Конечно, снимут. Как же без него эта вонючая конференция.
– Пришлют вертолет, и меня…
Снимут. Перевезут. Подмоют. Усадят в президиум. Конечно. Обязательно. А как же!
И вот всплыли в районе. А вокруг вертолетов летает тьма-тьмущая: датские, голландские, английские - тьма.
А комсомольцы их все равно не отличат. Им же главное - на конференцию попасть. А на чьем вертолете они туда попадут, им же не важно.
И отбили радиограмму: "Передать в квадрате пять Ветлугина-комсомольца на вертолет для прибытия на конференцию, для чего оставшиеся продукты выдать ему сухим пайком".
Две сетки доверху нагрузили: картошка свежая, картошка сухая, лук, чеснок, рис (пятнадцать грамм), крупа ячневая, яйцо куриное (одно), хлеб черный (четыреста грамм), хлеб белый… говядина… - в общем, две сетки.
Доверху.
И по трапу с удовольствием помогли.
А на мостике командир.
И вертолеты, как бабочки, летают.
А он выбрался на мостик, кряхтит, и, кивая на датский вертолет:
– Это за мной, товарищ командир!
Командир, обернувшись, даже рожу помял.
– На конференцию… комсомольскую… прислали…
Вот у них у обоих лица были через мгновенье - это ж одна красота!
С дикой силой
Человек на флоте мечтает. Он так мечтает, человек на флоте, с такой дикой силой, что мечты его иногда сбываются.
Вот мечтали Вовка с Витькой с курсантских миндалин, что перед самой пенсией целый год будут служить на лодке-музее. (Это некая лодочка. Ее на землю выволокли, все внутри отмыли и сделали музей - кассирша, поломойка, четыре матроса, столько же мичманов и столько же экскурсоводов из бывших командиров кораблей).
– А мы на ней начальниками и баб там трахать!
– Точно!
И все это с такими многочисленными слюнями, соплями и уютными потягиваниями, что не прошло и двадцати лет, как их последовательно - одного за другим - перед самым увольнением в запас с проклятущих дизелей в этот санаторий назначили.
Эх, мандарин крученый, жизнь наступила!
И немедленно баб!
Да!
Немедленно! С визгом и пополам!
Затащить на экскурсию, все ей показать, по всем щелям - трубы, трубы, трубы - протащить на карачках и волоком и потом поднять, подвести к открытому торпедному аппарату, а там светящаяся дорожка из лампочек, которая уходит далеко вглубь - красиво и перспективно.
И говоришь бабе:
– А вы не хотели бы в этом удивительном месте потрахаться?
А она, потрясённая:
– Хочу! - и ты её ставишь головой в аппарат, и через некоторое время она как начинает стонать - а в аппарате эхо быстрое побежало-побежало-побежало: - А-ааа… А-аааа… А-аааа-мочки!
В общем, мечта!
Целый год так служили.
Я с командиром
Я с командиром давно враждую, а тут аттестация подоспела, и он решил мне дать объективную характеристику, чтоб хоть как-то меня уесть (чтоб им ровненько на жопу сесть).
А мне на всю его писанину плевать - хыррр-тьфу! - с расстояния одного метра обсосанными косточками вяленой вишни, коломягина мать, и переводиться я никуда не собираюсь, и как он только скажет мне: "Не будет вам в академию положительной характеристики!" - так я ему в ответ: "А на кой куй мне ваша академия? Чему меня там научить могут?" - на что он говорит: "Ну, блин!" - но сделать ничего не может.
Да и как тут сделаешь, если я классный специалист и об этом все знают?
А в характеристике были такие обязательные слова, как "отличник… специалист… политику понимает… делу предан".
Они шли сплошным потоком, и вставить туда что-то живое никак не получалось.
Он пока вставлял - испариной покрылся.
Не выходило у него.
Не выкраивалось.
Наконец пристроил. Между фразами "Мореходные качества хорошие" и "Уставы Вооруженных Сил знает" он вставил одно только слово: "Ленив" - и два дня ходил жутко довольный.
Прошу вас
А меня на крейсере здорово встретили. Командир стоял у трапа. Я представился, а он: "Здравия желаю, товарищ лейтенант!" Я, честно говоря, немного даже смутился: командир - и вдруг с лейтенантом так отчетливо здоровается. Ну, думаю, наверное, положено так, и тоже поздоровался. А он мне говорит: "Очень вовремя вы у нас появились. Сейчас я вас провожу в кают-компанию и представлю всему офицерскому составу". И вот идем мы с ним, он впереди, я сзади, но в проходах и перед дверью он останавливается, пропускает меня вперед и всякий раз говорит: "Прошу вас".
А идем мы довольно долго, как мне показалось. Я уже в трапах и переходах совершенно запутался, но вот подходим к кают-компании, входим, а там офицеры - красивые, все в парадной форме, - с шумом встают, и командир меня представляет, подводит к каждому, знакомит, мне пожимают руку, смотрят в глаза с сумасшедшей любовью и все такое.
На мгновение мне даже почудилось, что я в прошлый век попал: в кают-компании сервировка, вестовые порхают, рояль и за ним кто-то музицирует.
"Прошу за мной", - говорит командир, и ведет меня далее. Опять идем очень долго, опять "Прошу вас!" - и, наконец, подходим к какой-то яме.
Командир, ни слова не говоря, в яму, я - за ним. Спустились.
"Вот! - говорит командир. - Поздравляю! Ваш боевой пост. Сейчас я задраю люк, и больше вы отсюда не выйдете до тех пор, пока не сдадите на допуск к самостоятельному управлению. Еду будут приносить, нужду будут выносить. А как сдадите, будем рады видеть вас в кают-компании".
После этого люк захлопнулся, и я остался в яме.
Потом погас свет…
Пенкина
Пенкина никто не хочет домой после пьянки отводить. Жена у него здорово ругается, когда притаскиваешь на себе это тело.
А пьет эта скорбная дрянь, пока не упадет. Каждый раз нового провожатого назначаем. Тут назначили молодого лейтенанта, он его доволок до подъезда, быстренько затащил на этаж, ключ в дверь одной рукой вставил, повернул, дверь распахнул, а другой рукой, пока жена не появилась, его туда впихнул, дверь захлопнул и бежать.
Утром Пенкин приходит на службу и говорит:
– Кто меня вчера домой доставлял?
– А вон, - говорим, - лейтенант.
– Слушай, лейтенант! - говорит Пенкин. - Что ж ты наделал?
– А что такое?
– Так у меня же там две двери! Я потом застыл, между ними распяленный: руки в стороны, рот наоборот, полный слюней, течет. Только и мог, что когтями скрестись… Жена думала, мыши. До утра… вот… стоял…
Скорость мышления
Помощник Шинкин думает наперегонки с шагом.
Поэтому всегда можно определить скорость его мышления.
Сам Шинкин - маленький колченогий брюнет с ручками-пропеллерами, они у него приделаны сбоку и болтаются.
"Завтра аттестаты! (Быстрей!) Проверить! (Ну!) В дивизии приказы! (Так!) Нарыть! (Ага!) И количество на борту! (Скорость-скорость!) Не забыть! (Ух!) Уродов (криворотых) подстричь! (А!) Козлов истребить! (Б!) Физически (Поддать!) Петрова посадить! (У!) Через сутки за бутылку назад выкупить и на ввод ГЭУ. А то напьется, как в прошлый раз, скотина! (Бегом!) Химику настучать по роже! (Фу!) Песню распечатать и раздать по подразделениям. (Тра-та-та!) Списки на классность представить! Хаджимуратова сгноить! Людей сверить! А то получится ху…"
И тут он падает в люк. Тот встретился по дороге и за заботами не был замечен.
Шинкина привезли на корабль на тележке с загипсованной ногой. Грузили на корабль на талях.
На талях он думал медленно: "Завтра… аттестаты… проверить…" - ну и так далее.
Север
Утро. Ветерок. Такой легкий-легкий. Просто беда, до чего нежный. И по щеке. Гладит.
А ты улыбаешься не поймешь чему. Справа, перед строем, слышится старпом. Что бы он ни говорил, он всегда начинает раскатисто: "Миф!.. О не-по-бе-ди-мости Красной Армии!.. Развеян давно!.." - а теперь он кого-то дерет: "Вы будете прилюдно лизать потные бараньи яйца!" - но тебе это не мешает. Ты уже научился отключаться, бежать от действительности. Да и действительность ли она? Ничем это не доказано. Сейчас закрою уши и глаза - и останется только ласковый ветерок. А там и солнце подоспеет. Вдруг ни с того ни с сего начинает нагревать щеку. Левую. А правая в тени, и ей прохладно.
Натюрморт
С утра матрос повесился, мичман застрелился, комдив всю ночь за женой с кувалдой бегал, Павлов на зама блевал, а в первом отсеке батарея взорвалась - палуба раком встала.
И еще комиссия по нашу душу из Москвы летит.
Старпом сидит у себя в каюте и говорит:
– Может, мне наебениться? А?
Потом он выпивает кружку спирта и падает навзничь.
О критической точке
Знаете ли вы что-нибудь о критической точке?
Знаете ли вы, что каждый предмет имеет критическую точку, в которую ткни - и он тут же развалится?
