не хожу на такие мероприятия, но тут Янчик дёрнул Стаса поддержать и новеньких студенток заценить. Оценивал в основном Ильин. Я не в том возрасте, чтобы первокурсницам подмигивать. У меня есть свой проверенный список девиц для секса. Все тщательно подобраны. Идеальные, отобранные из нескольких десятков. По молодости я перебрал многих. До брата мне, конечно, далеко. Но мне хватило. Потом остановился на пяти и по необходимости проводил ночи у одной из них. Изредка был в кровати с одноразовыми девками. Вот и Катю сначала рассматривал как девицу на одну ночь. Увидел ее на сцене и захотел. Захотел здесь и сейчас. Не привык откладывать на потом. Поэтому сразу после ее танца пошел за ней. Застал за поцелуем со своим одногруппником. Развернулся и ушел. Потому что не беру чужое. Никогда и ни при каких условиях.
Но про девчонку всё равно справки навёл. Зацепила ведь. А такое редко бывает. Узнал и приох*ел немного. Рыжая со сцены и девчонка, которая тусовалась с девушкой Стаса, оказалась одним человеком. Сексуальная, соблазнительная тигрица на сцене. И странная, вечно куда-то бегущая серая мышь в обычной жизни. Даже обрадовался сначала, что пронесло, не вляпался в дурёху. Ведь не мой формат. Да она вообще не формат. Как Маугли в нашем универе. Одежда непонятная. Ни прически, ни маникюра, ни макияжа… Смотришь и глазу не за что даже зацепиться. Девушка должна быть желанной и в одежде, и без нее. Поэтому я любил сочных ярких красавиц. Чтобы грудь крепкая троечка, упругая жопка и личико конфетка. И до Дикарки меня только такие и интересовали. И наверно, все так бы и осталось, если бы Дикарка не показала себя с другой стороны. Точнее, я бы не посмотрел на нее с другой стороны. Даже еще не так, если бы я не перестал оценивать девушек только по внешности. Все мои прошлые дамы отличались яркой внешностью и отсутствием характера. Хотя может он и был, но до ужаса примитивный. И тут Богданова как яркая вспышка…
Это случилось через несколько дней после осеннего бала. Я, подхватив возле аудитории Стаса, направлялся на кофе-паузу в столовую. Рома отстал от нас, заинтересовавшись очередной девицей.
— Малиновская где? — спросила она у Стаса, не обратив на меня никакого внимания. Задела.
— Наверно, в раздевалке. Кать, что случилось? — девчонка реально была на взводе. Живая такая, резкая, дикая.
— Эта тварь Настю в туалете закрыла за наше выступление… Я в гардероб. А ты Настю успокой и тоже в гардероб приведи.
И убежала. Стас, понятное дело, побежал за Настей. А я продолжил путь в столовую. Только на полпути рванул обратно. Понесся в гардероб. Не понимал толком зачем, но тянуло еще раз на ее глянуть. Словно ее эмоции включали меня. Вставляли что ли. Когда добрался до гардероба, то там была уже солидная толпа. И Дикарка в центре. Тогда впервые и назвал ее Дикаркой про себя. Она, заломив Малиновской руку, держала ее на коленях и требовала извиниться перед Настей. Боже, меня тогда такой восторг охватил. Не передать. Меня уже давно было не удивить, а тут она. Маленькая такая, невзрачная, но такая горячая. Подружки Карины хотели вмешаться, но я припечатал их взглядом и рявкнул:
— Не сметь.
Я пользовался в универе авторитетом, поэтому девицы быстро отступили. Дикарка дожала Малиновскую, и та извинилась перед Настей. Толпа разошлась… А я остался и увидел то, что перевернуло мою жизнь. Бл*дь, я за всю жизнь не видел столько чистых искренних эмоций, сколько увидел за несколько минут на лице Дикарки…
— Ох, какая я… боевая! — первое, что выпалила Катя.
На ее лице был восторг и остатки злости.
— Насть, прости меня… Прости, что сразу не пошла тебя искать… Прости, что тебе пришлось просидеть целую пару в кабинке туалета…
Обида, сожаление, чувство вины.
— Каринка с подружками мне теперь точно «сладкую жизнь» устроит…
Разочарование, взволнованность, тревога.
— Спасибо, Катюха, — отозвались Настя и Стас.
Доброта, благодарность, забота.
Подруги обнялись.
— Кать, да тебя трясет не на шутку.
Её действительно колотила дрожь, а меня с ней на пару. Я чувствовал ее эмоции на себе и кайфовал от этого. Я очерствел, а она оживляла меня…
— Блин, меня Ренат ждет. Мне на работу надо. Вот чёрт, где я портфель оставила?
Растерянность, взбалмошность.
И она унеслась. А я стоял как после дозы кокаина. Под кайфом…
Больше я без дозы Дикарки не мог. Каждый день находил ее и заряжался ее, тем, как она жила эмоции. Такая необычная до безумия… Танцевала в коридоре, устраивала шуточные бои с одногруппниками, хомячила булки за обе щеки. Вечно прыгала, бежала, спешила.
Иногда дергался подойти, но потом тормозил.
Да смешно…
Она и я…
Какой-то маразм чистой воды.
Не видел ее рядом с собой.
Решил, что отпустит. Идиот наивный.
А потом стало не смешно, потому что хреначило от нее до потери пульса. Понял, что всё. Не могу без нее. Моя она. Но быть с ней не получалось… Думал, она с Ренатом. Когда разузнал, что нет и никогда не была, нацелился себе присвоить. Но не успел. Появился Марк Шах. У наших семей и так отношения сложные, еще больше усложнять не хотелось. Поэтому, придурок, снова отступил. Вот это была моя самая большая ошибка в жизни. Не прощу себе.
Ведь я уже тогда любил ее. Знал о ней всё: и про родителей, и про детдом, и про брата, и про работу, и про танцы. Нужные люди нарыли. Мало мне ее уже было в универе. На работу за ней ездил, ждал у общаги, на конкурсы сопровождал. Всё издалека. А хотелось рядом, в обнимку. Но тупил. Стеснялся своих чувств. Теперь стыдно перед ней и самим собой за это.
А дальше случился Рома. Мой брат, которому я никогда не стану на пути.
— Дем, мне на работу надо… — Дикарка вертелась в моих объятиях.
— Поехали. Только сначала поцелуй. Помнишь? Я целую, ты отвечаешь.
Глава 13
Демьян
— Дикарка. Мы приехали. Беги на работу.
— Дём, давай сначала поговорим.
Вот этого я и боялся. Боялся, что та откровенная сцена в универе была для Ромы. Сжал челюсти и выплюнул из себя:
— Давай.
Молчит. Глазки только бегают по приборной панели. Вижу ее потерянность. Понимаю, что надо помочь, но не могу. Слова в горле застревают.
«Ты любишь Рому».
Не могу это сказать.
Я думать об этом не могу. Запретил себе.
— Почему ты меня поцеловала, я знаю? А понимаешь ли ты, почему
