И, вы знаете, отправился он в тюрьму.
Честно говоря, я пошутил, но приятель у меня министр мультуры, а там шуток не понимают.
Но все обошлось. Сходил. Увидел несовершенство нашей судебной системы и даже выступил где-то как яростный защитник грядущего, обличитель и все такое.
И, вы знаете, вернулась эрекция.
Как мне давали премию
Это рассказ о том, как мне давали премию. Мне ее часто давали. Вернее, хотели дать. Подавали документы множество раз и все время говорили: "Принесите пять экземпляров ваших книг". Я покупал и нес. И все без толку. И экземпляры не возвращали. А на Антибукера когда подавали, то я там занял второе место (без денег), и мне потом звонили и говорили, что если б все члены жюри успели бы прочитать мою книгу, то у меня было бы первое место (с деньгами). То есть члены жюри не всегда читают. После этого я перестал им давать бесплатные экземпляры. Звонят и говорят: "Вам повезло. Вы почти уже выиграли, но нужны бесплатные экземпляры", - на что я им говорю, что рад безумно, а что касается экземпляров, то надо сходить в Дом книги на Невском и там купить, и после этого они у них сразу появятся и никак иначе, на что мне отвечали, что, несмотря на мое такое отвратительное отношение к ним и их премии, они все равно меня подадут, на что я им замечал, что и хрен с ним.
А тут меня все тот же Дом книги решил наградить: тетки меня там очень любят, потому что продали моих книг неведомо какую кучу. И вот они решили мне дать премию в 5000 рублей - так сказать, "приз зрительских симпатий", но они захотели это сделать официально, через здешний ПЕН-клуб.
То бишь они дают деньги, а ПЕН организует что-то вроде конкурса, и на нем, всем понятно, побеждаю я - и мне дают. Вот такая организация, тем более что ПЕН всеми своими кудрявыми писательскими головами кивнул, и даже день назначили, о чем девушки из Дома книги мне прозрачно намекнули: мол, мы тут кое-что задумали насчет вас, сами скоро все узнаете.
И из ПЕНа позвонили и спросили, как мне все это глядится, если я буду в конкурсе, а я им заявил, что бесплатных экземпляров все равно не дам, так что гляжу я на все это с небывалым весельем. "Но вы все-таки придете?" - спросили они, и я сказал, что обязательно, разве только помешает этому делу визит в Швецию по приглашению шведского короля.
И наступил этот день. Я не пошел, естественно. Позвонил туда и измененным старческим голосом сказал, что им звонит бабушка Покровского, великого и ужасного, с тем чтоб сказать, что ее внука пригласил-таки шведский король Густав (порядковый номер такой-то), так и раз так, хвостатые помидоры. А они сказали, что им жаль. А я с помощью собственной бабушки сказал, что они не представляют, как ей жаль, после чего мы повесились на обоих концах - трубки положили.
Тётки из Дома книги мне потом рассказывали. Пришли они и сели в первых рядах. И встал Попов Валерий и произнес речь, в которой хвалил меня ужасно, говорил, что я явление и все прочее, а тетки расчувствовались, и все было хорошо, пока слово для оглашения не предоставили жюри. Вышло жюри, от времени кудлатое, тряхнуло головой и сказало, что в данном конкурсе победил… писатель Мелихов. Тот тут же вскочил и начал говорить, что спасибо всем и что он не ожидал.
Да, мама дорогая, выходит, единственный, кто все это ожидал, был я.
Я очень долго смеялся. А тетки, смущенные, мне говорили, что они не понимают, почему так получилось, на что я отвечал, что понимаю: все дело в том, что Валерий Попов совершенно прав, называя меня явлением. Я - действительно явление. А как явлению дать премию? Вот, например, гроза - тоже явление, и как ей что-то давать?
Да ей плевать, что б ты ей ни дал.
По-моему, я тёток успокоил.
А в ПЕНе говорили: "Жаль, что Покровский в командировке", - и тут я с ними абсолютно согласен: действительно жаль, хвостатые помидоры.
Как я сдавал анализы
Я уже сдавал много раз, но тут потребовалось освежить. Меня в госпиталь должны положить, и анализы им совершенно необходимы. Была, конечно, возможность воспользоваться старыми, и меня даже спросили, не шалил ли я летом, на что я ответил, что не шалил, но потом все равно отправили.
Это меня от пародонтоза спасают.
В прошлый раз меня тоже спасали, только я не дотерпел. То есть лег, а потом сбежал, потому что уж очень долго меня там мурыжили. Я придумал себе командировку в Испанию ко двору испанского короля и слинял.
Только появился - и профессор Черныш меня взял за хобот.
А это очень серьезно, потому что Владимир Федорович Черныш - серьезный человек, не то что я, балаболка, - и он если мимо тебя проходит, то непременно затянет на кресло и во рту все отскоблит.
Так что - вперед, за анализами.
Мне даже выдали бумажку, по которой я утром, не жрамши, должен был очутиться в поликлинике Академии на улице Лебедева.
Мне даже сказали, чтоб я в баночку написал, чтобы через весь город не ехать к ним писать, что я и сделал, а на баночку надел крышку и положил в пакет - а то мало ли что.
И вот я уже в поликлинике с баночкой, в которой угадывается моча и которую никуда не спрятать.
Помню, как мы сдавали это дело на флоте, когда утром надо было почему-то бежать через весь поселок, а потом с горы, а потом опять в гору и вот уже спецполиклиника, куда ворвался с мороза и - где тут наша баночка? - и нассал в нее с пенкой. (И почему надо было бежать, а нельзя было дома нацедить и притащить - одному Аллаху ведомо.)
И при этом проявлялись сразу два обстоятельства: во-первых, можно было не найти баночку - все уже разобрали и жди, пока новые вынесут; во-вторых, пока бежишь, может так прихватить, что мочи никакой нет, и думаешь: а не отлить ли немножечко по дороге, а то ведь так и пузырь надорвать можно, отлил - побежал дальше, прибежал - не идет, вернее, идет, но мало - только дно покрыл, и это никуда не годится, а тут глядишь - на тележке много полных баночек и под ними на бумажке фамилии славных, тех, с указанием звания и должности, кто в них сегодня натрудился, выбираешь знакомого: хороший человек, и анализы у него должны быть ничего - отлил от него и только собрался ее водрузить на телегу, как врывается еще один орел с твоего экипажа, молча отбирает у тебя твою мочу, отливает себе, оценивает на свет, разбавляет водой из-под крана, еще раз оценивает и потом уже, довольный, замечает: "Чего-то, блин, с утра совершенно не ссалось!" - и ставит все это в общий ряд.
И никогда ничего не случалось. У всех моча была кислая. Даже у тех, что водой разбавляли.
А в этом случае - тут я опять возвращаюсь в Академию - я с мочой иду на кровь из вены, потому что там очередь, и из-за мочи я могу не успеть, а чего ее сдавать, если я и так нассал.
Но в очереди на кровь из вены - вот где конвейер: "Кто следующий? Проходите!" - я начинаю понимать, что в моей бумажке даже имени моего нет, там просто перечень анализов.
А фамилию мне впишут после того, как я побываю в регистратуре, где возьму направление к терапевту, который мне даст направление на анализы, а без него совершенно зря я, можно сказать, ссал на сегодня.
И я отправился к терапевту через регистратуру вместе с мочой, которую я хотел, конечно, оставить на подоконнике, но не решился - еще выльют в цветок.
У терапевта была очередь на полтора часа, и она на месте не сидела, выходила и пропадала, и я в нее встал.
К этому времени до меня начало доходить, что все эти путешествия в обществе собственных утренних выделений как-то не очень смотрятся со стороны, и я принялся коситься на соседей, а они на меня, и, наконец, один дед не выдерживает, спрашивает: "Моча?" - и получает в ответ: "Да".
После этого он рассказывает историю о том, как ему делали операцию на глаз и пережали что-то так, что он три дня не ссал, после чего ему делали уже операцию не на глаз, а на мочевой канал, для чего в него вставили трубочку, в которой была еще одна трубочка с ниппелем на конце, через которую надо было продуть проход, а медсестра продула не через ту трубочку, отчего разлетелся на куски ниппель, и все они попали в мочевой пузырь и там уже обросли колючими солями, для извлечения которых пришлось вскрывать все поперек.
После этого я не стал сдавать анализы. Я вылил мочу и пошел к Жене.
Женя - гениальный хирург и начальник отделения акушерства и гинекологии.
Кроме того, он мой друг и, если б я был бабой, то Женя мне бы по старой дружбе давно все отрезал.
– Женя, - сказал я, - не дарил ли я тебе свое последнее произведение?
– Нет, - говорит Женя.
– Сейчас подарю, а ты возьми у меня анализы.
И мы с ним тут же договорились на завтра. Я только спросил:
– Мочу привозить с собой, или же мы тут с аппетитом нассым?
– Лучше с собой, - сказал Женя.
Так что я утром опять наполнил баночку.
Без позвоночника
Сереге позвонил в ночь перед Амстердамом. Нам с Колей лететь в Амстердам в пять утра, а в десять вечера от него звонок: "Летите?"
