мол, все под контролем, а на сердце у него кошки скреблись.
Накануне дня рождения, на который Сундукова пригласила почти весь класс он, лежа на кровати, лихорадочно соображал, что ему делать. У него не было ровным счетом никаких мыслей, и он уже решил никуда не ходить и остаться дома как вдруг с висевшей над кроватью полки свалилась книга и огрела Кольку по лбу.
— Мало того, что все плохо, так еще и книги на голову валятся! — пробормотал мальчик. Он потер лоб, взглянул на обложку и прочитал:
«НАСЕКОМЫЕ МИРА».
Егоров уныло стал перелистывать книгу, пробежал глазами несколько строчек и внезапно его осенило. Он вскочил и помчался в чулан.
Сбросив с полок все содержимое на пол, наконец, он нашел, что искал – небольшую красивую банку из-под кофе, плоскую, из непрозрачного стекла. Кофе когда-то привезла из Турции мамина сестра, и вид у банки был необычный.
Отмыв ее как следует и высушив, Коля положил внутрь сухой травы и несколько палочек, а потом закрыл банку пластмассовой крышкой, в которой проделал несколько отверстий раскаленной иголкой. Затем он взял кусок лейкопластыря, приклеил на дно банки как этикетку и написал на нем два загадочных слова: «paukus grusulicus».
Все сделав, мальчик поставил банку на стол и, довольный, потёр руки.
Когда на другой день Егоров пришел на день рождения к Кате, там уже были и Филька Хитров, аккуратно причесанный впервые в жизни, и Антон Данилов в костюме с черной бабочкой, и благоухающая мамиными духами Рита Самойлова, и даже Мокренко с поцарапанным носом, вымазанным зеленкой.
— Видели его нос! Это он вчера дразнил мою кошку! — гордо объясняла всем Ритка.
Стоило появиться Коле, как все замолчали. Очевидно, Сундукова не выдержала и разболтала, что он собирается сделать ей необычный подарок.
Катя шагнула навстречу гостю и остановилась, выжидательно поглядывая на него. Она была в светлом платье, на шее поблескивала золотая цепочка с сердечком, которую ей подарила бабушка, и до которой девочка то и дело дотрагивалась, проверяя, не растегнулась ли она.
— Опаздываешь! Мы без тебя за стол не садились… — сказала новорожденная.
— Я никак не успевал раньше… Дела… — многозначительно объяснил Коля хотя специально полчаса топтался вокруг дома и мусорника, чтобы не придти вовремя.
— А где… — начала было Катя, но осеклась, сообразив, что спрашивать в лоб: «где подарок?» — невежливо.
Егоров вытащил из-за спины банку и аккуратно поставил на стол.
— Поздравляю с днем рождения! — торжественно сказал он и отошел на шаг разрешая всем полюбоваться его подношением.
Виновница торжества хотела взять свой подарок, но любопытный Петька Мокренко ее опередил. Он схватил банку и протянул руку к крышке.
— Осторожнее! Тебе жить надоело? — закричал Коля.
— А что такое? Уж и посмотреть нельзя? — удивился Петька.
Егоров пожал плечами:
— Посмотреть можно. Только, учти: я за твою жизнь не отвечаю!
— Почему не отвечаешь?
— Ты читать умеешь? Вот и прочти, что на наклейке написано! — предложил Колька.
Мокренко перевернул банку и, морща лоб, уставился на надпись «paukus grusulicus».
— По-английски, что ли? — спросил он.
— Не по-английски, а по-латыни! — уточнил Егоров.
— Давайте я! — предложила Катя. Она заглянула через петькино плечо и прочла по слогам:
— Паукус гры-зу-ли-кус… Паукус какой-то! Что это значит?
— Паукус грызуликус — самый ядовитый паук на свете. Водится на острове Ява. От его укуса человек умирает за минуту, лошадь — за две, а слон — за три минуты, — охотно объяснил Коля Егоров.
Узнав, что в банке такое опасное насекомое, ребята попятились.
— И этот паук там внутри? — поразилась Катя, пытаясь заглянуть в банку сквозь темное стекло.
— Разумеется, внутри. Если кто-то не верит, может заглянуть. Кажется Мокренко хотел? Давай, Петруха, смотри! — насмешливо предложил Коля.
— Сам смотри! Мне еще пожить охота, — Петька спрятал руки за спину.
— Глядите, он аж весь позеленел! Небось представил, что было бы, открой он банку! — засмеялся Антон Данилов.
Все ребята столпились вокруг стола, забыв о пирожных, торте и салатах. Как Колька и предсказывал, ребята завидовали Кате Сундуковой, а ее «паукус грызуликус» затмил всех породистых котов и собак. А она, довольная, стояла рядом и пожинала плоды триумфа.
— Где ты его взял? — спросила Катя.
— Мой дядя — специалист по насекомым, он привез его с острова Явы. Это очень редкий вид, занесен в Красную книгу. У нас в России — единственный экземпляр, — авторитетно сообщил Егоров.
— И в зоопарке нет? — не поверила Рита Самойлова.
— В зоопарке, может, и есть, и в Академии Наук тоже, но это единственный экземпляр в частном владении, — спохватился Коля, сообразив, что перегнул палку.
Вначале он опасался, что никто не поверит в его паукуса грызуликуса придуманного им только накануне после прочтения книги о насекомых, но наживку уже заглотили и притом очень прочно. А главное, что, самое приятное, никто не решался открыть банку, чтобы увидеть ядовитого паука.
Филька Хитров с пеной у рта утверждал, что и раньше слышал про таких насекомых и рассказывал душераздирающие истории. Будто бы была экспедиция на остров Яву, все участники которой умерли в одну ночь по неизвестной причине, а утром на травинке у костра нашли точно такого паука. Кто-то верил Фильке кто-то нет, но желания открыть банку ни у кого не появилось.
— А как он дышит? — спросила Самойлова.
— Разве не видишь? В крышке — дырочки! — объяснила Катя.
— А он через них не вылезет?
— Нет, они слишком маленькие.
— А укусить через них он может? — не успокаивалась Рита.
— Только если близко поднести палец, — сказал Мокренко.
— А ты помолчи, профессор кислых щей нашелся! Откуда тебе знать — не твой паук! — огрызнулась на него Аня Иванова.
Антон Данилов пытался рассмотреть «грызулиса» сквозь стекло, но различал лишь соломинки и травинки.
— Ничего не видно! — пожаловался он.
— Эх ты, простофиля! — сказал Петька. — Он же маскируется, чтобы напасть неожиданно. Ведь, правда, Коль?
— Разумеется, маскируется… У него защитная окраска, он сливается с травой и ветками, — авторитетно подтвердил Егоров.
— А чем мне его кормить? — спросила Катя.
— Сырым мясом, — подсказал Филька.
— Правда, сырым мясом, а, Коль? Что тебе дядя рассказывал?
Егоров почесал подбородок, делая вид, что вспоминает. Ему нравилось выглядеть авторитетным специалистом в области редких пауков.
— Можно и мясом, но лучше мелкими насекомыми. И не чаще, чем раз в три месяца. Пауки едят мало, к тому же сейчас он сыт. Я кормил его позавчера.
— А как ты его кормишь? Ведь приходится открывать банку!
— Я одеваю три пары перчаток, а еду протягиваю пинцетом.
— А он пробовал тебя укусить?
— Пробовал. Однажды даже в палец вцепился зубами. Две перчатки прокусил, а третью не смог, — азартно сочинял Колька.
— Постой, постой! — насторожился вдруг Данилов. — Чем ты говоришь, он в тебя вцепился?
— Зубами.
— Разве у пауков есть зубы? — удивился Антон.
Егоров почувствовал, что заврался, но отступать было поздно.
— У других видов нет, в у этого есть!
Данилов хотел возразить, но за Кольку неожиданно вступился Мокренко.
— Конечно, есть зубы! Что ты к нему прицепился? Чем он, по-твоему прокусил перчатку, если не зубами! Сейчас я тебе твои выбью, чтобы поверил! – завопил он, горячась и брызжа на Данилова слюной.
Зная привычку Мокренко любой спор заканчивать дракой, Антон предусмотрительно отступил.
— Зубами так зубами, только не лезь на стену, — миролюбиво пробормотал он.
Спохватившись, что обед остывает, Катя пригласила одноклассников к столу.
— Только убери, пожалуйста, паукуса, а то я его пока боюсь! — шепотом попросила она Колю.
— Не бойся! Через стекло не укусит, — он взял банку и переставил ее на подоконник.
Перед чаем внесли большой торт с двенадцатью свечками, которые Катя стала задувать, не переводя дыхания. Когда осталась последняя горящая свеча, в комнату вошел ее старший брат Федор, в прошлом году закончивший школу.
— Ну и душно у вас! Прямо как в бане! — сказал он, открывая окно. Заметив на подоконнике банку, он взял ее в руки.
— А тут что? — спросил он.
— Ядовитый паук. Паукус грызуликус, мне его Коля подарил, — с гордостью объяснила Катя.
— А почему его не видно? — поинтересовался Федор.
— Он спрятался! Не вздумай открывать — он тебя укусит, и ты умрешь! – предупредила Рита Самойлова. Она вертелась рядом с катиным братом и кокетничала с ним. Ритка вообще любила кокетничать со старшими.
— Без сопливых обойдемся! — Федор снял с банки крышку и осторожно заглянул внутрь. У всех перехватило дыхание.
