Он повиновался. Она встала. Раздался тихий шорох упавшей на ковер одежды.
– Теперь открой глаза! – велела она.
Он открыл и замер. Она стояла перед ним совершенно обнаженная.
– Давай просто будем, – прошептала Диана. – Ты у меня, я у тебя. Не нужно обещаний, не нужно ожидать невозможного. Давай просто будем друг у друга тихо, молча и по-настоящему.
Он обхватил ее колени руками, прижался к ним лбом.
…Камин давно погас. Но им не было холодно. Они лежали на ковре, глядя друг на друга. Где-то там, вдалеке, умирала прежняя жизнь. Зато здесь рождалась новая: вдвоём в горе и радости. Навсегда!
- 5 -
Ты не буди меня, милая!
Они только успели выйти из лифта, как дверь квартиры Дианы распахнулась. Отец девушки, Нисим Ирганович вылетел на лестничную клетку и с размаху влепил дочери пощечину.
– Не смейте ее бить! – Айболит шагнул вперед и передвинул маленькую и хрупкую Диану себе за спину.
Он возвышался над ее отцом, прерывисто дыша. Отец, видя так близко молодого сильного парня, автоматически поднял руку, защищаясь. Но Айболит не собирался с ним драться.
– Бейте меня, – он вытянул руки по швам. – Ваша дочь была со мной. Я виноват. Мне и отвечать. Только не трогайте ее, пожалуйста. Иначе я за себя не ручаюсь.
– Что ты сказал, мразь? – Рафик, младший брат Дианы, выскочил на площадку и с размаху ударил Айболита в солнечное сплетение.
Тот охнул и согнулся. А Рафик схватил его за плечо, приподнимая, и влепил два удара по печени. Айболит побледнел и свалился ему под ноги.
– Ванечка! – завопила Диана и бросилась к нему.
Упала на колени, принялась гладить его по лицу и плакать:
– Ванечка, миленький, тебе больно? Ой-вай-вой! Ой-вай-вой! Папа, ну скажи Рафику, чтобы больше не бил! Умоляю тебя! Он же боксер! Он его убьет!
– Тебя забыли спросить, подстилка. В дом зайди! – брат попытался ухватить ее за волосы, но отец оттолкнул его.
– Хватит! Всё! Руки не распускай!
– Но эта шл…
– Рот закрой, я сказал! – зарычал отец. – Зашел в дом быстро! Два раза повторять не буду.
Он склонился над Айболитом. На лестничную клетку выскочила жена Нисима Тамара. За ней бежали три дочери. Все в черном, они столпились возле Айболита и громко зарыдали.
– Ой, боже, за что ты меня наказываешь? – мать Дианы сорвала с головы черную в белый горох косынку и ухватила себя за волосы. – Почему руку сына не остановил? Нисим, мальчика же посадят! Скажи мне, что он его не убил. Ой-вай-вой! – завыла она, раскачиваясь из стороны в сторону. – Горе в наш дом пришло, горе!
– Мамочка, мамочка, ой, ой! – зарыдали сестры Дианы, хватаясь за мать.
– Тише! – заорал Нисим. – Замолчите все! Никто никого не убил. Живой он, живой, просто болевой шок у него. Оклемается сейчас. Нум худой кумек – с божьей помощью! В дом зайдите все. Что я богу сделал, что он меня наградил этим бабьим царством? Не могли у меня родиться только сыновья? Ээээ! – он схватился за голову. – Если бог хочет наказать человека, то он его наказывает через детей!
Соседская дверь приоткрылась. Бабуля-божий одуванчик, просунула через щель острый, как у Буратинки, носик, и завопила:
– Опять шумите, да? Я сейчас в милицию позвоню! Убирайтесь на свой Кавказ и там шумите! Покоя от вас нет!
– Мать, я тебя прошу: закрой дверь, не доводи до греха, – Нисим прижал руки к груди.
– А ты мне не указывай, чурка! Развели здесь цыганский табор! Людей уже прямо в подъездах убивают! Совсем страх потеряли! Сталина на вас нет! – она захлопнула дверь.
– Ты как? – Нисим протянул руку Айболиту и помог подняться.
– Если вы об ударе по печени, то это, знаете ли, очень бодрит, – тяжело дыша, ответил Айболит, пытаясь разогнуться.
Нисим подхватил его подмышки и повел в дом. Усадил на черный, с серебряным позументом диван в гостиной, укрыл леопардовым пледом. Женщины, включая Диану, столпились в углу гостиной, тоненько подвывая. Рафик, сверкая глазами и сжав кулаки, стоял возле них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вышли все! Говорить буду, – зарычал Нисим. – И успокойтесь уже! Пархат бире!
Вся семья послушно засеменила вон.
– А ты, – он ткнул пальцем в жену, – чай завари.
– Хооорооошооо, – прорыдала она.
– Нисим Ирганович, – Айболит поморщился и с трудом встал с дивана. – Прошу у вас руки вашей дочери.
– Вот те раз! А не жирно тебе будет, молокосос?
– Не жирно. Тем более, что Диану ваши теперь замуж не возьмут. Она же больше не девушка. По горским законам нельзя. Я узнавал.
– Я тебе сейчас башку откручу, – Нисим толкнул его обратно на диван. – Ты мне, отцу, в лицо такие вещи говоришь? Опозорил мою дочь и теперь еще издеваешься?
– Это факт, – Айболит упрямо вскинул подбородок. – Говорю, как есть. И не опозорил. Я очень уважаю Диану. И вас тоже. Просто если бы я пришел до того, вы бы меня с лестницы спустили. А так вынуждены разговаривать. И даже согласиться на наш брак.
– Ну ничего себе ты дерзкий, щенок! – в голосе Нисима даже послышалось восхищение. – Прямо как я в молодые годы.
Он отошел к окну, засунув руки в карманы. Постоял, глядя на улицу, раскачиваясь с носка на пятку, и спросил:
– Ты специально это сделал, да?
– Да, – честно ответил Айболит. – Если бы не ваши законы, я бы, может, еще долго не решился. А так… пришлось… ну вы понимаете меня.
Нисим отошел от окна, сел рядом с Айболитом, положил руку ему на плечо, заглянул в глаза и тихо спросил:
– Любишь ее?
– Очень, – твердо ответил Айболит.
– Понимаю, – прошептал отец Дианы.
Тогда Айболит еще не знал, что его тесть сам ради любви решился на измену. Что много лет скрывал от всех любовницу. А когда она умерла, не отказался от дочки той женщины, которую любил. Ему пришлось пройти через гнев жены, полный разрыв отношений с ее родителями, через плевки и презрение. От него требовали, чтобы он избавился от незаконнорождённой дочери. Но он не согласился сдать ее в приют.
Через месяц Диану стошнило прямо на занятиях в университете. Тест показал те самые две полоски. Еще через месяц поспешно сыграли свадьбу, пока не округлился живот. Потом отец Дианы потратил целое состояние на документы, согласно которым его внучка родилась якобы семимесячная. Чтобы скрыть тот факт, что Диана была на третьем месяце, когда выходила замуж. Айболит не понимал, зачем такие сложности. Тесть терпеливо объяснял:
– Чтобы моя внучка Леночка считалась законнорожденной в браке. Потому что по еврейским законам ребёнок, которого сделали до свадьбы, считается незаконнорождённым. И у него могут быть проблемы с вступлением в брак. Особенно, если ее жених будет из религиозной еврейской семьи, которая соблюдает все обычаи. Особенно, если она будет замуж выходить в Израиле. Такого ребенка раввины не признают. Не дадут разрешение на официальный брак. Зачем девочке мучиться? Мы же с тобой еще не знаем, за кого она замуж пойдет. Поэтому нужно подстраховаться.
– Значит, будет выходить замуж в Москве.
– Да? – кипятился тесть. – А если нам повезет и она выйдет замуж за коэна? Знаешь, как там родословную проверять будут?
– Что это еще за коэны? – пожимал плечами Айболит.
– Это, сынок, потомки тех самых еврейских первосвященников, которые служили в храме Соломона, от которого осталась только одна стена в Иерусалиме – Стена Плача. Им нельзя жениться на девушках, чьем происхождение не безупречно. Все те, чя фамилия Левин, Коган и так далее – это и есть коэны.
– Нисим Ирганович, это же бред! – хватался за голову Айболит. – Мы-то здесь причем?
– Мы-то фдесь прифём? – передразнивал его тесть. – А при том, что эти самые коэны держат всю алмазную биржу США, да и у нас в Москве неплохо совсем сидят. Только не афишируют себя. И зачем нам Леночке сразу с рождения двери в хорошие дома закрывать? А вдруг повезет?
Айболит с трудом сдерживался. Но оставшись наедине с Дианой, гладил живот и шептал:
