Слушал Волх молча. Горечь разливалась у него в груди, будто полынь зацветала. Хотел он верить словам Шатуна, но не мог. Вновь стал накрапывать холодный дождь, а вдали слышались раскаты грома – то Гнеж гоняет по небесам своих буйных коней.
– Много плохого ты испытал, много… Написано тебе на роду было много горя и много испытаний. А с тем и много великих дел, – Шатун погладил свою окладистую бороду и задумался.
– Написано, да все стерлось, – горько усмехнулся Волх. – Боги не помогают мне, змеерожденному от дивовища. Один я во всем свете, что сорная трава – никому не нужен.
– Не спеши, княжич. Не все боги отвернулись от тебя, навьерожденного. Не всем ты не нужен… И оттого твоя судьба и страшнее… – Шатун замолчал, задумчиво глядя в сторону. Волх не отважился прерывать его размышления. – Я хочу предложить тебе то, что никто не предлагал тебе до сих пор, княжич. – Голос Шатуна был тих и задумчив. – Я хочу предложить тебе то, что не ведомо тебе и о чем ты не мыслишь.
Волх с удивлением посмотрел в лицо Шатуна. Тот перевел разноцветный взгляд на лицо княжича и тонкие морщинки пробежали по его высокому лбу.
– Я хочу предложить тебе помощь.
Волх только растерянно заморгал, не ведая, что ответить на такое предложение. А Шатун продолжал смотреть на него, будто в самую благость заглядывая.
– Помощь? Какую же помощь может предложить мне странник-ведун?
– Замечал ли ты, Волх Змеерожденный, как стали коротки солнечные дни и как холоден стал воздух даже в летнее время? Замечал ли ты, княжич, как болеют люди и животные неведомой хворью? Замечал ли ты, Гореслав Гнежич, как рвется нить времен? Сын восстает против отца, князь отказывает в помощи нищим, люди бегут в страшный Аркадак, потому что жизнь вне леса стала страшнее, чем его чаща. – Голос Шатуна был глубок и спокоен, только лишь глаза его сверкали подземным огнем. – Сам Лихоим появляется в Застеньграде, змиулан выбирается из своих пещер и нападает на светлую княгиню, ночной разбойник грабит могилы… Тебе суждено было родиться в темное время, Волх. Твоя судьба переплетена со многим, что творится вокруг… Да только судьба изломана, а время земное замедляется… – Шатун погладил свою бороду и вдруг пристально посмотрел в глаза княжичу. – Хотел бы ты, Волх Змеерожденный, исправить свою долю? Хотел бы ты исправить переломанные судьбы, не только свою, но и всех, кого ты знаешь и о ком не ведаешь? Хотел бы ты получить отца, который не брезгует объятием и нежным родительским словом? Хотел бы ты изменить ход времен и исправить прогнившие бревна моста между явным миром и Вырием?
Замер тут Волх. Задрожало у него все внутри, будто тетива лука. Разве способен он на такое? Разве возможно исправить то, что сломано-переломано? Не лжет ли ведун, не пытается ли заманить княжича в неведомую ловушку?
– О чем ты говоришь, Шатун? Я не в силах поменять ход времени, даже боги не способны прикоснуться к нитям судеб, а что уж говорить о простом получеловеке?
– Я говорю то, что знаю, княжич. А знаю я точно: ты можешь это сделать и только ты.
Волх растерянно заозирался: уж не шутит ли над ним странник, не попрятались ли по кустам маленькие ламанята, что вот-вот начнут хохотать над доверчивым человеком?
– Да кто же ты, что знаешь такие вещи? – удивленно вопросил Волх разводя руками. – Небылицы, да и только!
Конец ознакомительного фрагмента.
