После этого мы опрометью бросились домой, словно подростки, сорвали друг с друга одежду, как только входная дверь захлопнулась за нами. Прежний наш секс не был похож на то, что с нами сейчас происходило. Поначалу мы с Каллумом вели себя как взрослые люди, демонстрируя друг перед другом свое мастерство и приобретенный с годами опыт. Мы оба не спешили, ограничивали себя, приспосабливаясь к ритму и вкусам друг друга. На этот раз все было по-другому. Все было первобытным, порывистым и целиком основывалось на наших инстинктах. Не было ни игривого хихиканья, ни комментариев, ни высказанных вслух пожеланий. Наш импровизированный танец стал дразнящей прелюдией. Полагаю, мы просто ощутили себя в большей безопасности, обнимая друг друга, и подводное сексуальное напряжение между нами наконец схлынуло.
Только утром я осознала, что дни слились вместе, а последний ужин в пятничный вечер плавно перетек в воскресное утро. Я пообещала себе это исправить, пока все не зашло слишком далеко. Отстранившись от него, я встала с постели, чтобы быть начеку, когда он проснется. Я решила, что угощу Каллума чашечкой кофе, буду вежливой и недоступной и напомню ему о том, что уже говорила не раз: мне нужно еще успеть доделать кое-какую работу.
А он спал… спал… спал… Время приближалась к полудню. Тогда я принялась звякать посудой на кухне, желая разбудить Каллума. Он наконец выбрался из кровати. Каллум не обратил внимания на то, как неприветливо я веду себя с ним, не обратил внимания даже на шум, а вместо этого, обхватив руками за талию, впился губами в мои губы и целовал, пока у меня не перехватило дыхание. Потом я, конечно же, позабыла, что собиралась выставить его за дверь. Каллум предложил мне пойти вместе в кино. Этого должно было хватить, чтобы заставить меня действовать, но я начала одеваться, мысленно проклиная себя за беспомощность и нерешительность, не позволяющие мне подавить все это в зародыше. Каллум извращался, как только мог, нарезая морковь соломкой, чтобы мне было чем перекусить, поскольку я заявила, что есть попкорн на сливочном масле не собираюсь. Несмотря на то что ножом он не владел, сам этот факт произвел на меня огромное впечатление.
Когда приблизился вечер, когда Каллуму уже было пора отправляться домой, когда я уже больше не могла откладывать подготовку к завтрашнему заседанию, да и сам он начал нервничать, осознавая, что и его ждут дела, я проводила Каллума в прихожую и поцеловала на прощание.
Мне хотелось попросить его остаться. Все, что мне следовало сделать, – предложить ему остаться. Я видела, как он меня хочет. Каллум мгновенно бы согласился… По крайней мере, у меня хватило силы воли хотя бы раз не поддаться зову собственного сердца.
Он сказал, что позвонит завтра. Я заставила себя заявить, что мне предстоит трудная неделя: пусть лучше позвоню я, когда появится свободное время.
И вот прошло меньше часа, и я уже испытываю странное чувство… Я по нему скучаю. Я постаралась занять себя чем-то: полила цветы, даже помыла посуду, но сосредоточить внимание на работе просто не смогла. Поэтому я уселась на балконе, подставив лицо морскому бризу, и положила перед собой дневник.
Рядом с тетрадью лежит мой мобильник. Руки так и тянутся к нему: позвонить и пригласить его обратно…
Глава пятая
Каллум
Когда мы расстались, я пролежал без сна бóльшую часть ночи, сожалея о том, что мне не хватило храбрости попросить Лайлу остаться с мной еще на одну ночь. Мысленно я прокручивал в голове события дней, проведенных с ней вместе. Казалось несправедливым и очень неприятным то, что, дожив почти до сорока лет, я еще никогда не ощущал себя настолько живым, как в этот уикенд рядом с ней, а потом этот уикенд так быстро закончился.
Я искал ее на пароме сегодня утром, но, к сожалению, ее там не было. Она продиктовала мне номер своего мобильника, когда мы прощались, но я решил не спешить со звонком… Лайла попросила меня подождать с этим, а я не хотел ее отпугнуть.
Ровно в девять Карл стоял возле кадки с пластмассовым растением. Когда я вышел из своего кабинета, он внимательно посмотрел на мое лицо, а затем улыбнулся.
– Вижу, все прошло как надо?
Я попытался казаться невозмутимым.
– Да, мы встречались на выходных.
– И?
– Что «и»?
– Она действительно такая замечательная, как тебе в первый раз показалось?
Я рассмеялся.
– Даже больше.
– Могу представить…
Карл шагнул на лестницу, а я последовал за ним.
– Я, честно признаться, думал, что ты будешь в легкой депрессии.
– В депрессии?
– Извини, не совсем правильно выразился. Ты все время пребываешь в депрессии. Я просто думал, что ты перейдешь на совсем новый уровень депрессии.
– Зачем ты все это мне говоришь? – спросил я с удивлением и, возможно, с легкой обидой.
– Вся эта история с Лайлой очень напоминает мне прошлогодний тренинг по психологии продвижения нового продукта и первым впечатлениям. Кажется, это была твоя идея – устроить нам такое повышение квалификации… Припоминаешь?
– Смутно.
На самом деле я припоминал, и мне не нравилось, куда может завести нас этот разговор.
– Покупатели формируют свое мнение относительно нового бренда в течение десяти первых секунд. Если дизайн хорош, новый товар им понравится, даже если он не совсем им подходит. Если же демонстрировать им товар дольше десяти секунд, покупатели начинают замечать его дефекты.
– Ну, Карл…
– Я также полагал, что половина очарования Лайлы обусловлена ее внезапным исчезновением, ее недоступностью. Азарт преследования и все такое прочее…
– Если ты сегодня собираешься забить меня словами до смерти, то лучше сначала купим кофе.
Карл рассмеялся.
– Нет, серьезно, Каллум. Я рад, что у тебя получилось. Тебе не повредит остепенится и иметь что-то, ради чего стоило бы возвращаться домой.
– Она уверена, что надолго у нас это не затянется, но я рад уже тому, что имею.
Карл умолк. Он шагал впереди, но, поворачивая к следующему пролету, бросил на меня взгляд и улыбнулся.
– Так ты втрескался, как я посмотрю?
– Ты все сам поймешь, если она задержится так долго, что у меня появится возможность вас познакомить.
* * *
В понедельник я дотянул до того времени, когда пора было уже ложиться спать, так ей и не позвонив. Это был настоящий подвиг стойкости. Я столько раз в течение дня брался за телефон… Когда я уже собирался закрыть глаза, чтобы уснуть, запоздалый импульс взял свое: я взял мобильник, лежавший у меня на ночном столике, и набрал текстовое сообщение.
Я знаю, что тебе предстоит трудная неделя. Я только хочу сказать, что провел с тобой замечательный уикенд. Я о тебе думаю.
Мой палец завис над кнопкой, готовый дать отбой, но, вздохнув, я все же отправил сообщение. Было уже поздно. Я не надеялся, что она ответит, но звон, просигналивший об ее послании, пришедшем почти сразу же, наполнил мое сердце радостью.
Спасибо, Каллум. Поедем на пароме вместе завтра утром?
Причал Мэнли находится позади небольшого престижного торгового центра. Супермаркет, торгующий товарами со скидками, втиснут между очень дорогими бутиками и кафе, словно таким образом достигается определенное равновесие: переплатите за шоколад и кофе, и мы вознаградим вас дешевыми мукой и сахаром. Я увидел Лайлу в очереди перед кофе-баром, располагавшимся у входа на территорию торгового центра. Небо окутывали тяжелые облака, поэтому оба мы имели при себе черные зонты, вот только Лайла помимо этого везла небольшой чемоданчик на колесиках.
– Ты куда-то уезжаешь?
Секунду она смотрела на меня с недоумением, потом проследила за моим взглядом и рассмеялась.
– Это документы, которые я читала вчера вечером, готовясь к слушаниям. Их слишком много, чтобы отправлять по электронной почте. Тебе приходилось так долго читать с экрана, что когда отвернешься, то кажется, будто бы весь мир вокруг подернут электронным мерцанием?
Я рассмеялся и кивнул. Лайла скривилась.
– На прошлой неделе я добилась судебного запрета, но у меня такое чувство, что мерзавцы попытаются его обжаловать.
– Разорви их в клочья, тигрица, – сказал я.
Лайла потянулась и поцеловала меня прямо в губы. Я был приятно удивлен. Мы обменялись улыбками. Над нами пророкотал гром, но казалось, будто площадь, на которой мы стоим, залита ярким теплым солнечным светом.
– Сао Айрис? – нерешительно произнесла бариста.
В этом баре, заказывая кофе, приходилось писать свое имя на бумажном стаканчике.
Меня удивило то, что Лайла отдала предпочтение имени, которое люди никогда правильно не произносят.
– Сёрша, – поправил я баристу.
Когда девушка покраснела, я ей подмигнул.
– Это одно из эксцентричных гэльских имен, – сообщил я.
– Я заказала тебе кофе, – сказала мне Лайла.
Взяв два стаканчика из рук баристы, она одарила ее ледяной улыбкой, не вяжущейся с вежливыми словами:
