Рядом остановился тренер, мельком взглянул на доску и, хлопнув Мокренко по плечу, сказал:
— Поздравляю: мат! Игра окончена! На третьей доске выигрыш белыми.
Петька, обрадовавшись, что проиграл так быстро, посмотрел на тренера и спросил:
— Кому мат? Мне?
— Почему тебе? — удивился тренер. — Ему! Ты же детский мат поставил!
Значит, ты и выиграл!
— Я выиграл? — перепугался Мокренко. — Вы уверены?
— Конечно, уверен. Классическая комбинация. Простейший мат в три хода! – сказал тренер и отошел к другой доске.
А Петька вдруг почувствовал, что на него упала квадратная тень — противник медленно поднялся из-за стола и навис над ним.
— Ты чего? — спросил он басом. — Оборзел? А ну пошли выйдем!
Мокренко с ужасом уставился на него, вскочил и с неожиданной для такого толстяка скоростью бросился бежать. За ним устремились Филька, Антон и Колька.
Они мчались как профессиональный спринтеры и остановились только, когда от сто пятой школы их отделяли три квартала. Тяжело дыша, Петька прислонился к дереву.
— За нами никто не гонится? — спросил он.
— Никто! — заверил его Филька, оборачиваясь.
— Вот и хорошо, потому что я собираюсь сделать одно дело, — мрачно сказал Мокренко.
— Какое дело? — поинтересовался Антон.
— А вот какое! — внезапно Мокренко бросился на Данилова, сбил его с ног навалился сверху и стал душить, повторяя:
— Жертвуй ферзя! Жертвуй ферзя! Сейчас я тебя самого пожертвую!
Рассказ десятый
ВОДОЛАЗ
Коля Егоров любил читать о научных и технических изобретениях, фантастику приключенческую литературу и подростковые энциклопедии. Иногда он настолько увлекался, что неделями не показывался во дворе, даже в школе на переменах сидел, уткнувшись в книгу…
— Ты смотри, Колян, особенно не зачитывайся. От книг голова пухнет, – предупреждал его Мокренко.
— Тебе этого не грозит! — отвечал Егоров.
— Мне что, я не за тебя волнуюсь.
— Заклей себе рот пластырем и волнуйся!
Но если бы дело ограничивалось только чтением! Колька не только читал, но и старался перенести все из книг в жизнь. Так, после «Трех мушкетеров» он стал учиться фехтовать, прочтя «Последних могикан» тренировался в метании топора который называл томагавком. А когда однажды ему попалась книга про гонщиков он попытался сделать гоночную машину из мотоплуга, чтобы тренироваться на ней для «Формулы-1», но родители отобрали мотоплуг, и будущий покоритель трасс на два месяца был лишен карманных денег.
А однажды в книге об Александре Македонском Коля наткнулся на эпизод рассказывавший, как великий полководец спускался на океанское дно в колоколе внутри которого был воздух. Заинтересовавшись, Егоров прочел несколько книг о подводных лодках и об окенских экспедициях Кусто и, вдохновленный, решил сконструировать собственный батискаф.
В свой замысел он посвятил Фильку Хитрова и Антона Данилова. Вначале оба одноклассника отнеслись к его затее недоверчиво.
— Батискаф? Не мелочись — давай уж сразу самолёт! — фыркнул Антон, а Филька спросил:
— А из чего ты хочешь сделать эту штуку?
Колька с гордостью показал им малопонятный чертеж на большом листе бумаги выполненный ручкой и карандашом.
— Можно взять железную бочку, в которой я с обрыва скатывался загерметизировать, чтоб не протекала; и вы в этой бочке будете буксировать меня по дну пруда.
— А ты не захлебнешься?
— В ней же будет воздух! К тому же мы протянем на поверхность шланг с буйком, через который я буду дышать. Шланг можно взять поливочный, я все продумал.
— А если тебе понадобится всплыть?
— Запросто. К бочке мы привяжем груз. Когда нужно будет, я его перережу, и она всплывёт под действием выталкивающей силы.
— А если не вспывёт? — спросил здравомыслящий Антон.
— Почему не всплывёт? А выталкивающая сила? — удивился Коля.
— Мало ли что может случиться, например, веревка запутается или что-нибудь еще…
— В борту батискафа мы устроим прозрачный люк. Через него я буду наблюдать за дном и записывать свои наблюдения. А в случае аварии открою этот люк изнутри и вынырну. Пруд-то неглубокий, в нем всего метра три-четыре…
Сила убеждения Егорова была так велика, что ему удалось уговорить Фильку и Антона подключиться к строительству батискафа. Несмотря на внешнюю простоту конструкции ребята столкнулись со множеством трудностей: то бочка протекала то не удавалось отыскать прозрачный пластик для люка, а когда они выпросили у соседа дяди Вовы толстое оргстекло, оно не хотело плотно прилегать к выпиленному в бочке отверстию…
Целых два месяца приятели провозились с батискафом, несколько раз у Фильки с Антоном появлялось желание бросить эту затею, но жаль было затраченных усилий, к тому же их подбадривал энтузиазм Коли. Хитров достал несмываемую масляную краску и написал на бочке название «Большая черепаха», придуманное ребятами раньше.
К началу июня батискаф был закончен, и пришла пора спустить его на воду.
На тележке друзья подвезли «Большую черепаху» к пруду и поставили ее на мостки, за которыми начиналась глубина.
Пожав всем руки, Егоров забрался в бочку и плотно закрыл за собой крышку.
Через оргстекло видно было, как он устроился внутри и подмигнул своим помощникам.
— У-у! — донеслось из батискафа.
— Чего это он? — спросил Антон.
— Просит, чтобы столкнули в воду! — догадался Филька.
— Не-а, я не буду! Еще утонет, а мне отвечать! Что я дурак? — хмыкнул Данилов.
— Ну и трус же ты! — Хитров приналег на бочку спиной, поднажал и, потеряв равновесие, вместе с ней бултыхнулся в пруд.
— Вот видишь! Я не трус, просто я осторожный! — назидательно сказал Антон.
Некоторое время бочка держалась на поверхности, но две тяжелые гири привязанные к ней, перевесили, и «Большая черепаха» погрузилась на дно. Филька плавал поблизости и следил, чтобы конец дыхательного шланга с пенопластовым буем был на поверхности и в него не попадала вода. Через некоторое время ощутив, что ногам как-то неудобно, Хитров вспомнил, что он в ботинках и брюках.
Внезапно из дыхательной трубки донеслось требовательное мычание.
— Наверное, Кольке надоело плавать на одном месте, — догадался Филька. –
Давай, Антон, тяни!
Данилов ухватился за привязанную к бочке веревку и потащил ее на себя, но ему удалось сдвинуть батискаф только чуть-чуть.
— Тяжелый! Наверное, водоросли прилипли, или гири за корягу зацепились! – пожаловался он.
— Давай, буксируй! Не сачкуй! — рассердился Хитров, и Антон снова впрягся.
Он изо всех сил тянул бочку, но она оставалась на месте. Тогда Данилов бросил веревку и, бегая по краю мостков, стал кричать:
— Как он там, жив? Не утонул?
— С чего ты взял?
— А если не утонул, то откуда пузыри?
— Какие пузыри?
— Вон те!
Филька заметил, что из воды поднимаются пузыри, и это его встревожило.
— Коля, ты жив? — крикнул Хитров в дыхательную трубку.
— М-м-м! — донеслось из нее.
— Мычит чего-то, значит, жив, — сказал Филька.
— А чего он мычит?
— Чтобы ты задавал поменьше глупых вопросов! — Хитров начал уставать:
держаться на поверхности воды, которая была очень холодной, становилось все труднее.
Увидев, что Антон снова поднял с мостков веревку, Филька, созорничав сильно дернул за нее, и Данилов, не удержавшись, плюхнулся в воду.
— Бултых! — отметил довольный Хитров.
— Псих ты, что ли? Я же в одежде и часах! — рассвирепел Антон.
Он подгреб к Фильке и стал его топить. Тот не остался в долгу. Только через несколько минут, вспомнив о Кольке, ребята стали нырять на дно пруда чтобы посмотреть, что с бочкой. Но там было темно, к тому же мешал плотный слой ила. Пузыри перестали уже подниматься, и мальчики встревожились, что Егоров утонул. Сколько они не кричали, никто не отзывался, а внутри шланга булькала вода…
— Конец ему! Не сумел открыть люк и захлебнулся! Учти, бочку ты сталкивал а я с самого начала был против. Я так в милиции и скажу! — отфыркиваясь крикнул Антон.
— Иди ты! Вытаскивать его надо и откачивать!
Филька схватился за шланг и нырнул вдоль него. На дне он нашарил железный бок бочки, ощупал ее и увидел, что лист оргстекла откинут, а Кольки внутри нет.
Ничего не понимая, Хитров вынырнул, стал вертеть головой и заметил Кольку синего от холода, который сидел на мостках, закутавшись в полотенце.
— Вот идиот! Мы думали, что ты утонул! — завопил Филька, подплывая к мосткам.
— Я видел, как вы ныряете, — сказал Егоров.
— А почему не крикнул, чтобы мы не ныряли?
— Я кричал, но вы не слышали. Ну и видок у вас был!
Антон, тоже подплывший к мосткам, выбрался на них и стал озабоченно рассматривать свои часы. Они были водонепроницаемые, и он успокоился.
