГК РФ, представляет собой уже непосредственную установку субъекта на действие с идеально выработанным планом поведения. Намерение – это субъективно-объективная, пограничная категория, отвечающая за средства для достижения поставленной цели. В намерении проявляются средства и, наоборот, избранные средства говорят о намерениях субъекта. Выявляется особое взаимодействие: «потребность – интерес – цель – правовое средство – намерение – воля». Но в нем не всегда находится место для такой категории как законное (добросовестное) намерение.
Правовые нормы в условной мере сами являются программой, матрицей действий, формируя по предметам те или иные права и обязанности. Поэтому участникам правоотношений в большинстве вариантов необходимо лишь избрать, скопировать «готовую форму» поведения. При злоупотреблении правом действия лица характеризуются как «намеренно злые». При «злом» умысле, т. е. намерении, субъект в цепи «потребность – интерес – цель – правовое средство – намерение – воля», нарушая общепринятое значение права, заменяет «цель – правовое средство» на «неправовая цель – правовое средство». Особенностью является при этом то, что в уже незаконном (недобросовестном) намерении и воле субъекта «наличествует» внутренняя, скрытая, неправовая цель, прикрытая следом внешне легальным правовым средством. Таким образом, прежде чем поведение субъекта права проявится «вовне», т. е. в волеизъявлении, в самом субъекте происходят сложные волевые процессы, в результате которых происходит гетерогония (подмена) цели. Для гражданского права в целом и особенно для проблематики злоупотребления правом небезразлично, чем обусловлены уже объективированные те или иные действия субъекта права, поскольку от их упречности напрямую зависит и квалификация действий в качестве злоупотребления правом.
