— Еще один очень важный для меня вопрос, — сказала я. — С какой точностью и за сколько времени до начала можно предсказывать подобные землетрясения?
Семен Михайлович посмотрел на меня как-то очень странно и, слегка задумавшись, пробормотал:
— В этом нет никакого особого секрета, тем более для вашего ведомства. Я думал, вы полностью владеете такой информацией.
Теперь растерялась уже я. Он на что-то намекал, а на что — я не могла понять.
— Почему вы так решили, Семен? — спросила я напрямик.
— Да потому, что я сам, лично, передавал все данные по этому вопросу вашему представителю… — ответил он мрачно. — Что-нибудь не так с нашей информацией?
— Не знаю… Кому вы ее передавали? Вы уверены, что это человек из нашего ведомства?
— Я сегодня уже разговаривал с этим человеком, — ответил он и, помолчав, добавил: — Причем при вас беседовал…
«При мне? — оторопела я. — При мне он только докладывал на совещании, которое Чугун… Ну, конечно же! Он Чугункова имеет в виду! Но если это так, то я вообще ничего не понимаю! В чем же тогда смысл задания, которое дал мне Чугунков? Чтобы я прошла по его следу? Зачем?»
— Странный у нас разговор, — сказала я. — Вместо того чтобы давать ответы на вопросы, он порождает новые.
— Оля! — неожиданно оживился геофизик. — У меня тоже есть один вопрос, на который я никак не могу найти ответ. Хотя, может быть, этот вопрос вовсе и не касается меня. Но с другой стороны, там была использована именно наша информация, в этом у меня нет ни малейших сомнений.
— Где там? — думая о своем, спросила я машинально, просто из привычки уточнять неясные мне места в любом разговоре.
— Я имею в виду — в том прогнозе, который дал по Курильскому региону ваш министр в своем интервью, — ответил геофизик.
Я чуть не подпрыгнула, но не двинулась с места лишь потому, что постоянно контролировала свое поведение, чтоб не давать никакой лишней информации о себе. Это вошло у меня в привычку, ведь я прекрасно знаю, как красноречиво свидетельствует о душевном состоянии человека непроизвольная динамика тела.
— Вы уверены, что прогноз был составлен именно по вашим материалам? — спросила я.
— Как же я могу быть не уверен, когда Семен Михайлович… — Он посмотрел на меня и добавил: — Ваш Семен Михайлович сам просил нас об этом и даже организовал финансирование наших работ из бюджета МЧС. Единственно, что мне непонятно, — как могли появиться такие грубые ошибки, которые прозвучали в его прогнозе? Если это результат уже вашей министерской обработки полученных данных, я просто отказываюсь работать над этим проектом дальше!
— Какие ошибки, Семен Михайлович? — спросила я спокойно, но это вовсе не значило, что внутри у меня все столь же спокойно, как снаружи.
— Как это — какие? — переспросил он раздраженно. — Будто вы не знаете!
— Какие ошибки? — повторила я, и невесть откуда взявшийся металл прозвучал в моем голосе.
Он растерялся и посмотрел на меня с удивлением.
— Хорошо, — сказал он, — я напомню вам, какие ошибки, хоть и не вижу в этом никакого смысла. Мы дали абсолютно точный прогноз — и об очаге землетрясения, и о его последствиях. Наша лаборатория пользуется самыми точными датчиками, установленными на дне Курило-Камчатского желоба. Отслеживаются многомесячные пространственные перемещения реперных участков земной коры, моделируется их поведение во времени. Мы близки к тому, чтобы совместно с американскими и австралийскими учеными создать обобщенную модель поведения тихоокеанского ложа на много лет вперед и составить просто-напросто расписание землетрясений, что позволит избежать многих совершенно ненужных и бессмысленных жертв и материальных затрат. И вот, когда я передаю вашему генералу детально выверенные данные о предстоящем землетрясении за месяц — вы слышите! — за месяц до его возникновения, я вдруг слышу в интервью человека, который сам заказывал мне этот прогноз, что землетрясение произойдет в районе острова Парамушир у берегов Камчатки. У меня просто… Я просто… дара речи лишился! Я не хочу больше иметь дело с этим человеком! Я не знаю, как можно было перепутать Южные Курилы с Северными! Это полнейшая безответственность! И этот человек еще имеет наглость рассчитывать стать Президентом России!
Он замолчал, но сидел, раскаленный своим негодованием, как пустой чайник на огне.
Признаюсь, он меня озадачил. Безответственность? Не-ет! Это не могло быть безответственностью. Это могло быть только провокацией! В этом я уже просто была уверена. И кто был ее заказчиком, тоже нетрудно было догадаться. Но вот кто исполнитель? Кто сумел подменить данные на пути от лаборатории до кабинета нашего министра настолько, что Южные Курилы превратились в Северные? В этом мне и предстояло разобраться.
— И все же, Семен, — сказала я, хоть и понимала, что мой вопрос вызовет его раздражение. — Вы уверены, что отдали генералу Чугункову абсолютно точные данные?
— Да, я уверен! — ответил он резко.
— Мне жаль, что так случилось! — сказала я и вздохнула.
На душе у меня было очень погано. Передо мной сидел человек, который добросовестно выполнил свою работу с искренним желанием помочь нам, спасателям. И мы распорядились его информацией так, что навсегда отбили у него желание сотрудничать с нами! Не могу же я объяснить ему, что где-то среди высшего руководства МЧС сидит человек, который намеренно исказил его информацию и поставил наше ведомство в глупейшее положение. Особенно перед этими людьми, сотрудничество с которыми очень много для нас значит.
— Мы постараемся разобраться, каким образом в прогнозе землетрясение переползло на другой конец Курил, — пообещала я. — Возможно, тогда мы сможем объясниться и с вами. Пока же я могу сказать только одно — мне очень жаль, что так случилось.
На этой кислой ноте мы с очкастым геофизиком и расстались. Я уже вылезала из вездехода, когда меня вдруг поразила одна мысль. Я вновь сунула голову в кабину и спросила:
— Простите, Семен, вы сказали, что сотрудничаете с американскими учеными… А японские геофизики тоже сотрудничают с вами?
Он скривился в усмешке.
— Японские геофизики придерживаются слишком оригинальных взглядов на процессы возникновения землетрясений, — сказал он. — В связи с этим у нас часто возникают очень напряженные отношения. Говорить о полноценном сотрудничестве в такой обстановке не приходится. Дело доходит даже до того, что нашего «Витязя» и, например, «Академика Курчатова», когда в этом возникает необходимость, не пускают в их порты, а от нас утаивают, как я полагаю, значительную часть тех данных, что получает «Риофу мару».
Я кивнула, подтверждая, что поняла, а про себя подумала:
«Черт возьми, что такое „Риофу мару“?»
Однако вслух я задала более важный для себя вопрос:
— И последнее, Семен. В чем главная, на ваш взгляд, оригинальность взглядов японских ученых?
— В чем? — усмехнулся он. — Хотя бы в том, что они допускают, что землетрясения в Курило-Камчатском желобе можно вызвать искусственно…
— Как это? — удивилась я.
— Очень просто, — ответил Семен. — С помощью атомного заряда небольшой мощности можно разбалансировать равновесие участков земной коры и ее отдельные зоны спровоцировать на подвижки…
— До свидания, Семен, — пробормотала я и выдернула голову из вездехода.
Все! С меня довольно. Я чувствовала, что перегрузилась этими абсолютно новыми для меня сведениями и возможностями. Думать уже не могла ни о чем. Да и не хотела. Пусть информация сама уляжется в голове. Если голове не мешать, она часто и сама может выдать правильный результат, без малейших усилий с моей стороны. Вот и пусть поработает без меня, решила я. А мне пора отдохнуть.
Я лишь сейчас заметила, что стою под звездным небом и сверху на мою голову не капает. Дождь кончился. Я поправила отвороты моих сапог с очень высокими голенищами (которыми снабдил меня Евграфов) и пешком направилась к нему на заставу, обходя большие лужи и смело переходя вброд те, которые поменьше и неглубокие.
Теперь меня интересовали японцы — те самые, унесенные волной в океан.
Глава пятая
Как ни старалась я освободить свою голову от только что услышанного от очкастого геофизика, одна мысль все же выплыла на поверхность и не давала мне покоя до самой заставы, которая находилась на южной оконечности острова, на самом берегу океана.
Я не могла понять, как людям Конкурента удалось вклиниться в столь тесную цепочку передачи информации о прогнозе: геофизики — Чугунков — министр. Семен Финкельштейн утверждает, что передал информацию о прогнозе лично в руки генералу Чугункову. И там, в этой информации, все было абсолютно точно, и Южные Курилы стояли на своем месте, а о Северных речь вообще не шла.
