— Может быть, я так и сделаю.
— Ну конечно, и я вам это позволю сделать. Как ваш живот, начальник?
— Мой живот? Как сломанная теннисная ракетка.
— Но вы не обижаетесь, да?
— Не обижаюсь.
— Прекрасно, великолепно.
Он подал мне руку, я оперся на пятки и саданул ему по челюсти. Это, конечно, не лучшее, что я мог бы сделать. Я держался на все еще нетвердых ногах и был не первой молодости. Если бы я не попал по нервному сплетению, он начал бы прыгать вокруг меня и разнес бы меня в клочья одной левой. Но удар оказался точным.
Я оставил его лежащим на земле. Парадная дверь была не заперта, и я вошел внутрь дома. Девушки не оказалось ни в гостиной, ни на террасе. Ее мохнатое полотенце валялось скомканным на полу спальни. Соломенная шляпа от солнца лежала на полу рядом с полотенцем. На кожаной ленточке внутри шляпы стоял знаменитый штемпель: "Ручная работа в Мексике для магазина «Таос».
За стеной кашлянул и взревел мотор. Я отыскал боковую дверь, которая открывалась из кладовки в гараж. Она сидела за рулем «ягуара», глядя на меня и широко открыв рот. Но защелкнула кнопкой дверцу раньше, чем я схватился за ручку. «Ягуар» рванул с ходу, завизжали шины на повороте, оставив на земле черный след. Через минуту он уже плыл вверх, к автостраде. Я не стал преследовать девицу, ибо не мог оставить Джорджа и Леонарда.
Оба они сидели перед домом и через дорожку из каменных плит обменивались ненавидящими взглядами. У Джорджа изо рта текла кровь. Кожа под одним глазом быстро меняла свою окраску. На Леонарде не осталось следов, но когда он поднялся на ноги, я заметил, что в нем произошли изменения.
У него был пристыженный вид, несколько скрытный, как будто я отбросил его в прошлое. Пальцами он поглаживал рот и нос.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Вы по-прежнему великолепны.
— Юморист. Вы думаете, это смешно? Я бы убил вас, если бы не вот это. — Он показал свою распухшую правую руку.
— Вы нанесли мне удар для сосунков, вы это помните? А теперь мы квиты. Куда она поехала?
— Пошли вы к дьяволу.
— Какой у нее адрес?
— Идите к черту.
— Лучше, если вы мне дадите ее адрес. Я записал номер ее машины и могу установить, где она живет.
— Давайте, действуйте. — Он посмотрел на меня с превосходством, что, возможно, означало: «ягуар»-то был его.
— Что она передумала? Из какого дела она хотела выйти, почему?
— Я не ясновидец. Ничего не знаю о ней. Видите ли, я обслуживаю многих женщин. Они сами просят этого. Иногда делаю им трах-трах. Но это не значит, что я несу за нее ответственность.
Я подался к нему. Он попятился назад, его лицо приобрело нездоровый, желтоватый оттенок.
— Не прикасайтесь ко мне. И забирайте отсюда своего напарника. Я вас предупреждаю. У меня в доме заряженное ружье.
Он отошел к двери дома и оттуда наблюдал за нами. Джордж приподнялся на корточки. Я закинул одну его руку к себе на шею и, поднатужившись, поставил его на ноги. Он шел, как человек, который старается удержать равновесие на пружинном матрасе.
Когда я в последний раз взглянул на дом, то увидел Леонарда снова причесывающим свои волосы.
Глава 9
Я ехал по длинному спуску Беверли-Хиллз, ехал медленно, потому что боялся угодить в аварию. Бывают дни, когда вы можете кончиком пальца коснуться болевой точки и все вокруг вас становится на свои привычные места. А бывают другие дни.
Джордж беспокоил меня. Он сидел согнувшись, придерживая голову ладонями, и время от времени стонал. Он обладал особым инстинктом, даже лучшим, чем у меня, совать нос куда не следует и получать синяки и шишки. Ему была нужна нянька. И, кажется, эта роль выпала на мою долю.
Я отвез его к своему врачу, терапевту по фамилии Вольфсон, чей кабинет находился на бульваре Санта-Моника. Вольфсон положил Джорджа на обитый по бокам металлический стол в небольшой комнате, прошелся по его лицу и черепу своими толстыми искусными пальцами, посветил маленьким фонариком ему в глаза и проделал другие обычные манипуляции.
— Как это произошло?
— Он упал и ударился головой о каменную плиту.
— Кто толкнул его? Вы?
— Наш общий друг. Не будем вдаваться в подробности. Это не опасно?
— Может быть небольшое сотрясение. Вам приходилось получать ушибы головы? — спросил врач Уолла.
— Да, когда играл в американский футбол, — ответил Джордж.
— Сильные ушибы?
— Думаю, что да. Пару раз терял сознание.
— Мне это не нравится, — сказал Вольфсон. — Надо отвезти его в больницу. Ему надо полежать хотя бы пару дней в кровати.
— Нет! — Джордж сел, оттолкнув доктора. Его глаза тяжело вращались в опухших глазницах. — У меня здесь всего-то пара дней. Я должен ее увидеть.
Вольфсон поднял брови.
— Кого увидеть?
— Свою жену. Она ушла от него.
— Ну и что? Это случается каждый день. Было это и у вас. Все равно ему надо полежать.
Джордж сбросил со стола ноги и встал на них не очень уверенно. Его лицо цветом напоминало свежеуложенный бетон.
— Я отказываюсь ехать в больницу.
— Вы принимаете серьезное решение, — холодно сказал Вольфсон. Это был толстый врач, который любил только медицину и музыку.
— Я могу уложить его в кровать у себя дома. Это годится?
Вольфсон посмотрел на меня с сомнением.
— Можете ли вы гарантировать, что он не будет вставать?
— Думаю, да.
— Очень хорошо, — торжественно произнес доктор. — Я принимаю компромиссное решение. Если это — лучшее, что мы можем сделать, я сделаю ему успокоительный укол и позже осмотрю его.
— Вы знаете, где я живу.
Жил я в оштукатуренном коттедже с двумя спальнями на пятидесятифутовом участке, недалеко от олимпийского стадиона. Вторая спальня некоторое время не использовалась. Потом она была ненадолго занята. А когда окончательно освободилась, то я продал кровать торговцу подержанной мебелью и переоборудовал эту спальню в кабинет. Но мне почему-то было неприятно им пользоваться.
Я уложил Джорджа в свою постель. Приходящая домработница побывала у меня с утра, и простыни не пришлось перестилать. Повесив его порванную одежду на стул, я спросил себя, зачем все это делаю. Посмотрел через гостиную на дверь комнаты, где раньше помешалась спальня и где больше никто не спал. Горьковатый привкус печали появился в горле. Мне казалось очень важным, чтобы Джордж сошелся со своей женой и увез ее с собой из Лос-Анджелеса. И чтобы они всегда жили с ней счастливо.
Он повернул свою голову на подушке. Теперь он уже наполовину спал под воздействием успокаивающего укола и немилосердных кулаков Леонарда.
— Послушайте меня, Арчер. Вы для меня — хороший друг.
— Разве?
— Единственный друг, который у меня есть в радиусе двух тысяч миль вокруг. Найдите ее мне.
— Я же нашел ее. Но какой от этого прок?
— Я знаю. Мне не надо было бы бросаться кдому с кулаками. Я напугал ее. Я всегда все делаю неправильно. Господи, я бы и пальцем ее не тронул. Вы должны ей сказать об этом. Обещайте сделать это.
— Ладно. А теперь спите.
Но было что-то еще, что он хотел сказать.
— По крайней мере, она жива, правда?
— Если она превратится в труп, то это будет симпатичный труп.
— Что это за люди, с которыми она связалась? Кто был этот хам в пижаме?
— Парень по фамилии Торрес. Когда-то он был боксером, если это может послужить вам утешением.
— Это он угрожал ей?
— Видимо.
Джордж приподнялся на локтях.
— Мне приходилось слышать об этой фамилии — Торрес. У Эстер была когда-то приятельница, которую звали Габриэль Торрес.
— Она рассказывала вам о Габриэль, да?
— Да, она рассказала об этом в ту ночь, когда... поведала мне о своих грехах. — Взглядом он тупо обвел комнату и остановил его на углу комнаты, как бы -всматриваясь во что-то невидимое. Его сухие губы шевелились, пытаясь выговорить то, что он знал: — Ее подруга была убита, застрелена весной прошлого года. Сразу же после этого случая Эстер покинула Калифорнию.
— Почему она так поступила?
— Не знаю. Кажется, она винила себя в смерти этой девушки. И она боялась, что ее привлекут в качестве свидетеля, если начнется судебное расследование.
— Но дело ведь так и не дошло до суда.
Он помолчал, не сводя взгляда с пустого угла.
— О чем еще она вам поведала, Джордж?
— О мужчинах, с которыми спала, начиная с того времени, когда была еше подростком.
— С которыми спала Эстер?
— Да, и это меня задевало даже больше, чем что-нибудь другое. Не знаю, что говорит во мне.
Человеческая природа, подумал я.
Джордж закрыл глаза. Я опустил жалюзи и пошел в другую комнату к телефону. Я позвонил на центральный информационный пункт полицейского управления по дорожному движению, где у меня был знакомый по фамилии Мерсеро, работавший там диспетчером. К счастью, он оказался в дневной смене. Нет, в данный момент он не занят, но может оказаться занятым в любую минуту, несчастные случаи назло ему случаются по два и по три сразу. Он попытается тут же выдать мне информацию о «ягуаре» с указанным номерным знаком.
