можно меня лапать, пока я сплю? Я в кадры напишу! Тебе конец, Афанасьев! Это доказанный харрасмент!
– Рената Романовна… – невнятно бормочет этот наглец в подушку. В мою подушку! – Смею заметить, что вы на моей половине дивана. Кто кого лапал – еще вопрос.
– Как… – я окончательно выпутываюсь из одеяла и понимаю, что он прав. Каким-то загадочным образом я переместилась сюда с другого конца дивана. – Как ты это сделал? Перетащил меня?
– Рената Романовна, этот фокус у вас не пройдет! Покайтесь и будет вам послабление. Не увольнять же такую красивую девушку!
Он уже окончательно просыпается, распахивает глаза и закидывает руки за голову.
Спал Афанасьев в футболке и трусах, поэтому сейчас особенно хорошо видно, что, как любой молодой мужчина, по утрам он крайне рад видеть молодую женщину.
Быстро отвожу взгляд и фыркая, как нанюхавшаяся лимонов кошка, вскакиваю с дивана. И тут же об этом жалею.
Камин прогорел, хоть и еще теплый, и в гостиной довольно зябко. Принимать душ в таких условиях – чистый мазохизм.
Поэтому я заворачиваюсь в одеяло и тащусь наверх, где вяло брызгаю в лицо ледяной водой и, стуча зубами, натягиваю поверх пижамы спортивный костюм и свитер.
Зеркало отражает очень пухлую капустку в сотне одежек, но мне как-то все равно.
Зато тепло!
Возвращаюсь вниз и вижу Афанасьева, который тоже успел одеться и пытается подогреть кофе на остывающих углях камина.
Я закатываю глаза, подкидываю туда последние пару чурбачков и разогреваю на них себе пару бутербродов.
– Скоро Гарри приедет, – говорит Свят, глянув на часы. – Будем верить и ждать.
Но Гарри не приезжает.
Ни в девять, ни полдесятого, ни в десять.
Я таскаюсь по всему дому с ноутбуком, то и дело открывая его, чтобы попытаться поработать, но выдерживаю минут пять и снова захлопываю.
Ровно в десять бодрый Афанасьев заявляет:
– Пойду на чердак. Звонить.
– Я с тобой!
Мне и без того было любопытно, где он нашел место, откуда ловит сеть. Но теперь еще интересно, кому он собрался звонить и что говорить. Ну и вообще – неуютно оставаться одной.
Только поэтому я и тащусь с ним обратно на чердак, в пыльную, пахнущую сеном темноту.
Правда, на этот раз мы лезем куда дальше. За темным и уже не мигающего щитком с интернетным хозяйством, оказывается комнатка с небольшим окошком прямо в скате крыши.
– Это технический люк для очистки водостока от снега и листьев, – поясняет Афанасьев, распахивая его. – Но если туда по пояс высунуться, то телефон ловит.
Под ноги приходится подставить рассохшийся ящик, чтобы я смогла проделать этот фокус, но зато в приоткрытом окне помещаемся мы оба – торчим из него, как две кукушки из часов.
Афанасьев принимается названивать Гарри – но тот так и не берет трубку. Что совсем уж странно.
Зато я дозваниваюсь до нашего отдела кадров, который обычно занимается организационными вопросами на корпоративах.
– Серафима! – я с облегчением слышу голос младшей бухгалтерши и выдыхаю. А то уже начало казаться, что мы и правда в зачарованном лесу. – Ну вы как там? Выдвигаетесь?
– Мы отлично! – отчитывается она веселым голосом, и я понимаю, что традиционную фляжку коньяка имени бухгалтерии уже открыли. – Все уже в сборе, румяные и веселые! Народ, передаем Ренате привет!
Из трубки слышатся громкие вопли и свист.
– Я рада!
– Автобус уже приехал, а нам и без того весело!
– Когда доберетесь говорят?
– Водитель сказал – как повезет, – отчитывается Сима. – Часа четыре минимум. Ну, я буду на связи!
– Это тоже если повезет, – ворчу я, отключаясь и с тревогой глядя на процент зарядки на телефоне. У меня есть пауэр-банк, но надолго ли его хватит?
Смотрю на Свята.
– Что делать будем?
– Когда приедет кейтеринговый персонал? – спрашивает он. – Который тут обещал все устроить?
– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Я думала, Гарри все контролирует.
– Все упирается в Гарри…
Смотрю в серое небо, из которого сыплется вялый снег, оглядываюсь по сторонам – а тут красиво. Наверное, летом вообще захватывает дух. Но и сейчас укрытые пухлыми одеялами снега поля и гряды кустов смотрятся величественно и спокойно. Тонкие черные ветви деревьев расчерчивают небо чернильной геометрией. Видно далеко-далеко – в бесконечно белое безмолвие.
Краем глаза замечаю, что Афанасьев потихоньку лепит снежок из того, что сгреб по краю окна.
– Если ты в меня этим кинешь, тебе хана, – предупреждаю я.
Он пожимает плечами и ловко пуляет снежком в ворону, сидящую на столбе. С громким граем она срывается с места и распахивает крылья, добавляя черноты в пейзаж из оттенков серого.
– Ну Гарри же не единственный, кто отвечает за этот коттедж и прочие катания на лошадях? – рассуждаю я, осторожно слезая с чердака.
Афанасьев стоит внизу, придерживая лестницу и, запрокинув голову, смотрит, как я корячусь.
– Давай подумаем, где может быть администрация и как до нее добраться, – говорит он.
Мы спускаемся на первый этаж и открываем входную дверь.
Мда. За ночь расчищенные дорожки вокруг коттеджа изрядно замело, теперь в снег можно провалиться местами по колено.
– Похоже, мы тут застряли, – уныло говорю я.
– Да вызволят. Гарри приедет и все будет хорошо.
– Да?
– Ну или наши на автобусе, – оптимистично заявляет Свят.
Надо же – «наши». Он уже считает мою армию своей. Разбежался!
– Если доберутся, – спускаю его с небес на землю. – Помнишь, что Гарри говорил про то, что дорогу могут найти только ведьмы и колдуны?
– Доберутся! – машет он рукой, но смотрит на мое скептическое лицо и неуверенно переспрашивает: – Доберутся же?
Мы снова пялимся друг на друга, обдумывая одну и ту же мысль.
А если нет?
Заблудятся по дороге, заплутают, не найдут…
Гарри так и не появится. У нас сядут телефоны и исчерпаются пауэр-банки.
Что с нами будет?
Придется рубить мебель на дрова и согреваться мартини и шампанским?
– Снегоходы, – первая озвучиваю мысль я. – Гарри говорил, что тут есть снегоходы.
– В гараже, – кивает Свят. – Должны быть там.
– А где гараж?
Вход обнаруживается рядом с зимним садом.
К счастью, ворота легко открываются вручную и вскоре в свете зимнего солнца мы смотрим на два снегохода – один
