– На следующие сутки пароль: «Штеттин», отзыв: «Шмайссер».
– Но откуда?.. – начал было Ян Большой, но тут же осекся. Он по-новому взглянул на Аню. – Простите, я понимаю: мы не должны задавать бестактные и неуместные вопросы… Но я солдат и знаю, что такое пароль…
А когда договорились обо всем и стали прощаться, Аня сказала:
– Одну минуту! – подошла к окну и дважды приподняла и опустила маскировочную штору.
– А это зачем? – не удержался Стефан.
– А это значит, что мы договорились и вас можно спокойно отпустить домой.
Никто не задал больше ни единого вопроса.
Выйдя на улицу, поляки осторожно огляделись. В темноте они увидели, как за угол завернули двое с винтовками за спиной и белыми повязками с надписью «Полицай» на рукавах.
На следующее утро Ян Маленький и его друзья вышли на работу раньше всех. «Трех мушкетеров» и «д’Артаньяна» (Яна Маленького), как они иногда в шутку называли себя, нельзя было теперь узнать – их всех словно подменили. Если прежде они, не поднимая глаз, вяло, неохотно, не спеша выполняли приказы баулейтера, то теперь «мушкетеры» носились как угорелые, вызывались на самые разные и трудные работы. Их все интересовало, всюду на авиабазе хотели они побывать.
– Герр баулейтер, разрешите помочь подвешивать бомбы!
– Ишь, выслуживаются холуи! – с нескрываемым недоумением ворчали их товарищи по польской строительной роте. – Откуда вдруг такая прыть?
– Надо же скорее наконец кончать эту войну! – усмехнулся д’Артаньян. – Герр баулейтер! Разрешите сбегать за новой лопатой?
Четыре неразлучных друга теперь старались попасть в разные группы, работавшие в разных районах авиабазы, чтобы скорее разобраться в этой сложной и мощной машине – Сещинской авиабазе. Ян Большой разгружал эшелон на одной из трех железнодорожных веток, проложенных от станции к аэродрому. Вацек и бывший зенитчик Стефан интересовались зенитками. Ян Маленький насчитал 230 самолетов на аэродроме. Кровью залили эти «юнкерсы» и «мессеры» родную Польшу…
День за днем пополнялся план авиабазы. И вечером поляки не сидели без дела, а всюду рыскали, используя Анины пароли. Нелегко было неопытным разведчикам разобраться во всех деталях этой сложной военной машины. Нелегко разобраться во всем увиденном, запомнить главное, чтобы затем правильно и понятно нанести все необходимое на бумагу. Много для этого требуется специальных знаний… Но вечер за вечером ложились на карту штабы и казармы, склады и мастерские, ложный аэродром, сто двадцать тяжелых и легких зениток, двадцать прожекторов…
На опушке березовой рощи у аэродрома стоял большой деревянный щит с надписью: «Ферботен! Вход воспрещен!» Этот щит еще прошлой осенью установил сам Ян Маленький, но тогда он вовсе не интересовался тайнами березовой рощи. Теперь же он шел туда в обнимку с Люсей…
Сквозь подлесок, за колючей проволокой, виднелись складские строения, лежали штабелями в тени подсвеченных закатными лучами берез огромные тысячекилограммовые бомбы, мерно ходил часовой.
Аккуратно разложены бомбы по 50, 100, 250, 500 килограммов.
– Запомните, Ян? – тихо спросила Люся. – Да вы не на меня смотрите, а на бомбы!
Ян кивнул, мельком глянув на компас под рукавом на правой руке.
Слева послышались голоса немцев. Ян быстро повел Люсю вправо, в подлесок, но там им преградила путь доска с устрашающей надписью: «Ахтунг! Миненфельд!» Мины! Увидев под березами прошлогоднюю воронку от бомбы, Ян потащил Люсю к ее краю, толкнул вниз.
Лежа в заросшей травой воронке, Ян крепко обнял Люсю. Люся вырывалась… Слышались голоса патрульных, топот тяжелых сапог. Люся замерла. Ян поцеловал ее долгим поцелуем в губы.
У края воронки стояли, посмеиваясь, немцы с автоматами на груди.
– Сказки Венского леса! – сострил один. – Любовь на минах!
– Как в цирке, – подхватил другой. – Взорвутся или не взорвутся?
– Не реквизировать ли нам эту маленькую медхен?
Ян Маленький скорчил умоляющую мину, жестом руки попросил патрульных оставить его наедине с девушкой.
– Ладно! – усмехнулся старший патрульный, блеснув очками под каской. – Только целуйтесь потише, голубки! Не то бомбы сдетонируют! И в случае чего – мы вас не видели тут! Это вам не Грюнзальдский парк в Берлине!
Они ушли, посмеиваясь. Немцы явно приняли Яна за своего солдата.
Ян отодвинулся. Люся отвернулась, пряча пылающее лицо.
– Люся!.. Панна Люся!.. Я вас обидел? Так было нужно!..
Люся медленно села, потупив глаза, стала приводить в порядок растрепанные волосы.
– Ну что ж! – грустно сказал Ян Маленький. – Вам недолго осталось терпеть. Завтра наш план будет готов, и вы сможете больше не видеться со мной.
Люся подняла глаза на его расстроенное лицо и вдруг порывисто обняла его, поцеловала в щеку.
– Люся! – радостно прошептал Ян.
Люся отшатнулась.
– Пожалуйста, не воображай ничего, – сказала она, пряча улыбку. – Просто я думала, что эти фрицы идут обратно. Запомни: мы с тобой боевые друзья, и только. Друзья. Понятно? И никаких амуров!
Выходя другой тропинкой из рощи, они видели склад горючего. Под березами стояли треугольными группами по шесть штук большие бочки с авиационным бензином. Около двухсот групп – тысяча двести бочек…
За тщательно замаскированным окном слышался рокот моторов. Один за другим взлетали «юнкерсы» и «хейнкели». Вот уже много-много месяцев каждый день и каждую ночь бомбили они советскую пехоту и танки на исходных позициях, огневые позиции батарей, командные пункты и пункты связи, сбрасывали смертоносный груз на головы солдат в серых шинелях на фронтовых дорогах и в местах расквартирования войск за фронтом, выводили из строя мосты, разрушали узлы коммуникаций, аэродромы, лагеря партизан на Смоленщине и Брянщине.
И вот в поселке близ аэродрома зажегся за маскировочной шторой огонек. Как искра, из которой суждено было возгореться пламени. Ее зажгла горстка русских девушек и молодых поляков. Этот огонек горел за светомаскировочной шторой, в маленьком домике на улице, по которой топали коваными сапогами немецкие патрули, а при свете его Ян Большой, Ян Маленький, Вацлав и Стефан третью ночь напролет чертили подробный план военно-воздушной базы, указывая местонахождение штабов и казарм, бензозаправщиков и складов, помечая каждую огневую точку, каждый прожектор. Этот огонек можно было сравнить с огоньком, бегущим по бикфордову шнуру к заряду огромной силы…
– Пятнадцать палок! – шептал, стиснув зубы, Ян Маленький. – Баулейтер всыпал мне пятнадцать горячих! Добже! За них мне ответит сам рейхсмаршал авиации Герман Геринг!
А Ян Большой горячо говорил:
– Ребята хотят, чтобы вы и ваши смелые подруги, панна Люся, и русские партизаны в лесу знали, почему мы помогаем вам. С люфтваффе у нас, поляков, особые счеты. Я, панна Люся, своими глазами видел в кровавом сентябре тридцать девятого года, как немецкие «штукасы» – наше польское небо ими кишмя кишело – поливали огнем беженцев на дорогах, били из пушек по деревенским бабам и малым детям, зверски бомбили Варшаву.
– И нам от этих «мессеров» и «юнкерсов» здорово досталось, – хмуро проговорила Люся.
Удивительно изменилась Люся за несколько дней. Став хозяйкой конспиративной квартиры, она сразу повзрослела на несколько лет.
– Скорей, Ян! – торопила Люся Маньковского. – В «Малютке» говорится, что под Харьковом и Севастополем идут тяжелые бои
– Гитлер еще дьявольски силен, – заметил со вздохом Ян Большой, наблюдая за работой товарища. – И авиация у него сильна. Значит, надо нам здесь, в тылу Гитлера, подрезать крылья люфтваффе. Эти «юнкерсы» бомбили Варшаву, бомбят Москву!.. Мы будем драться за вашу и нашу свободу!
Когда план был готов, Люся попросила Яна Маньковского проводить ее через железную дорогу. За путями она остановилась и сказала:
– Ян, оставь меня здесь.
– Почему, панна Люся?
– Так надо.
Ян вернулся, а Люся направилась к дому Ани Морозовой, которая с нетерпением дожидалась ее.
– Сделали?
– Да.
– Здорово! Но работа у нас только начинается!
Вечером Аня встретилась с Яном Маньковским. Он передал ей листки с автобиографиями четырех поляков, согласившихся работать на советскую разведку.
…Поздно ночью Аню разбудил стук в окно. Она спала одетой, на случай бомбежки. Вскочив, вышла в сени. У калитки ее поджидал какой-то человек. На левом рукаве его белела повязка. Подойдя ближе, Аня узнала старшего полицейского Константина Поварова.
– Слыхала, Морозова? Наши опять двух соколов сбили! – сказал он Ане, как только она подошла к нему. И тихо спросил: – Составили?
– Да, план составлен, – прошептала в ответ Аня. – Принести?
– Давай! Я сниму копию, – сказал старший полицейский. – На всякий случай надо передать его и в другое место.
Рокот моторов на аэродроме заглушил их шепот.
Как изумились бы все они – подпольщицы и поляки, – если бы увидели, как она, Аня Морозова, их командир, человек, которому они доверили свою судьбу, свою жизнь, свои мечты, встретилась украдкой с известным во всей сещинской волости изменником и предателем, бывшим командиром Красной армии, старшим полицейским! И она не только встретилась с этим человеком – с Константином Поваровым, – но и передала ему план Сещинской авиабазы, составленный подпольщиками с таким трудом и пылом, с риском для жизни.
