Но аль-Мансур мигом покинул тело курицы и перешел в тело фокусника. И увидел факир, занявший тело шейха, что курица мертва, а его тело оживает, и бросился он на аль-Мансура, намереваясь убить его, и шейх почувствовав кинжал за пазухой, извлек его и ударил фокусника, и всевышний направил клинок справедливости точно в самое сердце. И негодяй в одночасье преставился к милости Аллаха, покинув и мир и тело эти навсегда.
И аль-Мансур отер пот со лба и вздохнул с облегчением, и дождавшись когда перестанет течь кровь из его собственного тела, благополучно перешел обратно.
23. Как шейху пришло на ум, что может он вернуться в мир, где ждет его важное поручение халифа
Опасаясь, чтобы никто не увидел его в обществе двух трупов — курицы и презренного факира, шейх аль-Мансур благоразумно покинул развалины и отправился в лавку ювелира, где благополучно обменял пять камней на пятьсот динаров, и это была лишь треть их настоящей цены.
Вот отправился он на рынок, где накупил мяса, вина, плодов и сладостей, и в сопровождении слуги, одетого много лучше аль-Мансура, ибо одежда последнего напоминала одежду дервиша, направил путь свой к караван-сараю.
Весь вечер провел он в славном пиршестве, и в размышлениях о прошедшем дне посетила его некая мысль, которую он связал со случившимся и соединил нитью разума со словами пустынника, и припомнил предугаданное изречение Ибо не покинет он этого места живым, и все это вместе указало ему на путь избавления и дорогу, способную вывести из мира грез в мир живых людей, где верно ждут его Абу Валид и воины халифа. Решил он, что с наступлением утра претворит свой план в жизнь, и исполнив молитву, отошел ко сну.
И увидел аль-Мансур удивительнейший сон. Будто идет он по городу, и видит похоронную процессию, где кричат многочисленные плакальщицы и убитые горем родители посыпают голову землей, скорбя об умершей дочери, и аль-Мансур присоединяется к толпе, принимаемой ею за родственника. Видит он умершую, девушку столь прекрасную, что все иные мысли покидают его, и печалясь о случившемся, проливает слезы и скорбит вполне искренне. Вот наступает ночь и ставят тело с покойницей в доме родителей, чтобы утром унести его на кладбище, и аль-Мансур, не ведая что делает, пробирается в комнату с трупом, и сидит, горюя рядом с ней, пока вдруг не посещает его вздорная мысль, чтобы оставив собственное тело, вселиться в мертвое.
И нимало не смущенный этим, выполняет то, что задумано. Вот распускает он саван, произносит заклинание и выходит из своего тела и входит в девичье, и будучи девушкой, встает с ложа, и глянув на себя, обнаженную, в огромное медное зеркало, скрытое за тканью, чувствует столь сильное возбуждение, что будь он в тот миг мужчиной, мигом бы овладел сам собой. И испытывает он удивительное чувство, неподвластное никому из живущих. Проводит он рукой по собственным бедрам, один вид которых бросает его в сладостную дрожь, и девушка в нем чувствует сильнейшее желание, и юноша в нем любуется ее бедрами. Вот касается он ладонью тяжелой выпуклой груди и берется за розовый сосок, который под пальцами приобретает гранитную твердость и два волшебных чувства соединяются в нем в этот миг, и аль-Мансур испытывает их оба. Осматривает он себя со всех сторон, любуясь новым телом, и принимает такие положения, которые доставляют ему наибольшее наслаждение. И не одна красавица не выполнит того, что приходит ему на ум. И не один юноша не испытает того, что испытывает он глядя на собственное тело. Ныне он полный хозяин этого, и она послушно выполняет его указания. Находит он наилучшее и обнаруживает наиприятнейшее. Испытывает он великолепнейшее, и добиваясь полного единения, исполняет то, что не сделал бы он никогда вовсе, и не выполнила бы она не при каких условиях. Так проводят он и она всю ночь в трудах, доставляя наслаждение двоим в одном теле, и тело ее покрыто капельками пота, и аль-Мансур забывает в безумии чувства о скоротечности времени.
Вдруг отворяется дверь и входит дядя покойницы, который увидев племянницу живой и здоровой и находящейся в таком положении, в котором он не мог бы представить ее в своих самых сокровенных желаниях, падает с криком замертво и испускает дух. Едва успевает аль-Мансур покинуть прекрасное тело и перейти в собственное, как появляются домочадцы и схватив его, волокут в суд, где кадий, быстро разобрав, приговаривает убийцу дяди и грабителя трупов к отсечению головы, и вот юноша уже на площади Эшафотов, и одноглазый палач Мугисаддин, взмахивая мечем, говорит ему: О аль-Мансур. Мы еще увидимся с тобой в ином мире, и бьет что есть силы, отделяя голову от туловища, и аль-Мансур в ужасе просыпается, и долго не может прийти в себя от страха, и потирает шею, еще не до конца уверенный в собственном спасении.
Когда наступило утро, припомнил шейх вчерашние свои размышления и обратился к хозяину караван-сарая, спрашивая где можно найти торговца почтовыми птицами, и тот объяснил ему и дал раба в провожатые. Вот привел его слуга на рынок и показал требуемое, и аль-Мансур дал рабу монету и отпустил. И видя, что владелец птиц — человек почтенный и богобоязненный, имеющий седые волосы, спросил, есть ли у него голуби, летящие в город Хабаш, и старец ответил утвердительно. И аль-Мансур купил у него двух голубей, голубя и голубку, заплатив за них двести динаров, и сердце торговца расположилось к юноше, и стал он весь внимание и повиновение. Вот дает аль-Мансур ему еще сто динаров и просит старца подать ему бумагу, калам и чернильницу, и тот мигом исполняет приказание. И аль-Мансур пишет следующее письмо.
Во имя Бога, милостивого, милосердного. Да будет ведомо тебе, мой благородный, могущественный родственник, мудрый и опытный наставник и вернейший друг, почтенный Абу Валид, да длится жизнь твоя вечно, что волей Всевышнего оказался я в мире теней и миражей, гонимый всеми словно шелудивый пес, едва спасшийся от многочисленных опасностей, величайших бед и самой смерти. Получив это послание, сделай так: в первую очередь сохрани птицу, доставившую это письмо, ибо в ней — моя жизнь, второе — возьми в нашем отряде белую верблюдицу, ту, с которой я был всегда в походах, мою любимицу, которая найдет меня где угодно. Есть у нее верблюжонок, которого тебе надлежит отделить от нее. Под седло ее с правой стороны помести кошелек с тремя сотнями динаров, снаряди крепкими путами, подведи к Красной гробнице и впусти внутрь. Смотри же, чтобы дверь в преисподнюю была отворена все время, иначе потеряешь меня навсегда. Когда минут сутки, возьми верблюжонка и связав его, начни бить, чтобы извлечь крики из несчастного животного, и тогда мать всегда найдет ребенка по голосу, где бы он не находился. Если белая верблюдиця появиться в дверях, я буду в ее седле. Исполнивший все в точности, спасешь ты меня от величайших бед и мы, милостью Аллаха, выполним возложенное на нас сиятельнейшим царем мира поручение. И я прощаюсь с тобой в этом письме, чтобы милостью Аллаха и пророка его, Мухаммеда, свершить задуманное.
Аль-Мансур высушил лист и свернул его подобающим образом. Снял он с пальца перстень с собственным именем и продев в него шнурок, повесил на шею голубя, и следом укрепил письмо. Вот взял аль-Мансур еще сто динаров и вручая их продавцу птиц, спросил: О шейх почтовых голубей, сможешь ли ты выполнить еще одну мою просьбу, и если это так, то вот тебе сто золотых, помимо трехсот в бедующем? Слушаюсь и повинуюсь, — ответил старик. Когда я выпущу этих птиц, жизнь внезапно покинет мое тело, однако не вздумай оплакивать его, омыть или похоронить. Наберись терпения и сохрани его, до той поры, покуда не увидишь белой кобылицы у дверей своей лавки. Усади мое тело в седло и привяжи его крепко путами, замотай голову тканью и предоставь остальное милости Аллаха великого. Под седлом, с правой стороны, обнаружишь ты кошелек с тремя сотнями динаров.
Сказав так, открыл аль-Мансур клетку и выпустил голубку, затем извлек голубя с письмом и перстнем и отвернул ему голову. Мигом перешел он в тело птицы, и расправив крылья, поднялся в небо и догнав голубку, понесся рядом. И старец-птичник прикусил бороду от удивления.
24. Как было исполнено задуманное, как все благополучно разрешилось и шейх аль-Мансур узнал то, что его несказанно удивило
Вот летели две птицы по воздуху, обгоняя ветер, и проносились под ними крепости и пашни, сады и степи, и более всего — пески пустыни, где заблудившиеся путники становились добычей диких зверей и свирепых ифритов. Некоторое время спустя показался вдали город, и была это крепость Хабаш, и голубка полетела к птичьем рынку, а аль-Мансур в образе голубя — на площадь перед зловещей гробницей, где собрались правитель крепости, его челядь, воины халифа, дейлемиты-лучники и йемениты, и Абу Валид, сокрушающийся. И увидел аль-Мансур, что стены гробницы облиты нефтью, и множество горшков из-под нее валяется рядом, и Абу Валид собирается отдать приказ поджечь сосредоточие Иблиса, и разрушить зиндан Отца горечи, и опустился он на плечо Абу Валида, и старик удивленный, рассмотрел на груди птицы перстень своего вождя. И было прочитано посланное и было исполнено задуманное. И целый день и целую ночь провели воины у входа в гробницу, не смыкая глаз и укрепив дверь камнями, держали ее открытой, пока верблюдица не вынесла тело, идущая на крик собственного верблюжонка, и воины вскричали в горести и печали, увидев шейха, и Абу Валид возопил сильнее всех, и площадь перевернулась от плача и воплей, ибо был он мертв. Вдруг покинул аль-Мансур тело голубя и вошел в собственное тело, и открыл он глаза, и пошевелился, и правоверные разрезали веревки, давая ему свободу, и возблагодарили Аллаха за такое чудо. Едва живого шейха отнесли в покои правителя Хабаша, как он сладка заснул на пятидесяти пуховых подушках и два усердных опахальщика всю ночь овевали его прохладой.
