Тонув в его объятиях, на лету поймала мысль, — Может это домовой?! Где-то рядом здесь, безмолвствует, боясь нарушить идиллию ночи, прелюдия которой, была белым днём.
Наши объятия со стороны, наверно, казались пылкими и жаркими. Одежда ниспадала вниз, как пелерина из крыльев мотылька. Мы, как — то незаметно в запале оказались на постели, нашем ложе-любви, пытаясь открыть в себе любовь, в той астральной, откровенной наготе. Налицо было единение душ и сердец.
Мир, как-то вдруг, показался нам узким и тесным. Для нас он был замкнутый круг. Та плацента, что вынашивала, взращивала плод любви. И это было — поистине рукотворным. Из объятий рук. Ноги плели «ауру — любви». Разум!? Явно отсутствовал в данную минуту. Объятия были, действительно жаркими. Казалось!? Мы растворились в пелене грёз, и тела стали единым целым. Как — ВСЕЛЕННАЯ! Мир!.. Наши дыхания были столь близки и неразличимы. Каждый отдавал свою энергию, чтобы спасти от нелюбви второго. Спасти от мысли, что он останется, вдруг, одинок. Боясь, что кто — то нарушит идиллию, или, же просто сиюминутно предаст, встанет и, не сказав ни слова, уйдёт.
В эти минуты нам помогали «Силы Добра». Было ощущение, что кто — то вторит на ухо: Он, она, любит тебя. Это было предзнаменование. Что в немоте кричало: Вы влюблены навсегда! Вы пара! Ваша любовь, сохранит ваши души и сердца! Мне, как никому, казалось, что это домовой.
Мозг свербела мысль, что тот является в ночи тем, кого находит любовь.
Как ни странно, Лев, не ведал и не знал о нём, верил, лишь сердцу. Разум!? Молчал. По всей видимости, явно, взял на эту ночь себе «выходной». Я была рядом с ним, та девчонка, перед которой он, как «Ловелас» сник, отступил от барьера, как говорят, отдался чувству. Вела, же его по тропе «любви», как оказалось, впервые, душа.
Лежа в постели, обнимая меня, нежно, с переполненным счастьем, он тихим голосом произнёс, — Знаешь, Танюш! Мне до этого часа, еще никогда не было знакомо чувство, как любовь. Ты мне, как слепому открыла к ней таинственную дверь. И хочу признаться, вошёл со страхом, но нахожусь в объятиях, этой самой любви, и радуюсь, что всё происходит именно со мной. Ты, Добрая Фея! Что сделала меня моментально счастливым. Спасибо тебе, родная, единственная!.. Целуя мне руки, томно заглядывая в глаза, полушепотом, добавляя, шептал, — Ты просто прелесть! Поверь, мне, такой, как ты, надо дарить весь мир!..
Я смотрела на него, не отрывая взгляда, широко открытыми глазами. А мысли витали надо мной, довлея: Неужели я всех женщин затмила в его глазах? Уму непостижимо. Надо, же баловень, сердцеед, объясняется мне в любви, как во сне, что утром исчезнет, стирая все лучшее из памяти. Я стала всматриваться вдаль, ища кого-нибудь, что ни будь, что, кто поддержит меня в эту минуту. Было бы страшно потерять, то, что нашла. Губы шептали, — Домовой, помоги!.. Постучи. Поскрипи, дай знак! Не оставляй на произвол судьбы, боюсь, что счастье выпорхнет из моего сердца, и будет страдать неповинная душа.
Отвечая на ласки Льва, не теряя веру в любовь, вслух произнесла, — Я, как птица! Вдруг, ощутила полёт в высоту, могу сказать, что до неприличия счастлива, и это от того, что до безумия люблю! Ты такой большой и в тоже время, как дитя, а я рядом с тобой в разных ипостасях, то босоногая девчонка, то женщина вамп, то просто, как сестра. Но вот роль любовницы, мне, честно говоря, претит. Ты, же сам сказал — единственная!
Лев, нежно обнимая и целуя мои глаза, подтвердил, — Угу…
Я как никогда переполненная чувством гордости, что обрела любовь, с кокетством влюблённой женщины, продолжая в запале, шептала, — Поверь! Вот здесь, рядом с тобой, действительно, ощущаю себя — единственной, самой, самой, самой красивой!..
Вырываясь из объятий, вглядываясь в упор, проявляя интерес, с любопытством спросила, — Ведь, я такая, правда?! Он, мягко улыбнувшись, обнял. Я, вновь вырываясь из объятий, торжествующе спросила, — И самая сексуальная?!
Растрепав свои роскошные рыжие волосы, которые источали ароматы мёда и розы, томно, с вызовом рассматривая его торс, целуя пылкими губами красивое тело, шептала, — Я видела твои глаза! В них играли в хоккей «чёртики», да, ещё как! И они, это точно, желали взять моё тело на абордаж. Поднимая глаза, целуя губы, признавалась, — Я счастлива! Хотя бы сейчас. Он лежал с закрытыми глазами, млея. Я с натиском и порывом вторгалась в его пространство с бесчисленными объятиями, поцелуями, под шепот, — Ну посмотри, же на меня! Скажи, что я самая, самая, самая! Желаемая!.. С нежностью трепля щеку, властно заявила, — Иного ответа не приму.
Вглядываясь в глаза, требовательно настаивала, — Признайся, ведь ты тоже мечтал встретить именно такую женщину, вкусняшку, как я. Не правда, ли? Скажи, что в тебе разбудила мечту! Скажи!.. Я так хочу услышать это, такие нежные, даже слащавые, хотя, нет, сладенькие слова. Надувая губки, ластясь, шептала, — Я люблю сладкое! Ты имей это в виду. Тормоша его за щеку, — Ну давай! Скажи, подтверди, что я самая, самая, самая. Скажи?.. Я тебя люблю!
Поддавшись всплеску эмоций, Лев обнимая меня, целуя пряди волос, с нежностью подтверждал, — Девочка моя! Ты, ты…
Обняв, с нежностью начал неистово целовать, лаская моё трепещущее тело. Я вся дрожала, хотя страха и неуверенности не было. Он, восхищаясь мной, признаваясь, шептал, — Пацанка! Ты для меня, как наваждение, как сладкий сон в лунную ночь.
Я, как пацан перед тобой. Мальчишка! Что искал тебя со школьной скамьи, тебя, такую нежную, красивую, иди ко мне, Малыш!
Он приблизил меня к себе, продолжая передо мною открываться, — Сколько раз, шептал — приснись, приснись! Каюсь, даже ждал откровений в вещем сне. Хотел увидеть свою судьбу и впредь не бегать, уже не теми тропами, закоулками, чтобы не наломать дров. Но не ожидал, что в явь увижу. Захлебываясь, торопливо, шептал, — Ты моя мечта! Ты необыкновенная! Просто, сказочная красавица! Иди сюда!..
Он вновь, привлек меня по — ближе к себе, неистово целуя, продолжая, — Я так завидовал героям из кинолент, ведь у них спутницы — самые красивые! Но поверь! Такой, как ты, не имел не один из них и рядом! Улыбнувшись с лукавством, добавил, — Это, ты, как бывшему ловеласу, поверь.
Я потянулась навстречу, порыву его чувств. Тут, же попав в нежные объятия, не противясь, не прекословя. К чему отталкивать то, если оно абсолютно — твоё!
ТО — ЕДИНСТВЕННОЕ, ДОРОГОЕ! КОТОРОЕ! ТЕБЕ! ДОРОЖЕ ВСЕГО!
Лев поглощал меня всю, не было места на моём теле, где он, не положил бы оттиском свой вердикт «Я твой, люблю!» Накладывая нежный, мягкий, как шёлк поцелуй!
Поцелуй был горячим, даже более, жарким, топил льдинки на теле, местами где — то, как — то, от него немного тянуло прохладой, передергивало морозцем. Настоящим, пробирающим! Отдавал всю лють! Словно льдинка, что сначала жжёт, в конце концов, олицетворение — нежности. Холодная, но всё, же приятная! Тонизирующая! Волшебная влага! Мир не сойдёт никогда с ума! Любовь спасёт! Растопит лёд в сердцах!
Мир! Он вокруг влюблённых: «ВСЕЛЕННАЯ — КОСМОС!» В его просторах они находят нишу! В ней спасают свою любовь! Тет а тет дорожа друг другом, как и мы. Нет ничего дороже! И это понял каждый из нас, засыпая в объятиях.
… Эта ночь казалась мистикой: Мы наедине вдвоём в объятиях любви.
Я постепенно засыпала после нежных объятий и поцелуев. Он долго ворочался, скорее — всего, возвращал себя в ту минуту счастья, что длилась вечность. Любовь! Она держала нас на своей тонкой нити. Так оказавшись в замкнутом круге, понимали, что время было, как вечностью, так и мигом счастья.
Мы привели друг друга, именно туда, куда так долго мечтали попасть. Пред нами открылись «Врата Рая».
… Светало, камин, уже не источал пыл и жар.
Я досматривала последний, сладкий сон, он, же, так и не смог уйти дальше своей мечты…
Как оказалось, пацанка, девчонка, женщина, взяла вполон! Его мечта лежала рядом, нежно посапывая, как дитя, внезапно представ пред ним из мира, но ещё, не познанного им. Из вечности! Издалека!
Судьба! Она, как бы обвив золотой нитью тела, связала ажуром, если не сказать, морским узлом. Да не как-то, а навсегда.
Мы делили своё счастье на двоих. И делили, надо признаться, поровну.
В этом дележе напрочь отсутствовала, чья — либо корысть.
Натягивая на себя одеяло, я на миг вошла своим разумом в реальность, отмечая, что это не сон, не мираж. Он рядом. Я в своей спальне не одна.
Лев потягиваясь, улыбнувшись мне, сказал, — Привет, родная! Нежно, ласково, при этом заботливо глядя, добавил, — Спи! Ещё рано. Я тебя люблю!
Я дотронулась до своего счастья, ещё тёплой от сна, рукой. Изумляясь в своём пробуждении, не веря своим глазам, спросила, — Это не сон? Ты любишь меня? Придя в восторг, прошептала, — Боже, кошмар!.. Ты меня всю ночь охранял. Сгорая со стыда, призналась, — Ворвалась в твое пространство, ещё и спать не дала. Прости! Не веря в случившееся, — Неужели так много счастья и всё мне? Извини! Нам! Столько раз мечтала увидеть сказку в явь, и вот она, рассказана небесами, а героями в ней предстали мы, я и ты. Выбираясь из — под одеяла, на ухо шепнула, — Позволь, мне одеться. Дрожь бежит по телу, холодно. За окном, уже мороз.
