Тот с удивлением взглянул на пятидесятирублевку.
— Вы что, дядя? Много ведь...
— Давай сматывайся, — легонько подтолкнул его инженер.
Паренек свистнул, оглядел Савичева с ног до головы:
— Тогда пока!
И прежде, чем инженер успел ответить, вскочил на подножку трамвая.
Савичев, довольный собой, направился в контору.
На службу он все же опоздал. Лохова уже была на своем месте.
Она внимательно слушала старика-бухгалтера и, видимо, не заметила появления Савичева.
Час проходил за часом, а Лохова в кабинете не появлялась.
Нервничая, Савичев ходил из угла в угол.
Ему не терпелось поскорее избавиться от проклятого ожерелья, причинившего столько хлопот.
И лишь в полдень, в обеденный перерыв, скрипнула дверь кабинета и вошла Лохова.
— Давайте, — коротко приказала она.
Савичев молча вручил ей ожерелье.
Несколько секунд Ольга разглядывала его. И вдруг глаза ее сузились, лицо потемнело.
— Это ожерелье было на Роговой? — спросила она.
— Конечно, — подтвердил инженер.
Теперь, когда опасность миновала, он держался уверенно и даже слегка гордился собой.
— Точно? — настаивала Лохова.
— Что вы, Ольга Владимировна. Если бы вы знали, с каким риском...
— Догадываюсь, — перебила машинистка.
— Вот только неизвестно, что с Роговой. Кажется, я сильно ударил...
— Она жива, — сухо произнесла Лохова.
— Слава богу, — вырвалось у Савичева. — Это правда?
Лохова криво усмехнулась:
— Раз говорю, — значит правда.
Не потрудившись подумать, откуда это известно Лоховой, Савичев вздохнул с облегчением. Теперь ничто не грозит ему. Не станут же разыскивать похитителя грошовой безделушки.
Внезапно Лохова спросила:
— Почему вы сегодня опоздали на два часа?
Савичев замялся:
— Так, знаете...
— Я спрашиваю, почему вы задержались? — повысила голос Лохова.
— Ну, раз вы настаиваете... — начал Савичев и рассказал о случае с тростью.
— Уверяю вас, Ольга Владимировна, — заверил инженер, — никто не видел трости. Иначе она не оказалась бы на месте.
Лохова пристально посмотрела на Савичева.
Тот отвел глаза в сторону.
— Значит, потеряли... — в раздумьи проговорила сна.
Потом встряхнула головой и как ни в чем не бывало сказала тихо:
— Что ж, поздравляю, Антон Степанович. Претензий к вам нет.
— Надеюсь, я оправдал доверие?
Лохова кивнула.
— И могу рассчитывать на награду?
— О, да... — натянуто улыбаясь, выдавила она.
Стемнело, когда Савичев вышел из конторы. Настроение у него было приподнятое. Еще бы! Опасности остались позади, и теперь ничто не угрожает ему.
Савичев не сомневался, что Лохова — агент иностранной разведки, ставленница Вейса.
Но, связанный с ней преступлением, памятуя о своем темном прошлом, не собирался выдавать ее. Напротив, он полагал, что безопасность Лоховой — гарантия его свободы.
«А раз обстоятельства сложились так, — решил Савичев, — надо пользоваться ими».
Знакомство с Лоховой принесло ему немало выгод. А впереди открывались приятные перспективы. Нужно только помалкивать и не зевать.
Недалек тот час, когда он заживет привольно и беззаботно. Разве не обещала Лохова переправить его за границу?
Савичев, легонько насвистывая, пробирался в толпе.
У киоска он остановился и потребовал стакан портвейна. Выпив, расплатился и двинулся дальше.
У перекрестка он задержался. Мимо, шурша покрышками, проносились машины. Громыхали колесами, скрежетали на поворотах трамваи. Над зданием кинотеатра переливалась неоновым светом реклама. Смех, людские голоса сливались в знакомый шум большого города.
После выпитого в голове Савичева слегка шумело.
«Хорошо!» — подумал он и, опустив руку в карман пиджака, нащупал что-то твердое.
Оказалось, что была конфета.
— Вот кстати, — пробормотал Савичев. — Затерялась...
Он развернул обертку и сунул конфету в рот.
А мгновение спустя перед глазами его поплыли огненные круги. Сперло дыхание, бешено заколотилось сердце. Он попытался крикнуть, но из груди его вырвался только хрип.
Ноги подкосились, и Савичев ничком рухнул на панель.
22
О происшествии на Якорной Сомову стало известно в ту же ночь. Сопоставляя обстоятельства, майор понял, что между убийством Роговой и сингапурской покупкой кока существует связь. Но какая?
Прежде всего майор решил переговорить со следователем Карповым. Они встречались и раньше, при служебных обстоятельствах, а иногда и за дружеской беседой.
Карпов был известен как опытный, влюбленный в свою профессию следователь. Старый чекист, отдавший молодость делу революции, он и в мирные годы самоотверженно служил Родине.
Преступник, по мнению Карпова, наносил вред не только окружающим, но и государству.
За преступлением непременно должно следовать возмездие. Нераскрытое преступление неизбежно порождает другие.
Нужно, чтобы поняли все: любое нарушение закона, общепринятых норм поведения обязательно будет раскрыто и повлечет наказание. В этом видел общественный смысл своей работы Карпов.
Сомов принял следователя в служебном кабинете. Здесь все выглядело просто и солидно. Большой письменный стол, удобные кресла, широкий диван у стены и дубовый книжный шкаф составляли обстановку.
Когда вошел Карпов, Сомов поднялся:
— Вот и снова встретились, Сергей Павлович, — сказал он, пожимая руку гостя.
Следователь оглядел статную фигуру майора и улыбнулся.
— А вы все такой же. Молодой...
— Моложавый, — поправил Сомов. — Ну, усаживайтесь, рассказывайте...
Карпов опустился в кресло:
— Вас, конечно, интересует дело Роговой?
Майор кивнул:
— Я позволил себе побеспокоить вас, Сергей Павлович, потому, что считаю этот случай необычным.
И он рассказал Карпову все, что знал о сингапурской покупке кока.
— И вот, — закончил Сомов, — как мне стало известно, из всех вещей, бывших при Роговой, исчезло лишь янтарное ожерелье. Не наводит ли это вас на мысль...
— Наводит, — перебил Карпов. — Вы полагаете, что преступление на Якорной носит не только уголовный характер?
— Совершенно верно.
— Похоже, что так, — согласился следователь. — Значит, будем работать вместе?
— Конечно, Сергей Павлович. Своим опытом вы можете помочь нам.
— Это мой долг...
— Другого ответа я не ждал, — проговорил Сомов. — А теперь скажите, Сергей Павлович, что показало следствие?
Карпов достал из пачки сигарету и не спеша закурил:
— Убийца — высокий мужчина. Рост его — 180 сантиметров. Одет он был в коричневый грубошерстный пиджак.
— Как вы установили это?
— Просто, — усмехнулся Карпов. — На стене лестничной площадки сохранилась оставленная плечом полоса. В штукатурке обнаружены ворсинки ткани. Он поджидал Рогову, предварительно разбив лампочку.
— Чем?
— Вероятнее всего — палкой. Той, которой была убита жена кока. И самое важное, что эту палку мы обнаружили.
— Где? — не сдержался Сомов.
— На дне лестничной клетки.
— Что же, он сам бросил ее туда?
— Сомневаюсь. Надо думать, палку выбила у него из рук Рогова при падении.
— И эта палка у вас?
— Нет. Я сразу понял, что она обронена недавно. На ней совсем не было пыли. Кроме того, если бы трость находилась там, где я ее нашел, днем, — ее бы неизбежно обнаружили жильцы дома.
— Логично.
— Я решил, — продолжал Карпов, — оставить трость на месте. Ведь если ее утерял преступник, то он обязательно вернется за ней, предполагая, что ночью мы не заметим трости...
— Ну, и...
— Так и вышло.
— Он вернулся?
Карпов кивнул:
— Трость извлек со дна лестничной клетки мальчуган. Это было около восьми часов утра.
— Вы задержали его? — привстал Сомов.
— Нет. Но наш агент видел, как мальчишка передал трость пожилому человеку в коричневом костюме.
— Его личность установлена?
— Конечно. Он — инженер фабрики фруктовых вод Савичев.
— Как вы намерены поступить дальше?
Следователь развел руками:
— К сожалению, обстановка усложнилась. Вчера вечером, возвращаясь со службы, Савичев умер.
— То есть, как? — поразился Сомов.
— На улице. Внезапно.
— Значит... Значит, нить утеряна?
— Не совсем так, — покачал головой Карпов. — В руке инженера оказалась конфетная обертка. В ней обнаружен прокол. Вскрытие показало, что Савичев отравлен сильно действующим ядом, вызвавшим разрыв сердца.
— Следовательно, еще одно убийство?
— Да. Видимо, мы имеем дело с матерым, изворотливым врагом. Узнав, что Савичев утерял палку, они разгадали наш ход и решили убрать скомпрометировавшего себя сообщника.
