резануло дикой болью. Прикосновения его губ равносильны огненному клейму. Ощутимо до самого сердца и смертельно больно. Это уже ни те желанные поцелуи, в которых я растворялась без остатка. Это раны. Новые раны на моем и так изрезанном сердце. Раны, которые мне не вынести.
— Пусти, — всё, на что хватает моих сил.
— Ты собиралась в библиотеку. Я провожу, — голос грубый рваный, в глазах давно забытый лёд.
Застыла. Остолбенела от такой наглости. Мы закончили игру. Остановились. Так почему снова? Почему снова чувствую себя в игре? Только я не хочу играть. Игра удалена.
— Ветров, я просила тебя исчезнуть из моей жизни…
— Не получается, Бельчонок. Так же, как и у тебя, — хрипит он, сокращая и так небольшое расстояние между нами. — Ты тоже дала обещание не появляться в моей жизни, но не сдержала его.
— Каким таким образом?
— Окрутила моего брата, — смеется мне в лицо. — Это месть, Бельчонок?
Теряю дар речи. Не могу собраться с мыслями, чтобы ответить ему. Что сказать? «Мы с Дёмой друзья». Со стороны уверена, что наши отношения выглядят далеко не дружескими. Но в реале мы только друзья. Поэтому слово «окрутила» точно не про меня. И если кто-то и захочет изменить наш с Демьяном статус отношений, то, скорее всего, это буду не я.
Хотя…
Мне хорошо с Дёмой. Мы много времени проводим вместе. Субботний вечер мы провели на катке. Меня туда дернула Настя. Я думала, мы будем втроем: я, Настя и Стас. Но оказались вчетвером. В Ледовом нас ждал Демьян. Не знаю, кто кого подбил, но это точно был сговор. Присутствие Ветрова старшего взволновало меня только в самом начале, а потом я кайфовала от того, что Дёма катался со мной. Мой подбородок помнил прошлый полёт ласточки и подавал команду ногам «Стоп. Опасно», а рукам «Фас. Бортик». Но Дёме удалось оторвать меня от этого несчастного бортика. Сначала мы катали паровозиком, потом за руку, а через час я поехала сама. Как косолапая лань. Но сама. Демьян был рядом. И это ощущение безусловной заботы и поддержки не отпускало меня всё время. Никто никогда не заботился обо мне так. Даже родной брат. Не хватало у Ромки на это времени. Его забота заключалась больше в финансовом обеспечении меня или помощи, как старший младшей: приготовить обед, поутюжить школьную форму, забрать вечером из школы, помочь решить сложную задачу по физике. От Демьяна я получила то, чего никогда не имела. Помощь не по просьбе, а по собственному желанию. Заботу не как обязанность, а как проявление любви. Никто не делал для меня такого. Никто не стоял рядом, чтобы я не боялась. Никто не следовал за мной, чтобы я чувствовала себя увереннее. Никто не протягивал руку, чтобы показать мне, что в любую секунду готов помочь. Дёма первый и единственный, кто показал мне, что я могу надеяться не только на себя, но и на кого-то другого. Позволил быть слабой. Не маленькой, а именно взрослой и слабой. Я почувствовала себя не просто девушкой, а нежной хрупкой принцессой. И от этого на меня нахлынули такие смешанные чувства. Хотелось кричать «я сама». И в то же время радоваться такому бескорыстному нежному отношению к себе. Рядом с Дёмой я наполнялась, чувство пустоты отступало. Дёма лечил меня. Делал счастливой.
Это не месть… Это тяга к тому, кто делает твою жизнь ярче. К тому, кто чувствует тебя. К тому, кто видит тебя среди остальных. К тому, рядом с кем ты улыбаешься.
— Месть за что? — посмотрела твердо. Я больше не собиралась пасовать перед ним. Хочешь играть? Давай играть на равных. Ты ранишь, я раню в ответ.
— Тебе лучше знать, за что ты мне мстишь, Бельчонок.
— Мне не за что тебе мстить, Рома. Наверно, есть за что обижаться, но я не хочу и этого. Я простила тебя и отпустила. Отпустила и тебя, и всё, что было между нами, — это была не ложь, не пустые слова, а мечта. Мое новогоднее желание — отпустить Рому Ветрова. И я обязательно загадаю его, и оно обязательно исполнится. Я вытряхну его из себя. Стану снова живой и счастливой без него.
— Это не правда. Не так быстро, — Ветров схватил меня за плечи и встряхнул.
— Не этого ждал. Разочарован. Злишься. Скорее в бешенстве. Как знакомо… — крутилось у меня на языке, но сказала я совсем другое.
— Наши отношения с Дёмой — это не месть. Не игра, организованная специально для тебя. У нас всё по-настоящему. Он помог забыть тебя. Сделал наше расставание безболезненным.
— Почему он? Почему именно он, Бельчонок?
— Потому что он не смотрит по сторонам. Он смотрит только на меня и видит только меня. Я для него ни пустышка, ни девушка из толпы. Я для него особенная. И он доказывает это каждый день. Он рядом. Рядом, когда нужен. Он ценит меня, оберегает, заботится. Мне с ним спокойно. Я уверена в нем. Уверена, что он не сделает больно. Уверена, что будет беречь наши отношения. Не бросит из-за скуки. А я постараюсь не дать ему скучать рядом со мной. Потому что мне тоже важны наши отношения. Он важен для меня. Мне с ним хорошо.
С каждым словом Ветров все сильнее и сильнее вжимал свои пальцы в мои плечи. Лёд в глазах сменился пламенем, которое прожигало насквозь, страшило. За последние дни Рома дал понять, что мне следует ожидать от него худшего. Он способен сделать больно. И я ждала боли. И физической, и душевной. И не ошиблась.
Он впечатал меня в стену. Его ладонь сомкнулась на моей шее. Это было грубо, унизительно и страшно. Особенно, когда его кулак шарахнулся в стену в сантиметре от моего уха. Сжалась, но взгляд не отвела. Смотрела прямо, хотела считать степень допустимого для него. Если ли предел такого мерзкого отношения ко мне.
— Хорошо с ним? А со мной было как? Как тебе было, когда я целовал тебя? — и он впился губами в мои губы. Жадно. Грязно. — Ты стонала, Бельчонок, когда я целовал тебя. Ты помнишь?
Его большая ладонь скользнула выше, сжав подбородок и заблокировав голову. Я не могла освободиться, не могла оттолкнуть его. Хоть и прикладывала максимальные усилия.
— Пусти. Немедленно. Мне не нравится, — выкрикивала я между его поцелуями. — Противно.
— Противно! Не нравится! — рычал он мне в губы, врезая кулак в стену на каждом слове.
А потом обмяк, опершись локтями об стену. Соединил наши лбы и закрыл глаза. Мы оба прерывисто
