было все: боль и отчаянье, счастье и спасение.
Бедро к бедру, рука на плече, ладонь в ладони. Они танцевали уверенно, смотря друг на друга, не отводя глаз, почти не моргая. Том раскрутил девушку, бросая ее в сторону, и лишь в последний момент удержал ее пальцы крепкой хваткой и потянул обратно. На момент склонился к ее шее, вдохнул опьяняющий аромат духов, обнял за плечи. Но вновь отошел. Они продолжили танцевать, смотря друг на друга со страстью, с желанием, с любовью.
— Давай, Томми, — шептала Элли ему на ухо. Ее голос сладкий и томный, Томас нервно сглатывает. — Ты можешь, я знаю.
Быстрым уверенным движением он наклонился к Элисон, заставив ее изогнуться, словно лоза. Ее волосы коснулись пола, но она не испугалась, лишь улыбнулась, глядя на парня. Он повел ее снова, раскручивая, прижимая к себе, играясь с ритмом и партнершей. Их танец ломаный, импульсивный, с резкими переходами к мелким промежуткам спокойствия и ласки. Он страстен и быстр, обжигающе горяч и хитер. Они играли друг с другом, забавлялись. Томас своей настойчивостью, Элисон — хитрым взглядом, дьявольской красотой и дурманящим запахом.
Она издевалась над ним, когда он пытался припасть к ее щеке или шее, уходила, скользя длинными пальцами по его рубашке. Он хватал ее за руку, крутил, бросал и ловил, откидывал и прижимал к себе.
Томас улыбался, лукаво, с хищным и живым взглядом, и оказался позади девушки. Он прекратил этот вихрь, прикоснулся к ее оголенным плечам сначала подушечками пальцев, затем скользил вниз, слегка разводя ее руки. Он притронулся горячими губами к шее, к плечам. И его самого трясло от этой близости.
А она вновь выскользнула, крутясь на носках, будто бы паря над паркетом, ушла в сторону. Том успел поймать ее пальцы, бережно вернул ее к себе и наклонился. Девушка откинулась назад, вцепилась тонкими пальцами в его плечо. Она прижилась бедром к его ноге, и Том почувствовал, как она дрожит.
Они смотрели друг на друга долю секунды, не доведя танец до конца, не станцевав под последние аккорды. Да и плевать, они не слышали тех, кто окружал их. Они смеялись или аплодировали? В ушах что-то шумело, сливаясь со стуком сердец.
— Томми, мне нехорошо, — произнесла Элисон.
Том, хмурясь, отпустил глаза. Из дыры в груди пошла кровь, окрашивая светлое платье красным.
— Проснись, — прошептала она, — я сейчас исчезну.
Томас испуганно взглянул на девушку в последний раз и тут же проснулся.
2
Том проснулся, резко сел. Глаза его были расширены, грудь редко и мелко вздымалась. Он провел ладонями по лицу, понимая, что это всего лишь сон. Парень чувствовал, как от слез у него распухло лицо. Сколько он вчера плакал? Он посмотрел на руки, те аккуратно замотаны бинтами. Он повернулся, глянул на кровать. Лиа спала, подтянув колени к себе и уткнувшись носом в одеяло. Том просидел с минуту, глядя на нее. Вчера вечером после срыва на улице они вернулись к нему. Лиа поставила чайник, нашла у Тома какой-то забытый пакетик зеленого чая. Пока грелась вода, она обработала окровавленные кулаки Тома, аккуратно, бережно, будто боясь прикасаться к дрожащим рукам парня.
Томас сначала отнекивался, говорил, что все и без того хорошо, чтобы она ехала домой, что ничего страшного не случилось. И ему, и правда, так казалось, ведь это не первый срыв, не первые разбитые руки в кровь. Но Лиа настойчиво и навязчиво осталась, беся его своим присутствием и заботой.
До новых слез. Тогда они упали на кровать, Лиа обнимала его, гладила волосы, шептала что-то, чему он не придавал значения. Он слышал лишь голос, не разбирая слов, и под ее шепот он и уснул. Уснул в ее объятьях, плача ей в грудь, обнимая ее так, будто не хотел отпускать никогда и никуда.
Сейчас неловко. Том покачал головой и сполз с кровати. Ушел в душ, встал под холодную воду и ударил головой по кафелю. Ударил ребром сжатой ладони, да так и остался, скалясь от боли. Но без слез, плакать было больно.
Почему она приснилась ему? Все было так реально: и музыка, и цвета, и ее голос, и запах. Живой взгляд ее зеленых глаз, прикосновения, теплота тела. Почему это не было реальностью? Ведь они так ни разу и не станцевали танго где-то, кроме дома, под медленный темп, ведь Том постоянно сбивался и путался.
Он открыл дверь ванной комнаты, как на него накинулась обычная дворовая собака. Лая, она лизала ему лицо, запрокинув передние лапы на плечи. «Рейчи…» — подумал Томас, обнимая пса, пытаясь снять его с себя.
— Пойдем, Бульбуль, — скомандовал Томас. Пес залаял. — Тише, не буди! Где Рейчел? Веди.
Пес, высунув язык, побежал вперед. Том поплелся за ним, попутно глядя на свои костяшки. Пальцы были синими, косточки красными. Ранки немного затянулись, но сжимать кулак было больно.
Рейчи сидела у барной стойки, пила вермут без сока, а рядом лежали деньги. Томас сел на соседний стул.
— Не ругайся, — недовольно бросила Рейч. — За выпивку деньги вот.
— Ты рано, — заметил Том, и будь у него хоть капля настроения, он бы усмехнулся.
— Я еще ночью пришла, — ответила Рид. — И домой я больше не вернусь.
— Опять приставал? — спросил Томас, забирая деньги со стойки.
— Заявился домой под кайфом, чуть не придушил Бульбуля за то, что он лает. Мне по лицу надавал за то, что я «распустила эту шавку и не научила ее манерам», будто это ребенок мой, а не пес. Ты же знаешь, какая я, когда Буля обижают. Ну я и набросилась на него, а он давай хватать меня, целовать в шею, — Рейчи отпила из горла. — Я по яйцам напинала, забрала кое-какие вещи и ушла с Булем сюда. Денег украла, так что тебе помочь немного есть, но я туда не вернусь больше.
Какое-то время Томас рассматривал Рейчел, а потом покачал головой:
— Он убьет тебя, если узнает про деньги, — ответил Том. — А еще про то, что ты косяки по дому прячешь.
— Джек тоже торчит, он и получит, — хмыкнула Рейчел. Буль положил ей голову на колено, и девушка почесала его за ухом. Такой расстроенной Том не видел ее давно. Особенно после нескольких дней постоянных тусовок, где она курила, пила, танцевала и пела песни. — Ты спишь с Лией?
Томас хмыкнул.
— Нет, просто…
— У тебя такой умиротворенный вид был во сне, — добавила подруга.
— Ты подсматривала? — приподнял бровь парень.
— Ну да, я зашла посмотреть, дома ли ты, — пожала плечами она. — Смотрю, а ты не один. Ну, мне и стало интересно, с кем ты перепихнулся вне вечеринок.
— Ничего не
