Несомненно, Гурджиев не сумел полностью применить психологический потенциал энеаграммы и связал его со своей космической картой в качестве геометрического символа универсальных законов. Кроме того, он считал энеаграмму картой эволюционного пути человека.
Последователи Гурджиева, особенно чилийский гуру Оскар Ичасо, сторонник традиции «Четвертого пути», также суфийского происхождения, популяризовали энеаграмму как технику психологического анализа, поскольку рассматривали рисунок как психологическую карту личности. Потом она стала применяться и другими психологами, например, Клаудио Наранхо, который был знаком с Ичасо, но меньше чем через год совместной работы отдалился от него. Клаудио Наранхо заметил, что «прежде чем психология занялась изучением психических различий, религия различала людей в зависимости от того, какой из грехов преобладает в их поведении».
С другой стороны, Ичасо открыл ему, что техника энеаграммы была заимствована из суфийской традиции и была разъяснена ему человеком, имя которого он предпочел бы не называть. Этим человеком мог быть только Гурджиев.
Техника энеаграммы привлекла внимание психологов из Есаленского института (Калифорния), в числе которых, помимо Клаудио Наранхо, который привез в центр эту технику и сформировал рабочие группы, следуя приемам суфия Идрис-шаха, находились О’Лири, Хэлен Палмер и другие авторитетные психиатры, которые сейчас продолжают разрабатывать данное направление.
Очень коротко скажем, что энеаграмма применяется, чтобы очертить космологические процессы и развитие человеческого сознания. Речь идет о диаграмме, представляющей собой девятиконечную звезду, которая может использоваться для обозначения течения любого события, фиксируя как его начало, так и все этапы развития данного события в материальном мире, хотя изначально энеаграмма применялась для изучения человеческого характера.
Главной целью энеаграммы является определение типа, к которому относится личность, что позволяет узнать ее влечения и пристрастия и научиться с ними работать, поскольку типичное пристрастие личности, особенно когда оно не осознается человеком, представляет собой скрытую силу, закрепляющую определенную манеру поведения. Вывод этого пристрастия в область сознательного предполагает снятие защитной стратегии, выработанной человеком в целях сохранения безопасности и осмысленности собственного существования. Когда эта сила или пристрастие не осознается человеком, она оказывает огромное влияние на принятие решений и отношения с другими людьми. Наконец, вся эта психологическая процедура очень типична для учения суфиев. Не будем забывать, что суфии очень глубоко разрабатывали проблемы психологии, и даже юнгианская теория архетипов была предвосхищена суфийским учителем Ибн ал-Араби.
Прежде чем мы поговорим о двух великих суфиях современности, мы снова затронем тему Агартхи и Шамбалы, поскольку в суфийском учении мы сможем обнаружить несколько моментов, проливающих некоторый свет на эти таинственные города.
Мир ангелов и Восьмое небоСлово «Хуркалья» используется в суфизме для обозначения мира ангелов. Хуркалья может считаться миром или городом, а иногда она также именуется «Небесной Землей». В Хуркалье одновременно сосуществуют рай и ад, в этом чудесном городе-стране нет прошлого, и все еще может измениться, здесь сливаются друг с другом настоящее и будущее, так что воскресение уже произошло и еще не свершилось. Здесь сбываются все пророчества.
В IX веке исламский историк Табари писал о «Земле Изумрудных Городов», городах Джабарсе и Джабалке, и также Хуркалье как объединяющей их области. Суфии считали их абсолютно реальными городами. Табари описывает их так: «Джабарса и Джабалка — изумрудные города, которые находятся прямо за горой Каф, в плане они являют собой квадрат, что является символом совершенства и полноты. Каждая сторона такого квадрата насчитывает двенадцать тысяч парансангов. Их обитатели не знают о существовании ни Адама, ни его противника Иблиса, они питаются исключительно зеленью, они не нуждаются в одежде, поскольку их вера в Бога делает их похожими на ангелов, хотя они ими и не являются. Поскольку не существует разницы полов, они не испытывают потребности в потомстве. Наконец, весь свет приходит с гор Каф, и камни, из которых сложены городские стены и мостовые, излучают собственный свет».
Суфии называют Хуркалью «Восьмым небом»: о ней также писал Ибн ал-Араби, главный суфийский теософ. Для зороастрийцев, равно как и для их персидских потомков, суфиев-шиитов, или для гностиков, воображаемый мир Хуркалья, или «Земля Воскресения», — это место, где происходит воскресение. Согласно Г. Корбину, это «свет севера, преддверие загробного мира». Эта местность не отмечена на наших картах: рай Йимы, Земля Света, Terra lucida, небесная земля Хуркалья, предел духовного восхождения, который подобно магниту притягивает создания, чья сущность бесконечна, к пылающему дворцу из нематериальной материи. Может быть, подобным образом описывается гностический ритуал инициации, или душа человека в ее мистическом качестве. Корбин утверждает, что образы Хуркальи предшествуют творчеству Ибн ал-Араби, описавшего «Землю Истинной Реальности». По мнению X. Блума, Хуркалья — это промежуточный мир, переходная область, как для просветленных, которые восходят на небеса, так и для ангелов, которые спускаются оттуда. Корбин подводит итог: «Хуркалья — страна души, поскольку это фантазия души». Согласно Блуму, это обозначает, что мы можем взойти в Хуркалью, просто открыв наши души иллюзии, здесь, на нашей обычной земле. В заключение Корбин уточняет, что для того, чтобы войти в Хуркалью, необходим проводник, которого он называет «человек Света» и «Платье из Света». По Блуму, речь идет о прозревшей душе, которая является не свидетелем происходящих событий, но средой, в которой они происходят.
Возможно, Блум, Корбин и суфии был правы, и Хуркалья существует лишь в воображении, в душе, символизируя внутреннее развитие и достижение столь желаемого суфием внутреннего единства. Нам бы хотелось отождествить Хуркалью с Хорасаном в Афганистане, города Джабарсу и Джа-балка с Балхом и Гератом, и эти же два города с Шамбалой и Агартхой, но эта гипотеза выглядит слишком умозрительной.
Учение о Хуркалье, мистическом городе в душе человека, подводит нас к размышлениям о множестве поспешных выводов, которые были опрометчиво сделаны о вымышленных землях, подземных городах, которые, возможно, были только мистическими понятиями, выраженными на тайном языке, которые относились к внутренним, подземным областям человеческой души, а не к географическому положению легендарных городов. Исследователь, Индиана Джонс, жаждет обнаружить города в глубине обширных пещер, набитые храмами и священными книгами. Искатель стремится лишь найти внутри собственной души то, о чем говорилось в этих священных книгах.
В конце этой главы я хотел бы упомянуть о двух современных суфийских учителях, Идрис-шахе, многочисленные книги которого я изучил самым внимательным образом, и Омаре Али-шахе, в тарике которого я имел возможность состоять в течение двух лет, уже получив опыт учения в буддистских группах, школах «Четвертого Пути», центрах трансперсональной психологии и еще в одном духовном училище, где я проводил время взаперти в темной комнате наедине с черепом. Все эти школы, как и их наставники, служат лишь ориентирами, поскольку истинное откровение заключается лишь в собственном опыте, в нашем существовании, маршрут которого, уже заложенный в нашем мозгу, мы должны уметь наметить.
Идрис-шах, посланник «Хранителей традиции»Идрис-шах и Омар Али-шах непосредственно связаны с Афганистаном. Первый из них значительно шире известен, благодаря своим многочисленным книгам, которые по праву могут считаться лучшими из того, что было написано в Европе о суфизме. Начало его пути оказалось сложным, поскольку он появляется после смерти Гурджиева, оставившей пустое пространство в псевдосуфийском учении, которое тот распространял. Согласно Беннету, который провел часть жизни подле Гурджиева, Регги Хоаре сообщил ему в 1962 году, что познакомился с человеком, который говорил, что послан на Запад одной эзотерической школой Афганистана. Этим человеком был Идрис-шах, который вначале представился как посланник «Хранителей традиции», изучивший суфизм в заброшенных школах Центральной Азии, среди которых — монастыри братства Сарман. Беннет, который всю жизнь искал настоящего духовного наставника, признается, что принял его за эмисара Тайного Братства, описанного Гурджиевым. Если верить Идрис-шаху, он состоял в родстве с царями-Сасанидами, Авраамом, Мухаммедом и герцогом Гамильтоном. Идрис-шах назвал себя сайидом. Традиция сайидов, считающихся потомками Пророка Мухаммеда, включает два компонента: передачу духовной силы (бараки) от учителя к ученику и технику развития дремлющих способностей человечества. Эта традиция до сих пор сохранилась среди сайидов Гиндукуша, потомков Хусейна, внука пророка, которые осели в Пагмане, в Афганистане, в XII веке.
