Вдруг Вэнс заметил Сюзанну Сторм. У него напряглись мышцы пресса.
— Черт, — пробормотал он еле слышно.
Скрепя сердце, Вэнс уставился на страницы доклада Мартини, поля которых были исписаны его собственными наскоро составленными комментариями. С того момента, как они впервые встретились в Скидморе… что он мог такого сказать? Или сделать? Что бы это ни было, решил Вэнс, оно преследует его до сих пор.
Аплодисменты постепенно стихли, и Вэнс начал говорить.
— Этот доклад должен был делать не я, а Джефф Мартини, — начал он. — Сегодня я просто выступаю от его лица, поэтому надеюсь, что когда я буду говорить, вы почтите его память, понимая, что это должен был рассказывать он, а не я, поскольку всем, что мне известно о Леонардо, я так или иначе обязан ему — его щедрости и его гению.
Воздавая дань Мартини, Вэнс описал его огромный вклад в изучение работ Леонардо, рассказал, как они встретились с профессором в маленьком пабе рядом с кампусом Кембриджского университета, как это знакомство изменило всю его жизнь. Когда Вэнс договорил, в его глазах стояли слезы, а голос смягчился. Он знал, что многим слушателям тоже не хватало профессора.
— Но давайте вернемся к докладу профессора Мартини, — сказал Вэнс, переворачивая страницы, — пусть его работа живет, даже если он сам больше ничего не напишет… Как и в случае с другими мастерами эпохи Возрождения, — непринужденно начал он, — Леонардо считался не только художником. Действительно, как и его современник Микеланджело,[10] Леонардо также известен прекрасными военными чертежами и конструкциями. Микеланджело модернизировал укрепления стен, окружавших Флоренцию, а Леонардо проявил свой талант на севере — он был военным инженером при Чезаре Борджа и графе Лодовико Сфорца,[11] герцоге миланском, построившем прекрасный замок, в котором мы сегодня находимся… Этим исследованиям профессор Мартини уделяет… уделял очень много времени.
Вэнс только иногда обращался к записям; начал он с краткого обзора некоторых современных военных достижений, впервые встречающихся в работах Леонардо: подводная лодка, бронетанк, парашюты, подводный механизм, вертолет, управляемые ракеты в зачаточной форме, артиллерийские орудия. Подробно он на этом не останавливался, ибо собравшимся все это было хорошо известно.
— Разумеется, технологии 1499 года не могли угнаться за мыслью Леонардо. Для того времени его идеи были непригодны, поскольку для воплощения их в жизнь необходимо было развитие металлургии, электроники и химии. Но важно понимать, что его изобретения — реальные механизмы, возможность создания которых появилась лишь через несколько столетий… Промышленным предприятиям Круппа это известно, как никому другому, — рассказывал Вэнс, выйдя из-за трибуны и встав рядом, небрежно опираясь на нее правым локтем. — Хотя род Круппов занимался производством вооружений с XVI века, в XIX столетии для них настали тяжелые времена, и в 1870 году они чуть не обанкротились из-за дефектов их пушек, заряжавшихся с казенной части, но Альфред Крупп[12] отыскал рисунки Леонардо и все переделал… Сама по себе идея заряжать пушки не с жерла была совершенно новой — артиллеристам больше не приходилось подставлять себя вражеским выстрелам. Поэтому Крупп решил построить пушку Леонардо. Дальше уже история: эта пушка спасла оружейный бизнес Круппа, и его компания стала крупнейшим мировым производителем вооружений, она поставляла тяжелую броню и мощную артиллерию для гитлеровского блицкрига… Задумайтесь об этом, — понизив голос Вэнс. — Изобретение гения XV века едва не разгромило союзников в войне века XX-го. — Он умолк. В зале было тихо, только еле слышно жужжал кондиционер. — Поразительно, что гений этого человека до сих пор влияет на наши жизни… Это особенно любопытно, если учесть, что Леонардо ненавидел войну. Он называл ее bestialissima pazzia — «самое животное сумасшествие». И, несмотря на это, продолжал изобретать оружие, ибо понимал, что хуже войны только одно: проиграть ее. И Леонардо придумывал пушки и разнообразные невообразимые катапульты и арбалеты для своих современников, и подводные лодки и вертолеты для нас. Оказывается, одно из его достижений, система опор, было заново изобретено корпорацией «Сперри Джайроскоп»[13] и стало использоваться как навигационное средство высотных бомбардировщиков. А в рукописях Леонардо есть рисунки точно таких систем, над воссозданием которых ученые и инженеры работали по много лет.
Атмосфера в конференц-зале накалилась. Все взгляды сошлись на Вэнсе, участники, похоже, загорелись его энтузиазмом. Даже Сюзанна Сторм не сводила широко раскрытых глаз с фигуры на трибуне и не шевелилась, словно загипнотизированная.
— Таково содержание только тех манускриптов, которые не потерялись. Известно, что тысячи листов, исписанных Леонардо, в течение этих столетий были потеряны или уничтожены. Какие удивительные открытия обнаружились бы в них? Что там могло быть полезного или опасного?.. Вспомните, в письме к герцогу Сфорца Леонардо подчеркивал свое военное мастерство и рассказывал ему об изобретении такого страшного оружия, которое опасался доверить бумаге, боясь, что оно может попасть в руки дурным людям! Некоторые ученые считают, что да Винчи имел в виду подводную лодку; однако, по мнению других, эти слова относятся к другому, еще не найденному изобретению, которое содержится в затерянных бумагах… Неизвестно, соответствуют ли истине эти предположения и можно ли это будет когда-нибудь сказать наверняка, — продолжал Вэнс. — Единственное, что мы точно знаем о Леонардо, — он любил пофантазировать, и фантазии эти были крайне практичны. Этот человек ненавидел войну, но в то же время понимал, что она неизбежна. И, признавая эту неизбежность, видел потребность в изобретении военных орудий, чтобы победили те, чью сторону он занимал. Сам Леонардо объяснял это так: «Когда меня окружают честолюбивые тираны, я ищу средства нападения и защиты, дабы сохранить главный дар природы — свободу»… И это верно и по сей день, — заключил Эриксон.
Раздались бурные аплодисменты. Улыбаясь, Эриксон собрал бумаги и поблагодарил слушателей, но овации заглушили его слова. Стоило Вэнсу сойти с трибуны, как его улыбка испарилась, поскольку к нему сразу же подошел телохранитель, вежливый, однако настойчивый. Он деловито кивнул Вэнсу и осмотрел аудиторию — искал опасность, чтобы успеть ее предотвратить.
По плану конференции доклад Мартини шел последним, и после него должен был состояться прием с коктейлями. К тому времени, когда Вэнс закончил беседовать с желающими поздравить его и вышел из конференц-зала в сад, где проходила вечеринка, было уже почти шесть. К его ужасу, Сюзанна Сторм первая пробралась к нему через толпу, чтобы поздороваться. Вэнс напрягся. Она подошла в тот момент, когда он брал у бармена бокал.
— Вы их действительно поразили, — мягко сказала журналистка.
— Надеюсь, по этому поводу вы поставили еще одну черную галочку напротив моего имени, — ответил Вэнс. Он смотрел на нее поверх ободка бокала с холодным белым вином и выжидал. В ее зеленых глазах промелькнуло раздражение.
— Только если вы для этого постараетесь, — ровно проговорила Сюзанна. — Вообще-то я подошла сделать вам комплимент.
— Комплимент? От вас? — Эриксон скептически покачал головой. — Два года вы… — Тут он остановился, внезапно осознав, что ведет себя она сегодня как-то необычно.
— Продолжайте, — настаивала она, — вы начали что-то говорить.
Он внимательно посмотрел на нее. Эта женщина хочет его завлечь? Скромничает, пытается вызвать доверие, чтобы потом выбить почву из-под ног?
— Я хотел сказать… — Вэнс сделал паузу, стараясь побороть волнение и желание задеть ее, — что, судя по нашему общению в последние два года, от вас я комплимента совершенно не ожидал.
— Ну… да. — Сюзанна взглянула на Эриксона. Ей хотелось извиниться, но не получалось. Ничего еще не подтверждало, что она ошиблась. И все же…
— Ну? — спросил он, чтобы прервать молчание.
— Ну… — Женщина подыскивала слова, пытаясь сделать беседу несколько дружелюбнее, но в то же время не показать, что сдалась. — У нашего журнала есть определенные требования, и…
— Я им не соответствую — вы это хотите сказать? Это вы повторяете при каждой встрече, пишете в каждой статье, которая касается меня. Я это все знаю, — выпалил Вэнс, — так что не обязательно повторять еще раз. — Он смотрел на Сюзанну волком. Этот неприятный разговор давно должен был состояться, и Эриксон был рад, что это случилось сейчас. Сначала пусть выскажет все свои замечания, а уж потом… Тогда, черт возьми, он будет иметь право нанести пару ответных ударов, чтобы защититься.
