«…Минск, господа, Минск! Прошу не забывать свои вещи! Минск, господа, Минск…» - проводник приглашал пассажиров к выходу. На перроне Доронина встречал высокий холеный военный в форме лейтенанта. Он поздоровался кивком головы, не обратив внимания на фельдфебеля, и направился к ожидавшей его машине.
- Я зондерфюрер Штефан, - отрекомендовался на прекрасном русском языке лейтенант, когда машина плавно тронулась, - нам с вами, Доронин, предстоят несколько месяцев важной работы, о содержании которой узнаете позже. Пока прошу запомнить одно: беспрекословное подчинение, жесткая дисциплина, скрупулезное исполнение всех приказов, распоряжений и инструкций - вот ваш устав на ближайшее время. Вопросы есть?
- Я был знаком с лейтенантом Стефаном из 113-й абвергруппы…
- У меня нет родственников в абвере, - предупредил вопрос зондерфюрер.- Что еще?
- Вы прекрасно говорите по-русски, герр лейтенант…
- Я родился и долгое время жил в России. А вы говорите по-немецки?
- Плохо… так, несколько слов, - смущенно ответил Доронин.
Сидевший на переднем сидении лейтенант обернулся и несколько секунд внимательно смотрел на Доронина.
- Научитесь, - после паузы с улыбкой бросил он. Машина остановилась возле небольшого, аккуратного домика. - Мы приехали. Это угол Ленинской и Ворошилова. Мы сознательно не меняем названия улиц: местным так легче ориентироваться, а нам все равно, какие названия запоминать, старые или новые. К тому же в этом есть некая политическая деликатность: надо уважать традиции территории. Впрочем, возможно, за это и поплатился жизнью группенфюрер Кубе. Фельдфебель, подождите в машине, вас устроят на ночлег, а завтра поедете обратно. Идемте, Доронин.
Вдвоем они поднялись на второй этаж, Штефан открыл своим ключом одну из комнат, привычным движением зажег свет и пригласил Доронина. Комнатка была небольшая, но уютная. На стоящем возле кровати венском стуле висела новенькая форма фельдфебеля немецкой армии. На столе лежали фуражка и какой-то конверт.
- Это ваша форма, Доронин. Приказом командующего группой армий «Центр» вам присвоено звание фельдфебеля вермахта. Поздравляю вас! В конверте - ваши документы на имя Кравченко Бориса Михайловича, необходимые для продвижения по городу пропуска и пароли, немного денег. С распорядком «санатория», в котором вы временно поселились, вас познакомит дежурный на первом этаже. Постарайтесь ограничить общение с обитателями этого дома, пореже появляйтесь в людных местах, много не пейте, не увлекайтесь женщинами, а я прощаюсь с вами на некоторое время. Отдыхайте! Хайль Гитлер!
- Хайль Гитлер! - ответил Доронин и устало опустился на кровать, лишь за лейтенантом затворилась дверь.
Неделя безделья пролетела незаметно. Пару раз Доронин сходил в небольшой ресторанчик в двух кварталах от «санатория», заглянул в кинотеатр, с интересом посмотрел немецкую военную хронику. Конечно, главными были события на Восточном фронте. Киношники из ведомства Геббельса убеждали, что попытка русских овладеть «смоленскими воротами» не удалась. 9-я армия под командованием генерал-полковника Йозефа Гарпе в течение месяца вела ожесточенные бои с превосходящими силами советских дивизий. Потеряв больше половины личного состава и треть бронетехники, Гарпе удерживал позиции вплоть до получения приказа об отходе. Несмотря на сдачу Гомеля в конце ноября 1943 года, сосредоточенная в Белоруссии группировка войск вермахта оказывала серьезное сопротивление частям Красной Армии, действующим на широком фронте в условиях непогоды и болотистой местности. В районе Витебска и Орши немцы остановили противника и на отдельных участках перешли в наступление. Несмотря на болезнь попавшего в автокатастрофу командующего генерал-фельдмаршала фон Клюге, группа армий «Центр» сохраняла боевой дух и верность фюреру. Кино…
Проживавшие в доме на углу Ленинской и Ворошилова Доронина интересовали мало. С первого взгляда было понятно, что это завербованные в ближайших лагерях бывшие красноармейцы, которых готовили к переброске в советский тыл. А вот новый постоялец растревожил любопытство старожилов. Он редко засиживался в столовой после ужина, в разговоры не вступал, знакомства не предлагал, - иначе говоря, вел себя строго по инструкции, которая была обязательна для всех. В отличие от остальных, деливших комнату на троих, новичок жил отдельно. Заглянувший как-то к нему «невзначай» паренек из Саратова увидел нового постояльца лежащим на кровати с толстой тетрадью в руках. Похоже, в эту тетрадь новосел что-то строчил. Никаких записей в «санатории» не вели, поэтому к «литературе» новенького отнеслись с подозрением и сразу донесли инструктору. В отсутствие Доронина инструктор запасным ключом отрыл его комнату, пролистал лежащую на столе тетрадь. Кроме написанных карандашом… стихов там ничего не было. «Поэта» обсудили в курилке, вполголоса посмеялись над немецкой разведкой, которая «стишками войну решила выиграть», - тем все и закончилось.
В последних числах декабря в «санатории» появился зондерфюрер Штефан, в длинном кожаном плаще, подтянутый, пахнущий дорогим одеколоном.
- Собирайтесь, Доронин, вы переезжаете, - еще в дверях бросил он и плюхнулся на стул в ожидании, пока Доронин соберет вещи.- Это ваша тетрадь? Вы ведете дневник или это агентурные наблюдения? - улыбнулся лейтенант, которому доложили об увлечении подопечного сразу после негласной проверки. - О-о, стихи?!.. В таком случае, позвольте взглянуть?
- Да, конечно, герр лейтенант. Не судите строго, это лишь рифмованные размышления…
Штефан пробежал глазами по странице, удивленно вскинул брови.
- «Я верю, нас избавят от тирана … Наперекор озлобленной судьбе…И весь народ, уставший от обмана… Перечеркнет навек ВКПб…» Это и в самом деле ваши мысли или рукопись для сомневающихся в вашей лояльности рейху?
- Простите, герр лейтенант, но свою преданность фюреру я доказал, трижды побывав в логове партизан, откуда вернулся не с пустыми руками.
- О-о, да вы обидчивый! Это не лучшее качество для разведчика, - примирительно произнес Штефан.- Мне говорили, что до войны вы изучали литературу в Харькове?
- Да, герр лейтенант.
- А разве евреи не преподавали там немецкий? - пропел Штефан и остановил взгляд на Доронине.
- Я уже давал показания на этот счет, они, наверняка, есть в моем личном деле, герр лейтенант, - ровным голосом ответил Доронин.
- А вы уверены, что существует ваше «личное дело»?.. Ну, вы готовы? Тогда в путь!
Они ехали по заснеженным улицам Минска не больше четверти часа. Когда машина притормозила, Доронин прочел на длинном дощатом заборе, прикрывавшем красивый особняк красного цвета, «улица Шорная». Вслед за лейтенантом он прошел мимо двух верзил, охраняющих вход, поднялся по широкой лестнице и оказался в просторном вестибюле.
- Нам направо, - скомандовал Штефан и толкнул массивную дубовую дверь. Из-за массивного стола навстречу вошедшим поднялся Феликс Герлиц. На плечах - погоны полковника. Доронин остановился, вытянулся в струнку.
- Здравствуйте, мой друг! - протянул руку Герлиц. - Давно мы с вами не виделись, но, поверьте, я слежу за вашими успехами. Мне особенно приятно отметить, что это наша вторая, если мне не изменяет память, встреча… А это - ваша вторая боевая награда. За удачно проведенную операцию, которую мы условно называли «Инспектор», фюрер удостоил вас еще одной «Бронзовой медали». Хочу сказать, - продолжал Герлиц, прикрепляя медаль к кителю Доронина, - на этом мундире, который вам весьма идет, есть еще много свободного места… Фельдфебель Кравченко, я поздравляю вас с высокой наградой фюрера!
- Хайль Гитлер!- щелкнул каблуками Кравченко-Доронин.
- Садитесь.
Кравченко-Доронин присел на краешек предложенного ему стула, рядом расположился зондерфюрер Штефан, заговорщицки шепнувший: «Поздравляю, с вас причитается». Герлиц вернулся в свое кресло, отгородившись баррикадой стола.
- Вы, конечно, понимаете, что прибыли в Минск не только для торжественных мероприятий по случаю производства вас в фельдфебели и награждения медалью. Хотя и об этом тоже забывать не надо. К сожалению, положение на фронте отводит нам мало времени для праздников. Вы с некоторых пор полноправный сотрудник абвера, поэтому я могу быть с вами откровенен. Положение в зоне боевых действий складывается пока не в нашу пользу. Мы располагаем сведениями, что русские готовят крупные наступательные операции, которые развернутся уже весной 1944 года. Вероятно, нам придется оставить некоторые территории, а фронт отодвинется на запад. Области, которые еще недавно были под нашим контролем, становятся зоной глубокого тыла Красной Армии. Тем не менее, мы хотели бы сохранить там свое присутствие. И не только в качестве наблюдателей. Вам хорошо знакомы принципы организации партизанских формирований, действующих в районах, занятых нашими войсками?
