– Согласен. Мне просто интересно, каковы твои доводы, – пожав плечами, произнес я. – Я же не говорил, что сам хочу детей, просто я знаю, что вызывает мои сомнения.
– Дети плохо влияют на состояние окружающей среды.
– Главным образом потому, что они вырастают и становятся взрослыми?
– Точно. Как по мне, людей сейчас и так больше, чем нужно. Дело не только в этом… Я не знаю… Я приняла это решение давным-давно и, признаться, не испытываю из-за этого особой радости. А ты что скажешь?
– Я не собираюсь жениться, но, если я на самом деле завяжу с кем-то серьезные отношения, я, возможно, изменю решение, – снова пожав плечами, сказал я. – Но, если честно, душа у меня к этому не лежит. Кстати, сколько тебе лет?
– Догадайся.
– Ну… я хочу быть с тобой предельно откровенным… Я неплохо умею угадывать возраст, но, учитывая, насколько чудесной была минувшая ночь, не желаю рисковать, правильно определив твой.
Она улыбнулась.
– А тебе сколько?
– Мне под сорок, – нехотя признался я. – А тебе тридцать.
Лайла рассмеялась.
– Пожалуйста… Далеко от правды…
– Тридцать один?
– Я даю тебе еще девять попыток угадать правильно.
– Тридцать два? – предположил я.
Она усмехнулась.
– Между нами совсем небольшая разница в возрасте. В каком месяце ты родился?
– В декабре.
– В начале или в конце?
– В канун Нового года.
– А-а-а… Мама сказала бы, что мы не пара.
– Почему? Из-за знака Зодиака?
– Потому, что ты младше меня.
– А ты когда родилась?
– Двадцать третьего июля.
– У тебя недавно был день рождения.
– Да.
– И это значит, что я моложе тебя на… На сколько? На пять минут?
– Пять минут – это пять минут. Мне уже сорок, а тебе еще нет сорока… – Она пожала своими худыми плечиками. – Я разрешила тебе пригласить меня на ужин. Теперь, мне кажется, пришло время расстаться.
– Ты шутишь? – Я надеялся, что так оно и есть, но выражение лица Лайлы оставалось безучастным.
Она неожиданно улыбнулась.
– К тебе или ко мне?
От меня не ускользнуло ударение на последнем слове.
– К тебе.
– А-а-а… – Я видел, что она уже сожалеет о своем предложении. – Думаешь, сейчас неподходящее время укрепиться в принятом нами решении ограничиться одним только ужином?
– Напомнишь мне утром, – предложил я и взмахом руки подозвал официанта, чтобы тот принес счет.
* * *
По сравнению с квартирой Лайлы мое так и не отремонтированное жилье показалось жалкой лачугой. Ее квартира располагалась всего в нескольких кварталах от моей, но, если я жил на первом этаже краснокирпичного дома, возведенного в семидесятые годы прошлого века, Лайла обитала на верхнем этаже новостройки, расположенной почти на самом берегу. Окна моей кухни выходили на проезд позади жилых домов, а вот с балкона ее квартиры можно было любоваться верхушками сосновых деревьев, растущих вдоль пляжа Мэнли.
Там было красиво, хотя я заметил определенное несоответствие в сочетании современности и предметов бытового обихода, взятых из прошлого. Сверкающие белые кафельные плитки и небольшие диванчики, обтянутые ярко-красной кожей. Поверх них лежали перуанские подушки и покрывала в радужную крапинку. Современные обои украшали одну стену в жилом помещении. Узор был черно-белым, в виде шевронов. На стене в полнейшем беспорядке были развешаны фотографии в рамках, на которых была запечатлена Лайла в различных идиллических уголках земного шара. Пожалуй, художник во мне слегка поморщился при виде этого хаоса, но в общем я был рад и счастлив. Я здесь. Я в ее доме. Я знаю, где она живет.
– Когда кто-либо приходит к тебе домой, ты не ощущаешь динамические изменения? – Пройдя прямо на кухню, она достала два бокала и полупустую бутылку вина. – Я к тому, что ты теперь здесь. Я хозяйка или я любовница? Приглашу ли я тебя перекусить или сорву с тебя одежду?
– Надо следовать тому, чего ты сама хочешь, – произнес я так спокойно, как только смог, мысленно воображая то, о чем мне сейчас сказала Лайла.
Она прошла мимо меня к ярко-красным диванам. Я увидел, что она босая.
– Уже разулась?
– Конечно. – Она поставила бутылку на стеклянную крышку стола и завернула за L-образную кушетку. – Разве ты не разуваешься у себя дома?
– Да, но… – Рассмеявшись, я покачал головой. – Я даже не заметил, как ты это сделала.
– Войдя в свою квартиру, я первым делом сбрасываю туфли и снимаю лифчик, – сообщила она. – С последним я помедлила только потому, что подумала: возможно, ты захочешь сделать это сам, но позже…
– Очень мило с твоей стороны.
– Я стараюсь.
– Прошлая ночь была изумительной.
Я сел на диван подле нее и потянулся за своим бокалом вина.
– Да уж, – согласилась она.
– Я был очень озадачен, когда ты исчезла утром.
– Я была не меньше озадачена тем, как ты можешь обходиться без нормальной кухни.
Я видел, что мои слова поставили ее в затруднительное положение. Несколько секунд я обдумывал, стоит ли настаивать, чтобы она объяснила свое внезапное исчезновение, но потом решил не давить на Лайлу. Я был в ее доме. Разве этого недостаточно?
– Я собираюсь сделать там ремонт.
– Так же, как собираешься поехать в Париж?
– Точно.
– Что еще ты намерен предпринять?
– А разве у тебя самой нет списка дел, которые ты еще не закончила? – пожав плечами, спросил я.
– Мой список ограничивается вином, которое я еще не допила. Обычно я недолго мешкаю, если на самом деле чего-то хочу. – Отпив из бокала, она взглянула на меня. – Я еще могу поверить, что ты слишком занят на работе, чтобы найти время на поездку к брату, но твоя квартира? В чем тут дело?
– Я купил ее, потому что считал: будет чем заняться на выходные. Я прямо-таки представлял, как по вечерам после работы буду стоять на приставной лестнице или настилать доски пола.
– Но?
– Но потом я купил кафель для ванной комнаты, привез домой и понял, что это не то, – вздохнув, произнес я. – Цвет оказался неподходящим, слишком теплым по сравнению с краской, которую я купил. Мне пришлось вернуть плитку назад и заказать образчики, чтобы найти нужный оттенок.
– И все?
– Нет. Я получил множество образцов кафельной плитки, но ни один не годился. К этому времени я уже перегорел по отношению к ванной и начал рушить все на кухне. Я просто хотел, чтобы все было сделано правильно. Какой толк в работе, если ее нельзя выполнить идеально? К тому же у меня и так все есть под боком, все, что мне нужно. Зачем спешить?
– Меня больше всего удивило то, что твоя квартира – сплошная зона бедствия. Создается впечатление, что дом еще до конца не достроили, но в тоже время я не заметила нигде пыли. – Лайла рассмеялась. – Не советую здесь присматриваться, иначе ты ужаснешься увиденному. Посуду я обычно мою, когда заканчиваются чистые тарелки.
– Пожалуй, я из тех, кто не в состоянии закончить большое дело, а вот сора не терплю.
– В детстве я какое-то время хотела стать уборщицей. Теперь это кажется смешным, особенно если учесть, что я не умею поддерживать чистоту в доме, – призналась она. – Когда мне было семь или восемь лет, мы жили в Нью-Йорке. У дамы, на которую работал папа, была служанка, жившая там же. Отец брал меня с собой, когда ездил туда. Пока он трудился в саду, я сидела в большом доме и наблюдала за суетящейся вокруг меня служанкой. Она вечно вытирала пыль: начинала с входной двери, добиралась в течение недели до самого дальнего уголка в доме, а затем все повторялось заново. По сравнению с гостинками, в которых мы жили до этого, дом показался мне настоящим особняком. А еще там было полным-полно самых красивых вещей из всех, какие мне довелось до этого увидеть. Я не могла представить, что когда-либо заработаю достаточно, чтобы самой купить что-то подобное, поэтому подумала: «Ну, если мне и не нравится прибираться, я хотя бы буду любоваться красивыми вещами».
– Твоя квартира – просто чудо, – сказал я. – Ты хотела бы вернуться обратно в прошлое и возродить семилетнюю Лайлу, чтобы та смогла увидеть все это собственными глазами? Уверен, что маленькой Лайле это понравилось бы.
– Как бы не так! Пусть остается там, где ей место, – энергично помотав головой, ответила она. – Я не хочу, чтобы семилетняя Лайла поняла, насколько хрупка жизнь и как мало радости приносят все эти красивые вещицы. Я не хочу, чтобы она узнала, насколько неспокойными выдадутся для нее последующие десятилетия. Представь себе, какой наивной надо быть, чтобы находить что-то чудесное в плохо оплачиваемой работе домашней прислуги! Я не хочу потерять те чудесные минуты, а также бесхитростное простодушие собственных мыслей. Те годы были лучшими.
Она устремила на меня испытующий взгляд.
– Ты мечтал стать гуру в мире маркетинга, когда был в том же возрасте?
– Нет, – поморщился я. – Когда ты еще ребенок, всякий норовит спросить тебя, кем станешь, когда вырастешь. Лично я со временем стал ненавидеть эти вопросы. Я чувствовал, что взрослые насмехаются надо мной. Я знал, что не стану космонавтом, пожарным или гонщиком.
