– Дар, я не понимаю, что мы делаем в этом месте? Ведь ты продал этот участок.
Томашевский улыбнулся.
– Знаешь, я действительно хотел продать его, когда уезжал в Швейцарию четыре месяца назад. Но потом там, я вдруг понял, что это место, – он обвёл рукой вокруг себя, – ничуть не хуже Лозанны. И разве здесь не лучшее место для того, чтобы соединить наши судьбы и прожить всю нашу жизнь вместе.
– Ты хочешь сказать… что этот дом… – она судорожно перевела взгляд на резко открывающиеся перед ними кованые ворота настежь.
– Я хочу сказать, что я с помощью своих друзей возвёл этот дом для нас с тобой. Для нас и наших детей и хочу прожить здесь всю нашу совместную жизнь, именно в этом месте, где сорок лет назад сам появился на свет.
– Значит, ты больше никогда не вернёшься в Швейцарию? А как же твоя работа, твой дом, люди, которые на тебя работают?
– Дом так и останется нашим и работу у людей никто забирать не собирается. У нас всегда будет возможность приехать туда в отпуск и отдохнуть, как следует. А что касается дел и моего бизнеса, то, проработав здесь в Санкт-Петербурге не один месяц, я решил, что, почему бы и дальше не остаться, и не работать здесь. Это вполне можно осуществлять на расстоянии, тем более что большинство филиалов моих торговых сетей находятся именно здесь в России. Я хочу, чтобы мы остались здесь с тобой и построили свою жизнь, вырастили детей, как когда-то это сделали мои родители. Я хочу прожить с тобой всю свою жизнь в любви и согласии в этом большом доме, который надеюсь, станет обителью нашего счастья и нашей любви. Я люблю тебя, как ещё никогда и никого не любил в своей жизни. И если ты ещё не передумала, то я хочу, чтобы ты стала моей женой, моей спутницей, частью меня и моей жизни.
Стеша зажмурила глаза, пытаясь справиться с теми эмоциями, что сейчас затопили её изнутри. Она распахнула веки и, обхватив его руками за шею, прильнула к его губам. Слегка отстранившись, снова пристально всмотрелась в его глаза.
– Знаешь, встретив тебя тогда в цветочном магазине впервые год назад, я ведь и подумать, не могла, что эта встреча станет для меня судьбоносной. Ты подарил мне так много в этой жизни. Так много нежности, заботы, любви, наших детей, но ты в первую очередь дал мне главное, веру. Веру в то, что наше будущее непременно будет счастливым. И я благодарю судьбу, высшие силы и тебя в первую очередь за то, что ты есть в моей жизни, потому что никогда и никого в своей жизни я не любила больше, чем тебя.
Эльдар улыбнулся, и осторожно подняв её на руки, медленно направился в сопровождении друзей к их новому дому…
Простая церемония бракосочетания в красивой беседке, установленной в центре двора. Нежные слова признания и обмен кольцами, первый свадебный поцелуй и громкие восторженные крики друзей.
Никаких пышных столов и фуршетов, всё было устроено просто и очень красиво.
Стеша сидела за одним из столиков, и с улыбкой смотрела на своего мужа, который о чём-то увлечённо общался со Старовойтовым у ворот дома. Она только здесь смогла познакомиться с этим удивительным человеком, который буквально спас её жизнь во время похищения.
Она поднялась на ноги, едва заметив приближение Эльдара и, поравнявшись с ним, вместе направилась к воротам, провожать друзей, которые уже собирались домой.
– Так, друзья мои, теперь через неделю ждём всех в гости к нам на день рождения Надюшки, – Маша Полонская поправила нарядное платьице дочери и усадила её в машину на заднее сидение в детское автокресло, пристёгивая ремнями безопасности. – Мы ведь уже совсем большие. Всё-таки год жизни многое определяет, – она улыбнулась и крепко расцеловала Эльдара и Стешу. – Поздравляю вас, мои дорогие, ещё раз. Наконец, я за вас спокойна.
– Спасибо Вам большое за вашу поддержку и вашу помощь! На дне рождении Надюшки будем непременно. Пока, дорогие, – Стеша обняла подругу и поцеловала Ростислава в щёку.
Когда их машина скрылась за поворотом, они с Эльдаром перевели взгляд на Воропаева, который стоял, прислонившись спиной к забору. Он задумчиво смотрел на Марго, которая остановившись у своей машины, взяла из рук матери маленького мальчика и медленно направилась с ним к озеру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Малыш громко плакал и она, пытаясь его успокоить, ходила вперёд и назад, укачивая его на своих руках.
– Что это за ребёнок у неё на руках? – Воропаев вопросительно посмотрел на Стефанию и Эльдара. – Вы не в курсе?
Томашевский подошёл ближе к другу и перевёл взгляд на Марго.
– Знаешь, дружище, мне кажется, что тебе пора давно заняться этим личным делом. И непременно попытаться всё выяснить, но только у неё самой, – он похлопал Александра по плечу и загадочно улыбнулся.
Воропаев перевёл слегка рассеянный взгляд на Эльдара и молчал несколько минут, словно раздумывая. Внезапно резко сорвавшись с места, он почти бегом направился в сторону Розвадовской.
Эльдар со Стешей с улыбкой наблюдали за их сначала тихим, потом громким разговором, который в итоге перерос в бурное выяснение отношений.
– Да, похоже, эти двое никогда не договорятся, – тихо произнесла Стеша, заметив, как Марго посадила малыша в автокресло и сев за руль, рядом с матерью, моментально сорвалась с места, оставляя после себя на дороге клубы серой пыли.
– А вот я думаю иначе, потому что очень хорошо знаю своего друга, – Эльдар показал пальцем на Воропаева, который уже сел за руль своей машины и сорвавшись с места, поехал следом за Ритой. – Сашка никогда не отпустит, то, что слишком дорого для него в жизни, – он проводил глазами машину друга, скрывшуюся за поворотом, и снова повернулся к Стефании. – Кстати, пока не забыл, у меня для тебя остался ещё один сюрприз.
– Ещё один? Эльдар, ты меня избалуешь. Разве может быть ещё что-то лучше этого подарка… – она обвела рукой роскошный фасад дома песочного оттенка с многочисленными окнами и крошечными балкончиками.
– Думаю, есть. Во всяком случае, для тебя он точно окажется лучше этого дома. Пойдём… – Томашевский настойчиво потянул её за руку к дому. Окликнув детей, перебирающих в беседке свадебные подарки, он позвал их вместе с собой.
Они поднялись по лестнице на третий мансардный этаж дома и повернули направо.
Взяв из рук Евы тоненький шарфик белого цвета, Эльдар завязал Стеше глаза.
– Снова, как тогда в театре… Не хочешь, чтобы я что-то увидела?
– Я думаю, этот сюрприз понравится тебе гораздо больше, чем тот в театре. Пойдём… – Томашевский повёл её вперёд, поддерживая её рукой за талию.
Когда он осторожно снял с её лица косынку, Стеша зажмурилась от обилия солнечного света и белизны, которые казалось, на мгновение ослепили её.
Слегка потерев веки пальцами, она приоткрыла глаза и резко остановилась в центре большого белоснежного зала.
Белые стены и потолок с изящной инкрустацией, многочисленные зеркала и балетные станки из дорогих пород дерева протянулись вдоль двух стен. Огромные панорамные окна с тонкими полупрозрачными шторами из органзы белоснежного цвета, развевающиеся от порывов свежего ветра и белоснежный рояль в углу зала. И главное, что её заставило уже не сдерживать слёзы, это огромный портрет во всю стену в белоснежной раме Екатерины Максимовой в балетной партии «Жизели».
Когда тёплые руки Эльдара коснулись её плеч, она повернулась и медленно заскользила взглядом по его лицу.
– Ты даже не представляешь, что ты сегодня сделал для меня. Ведь, когда я говорила тебе о своей мечте в Швейцарии, я ведь и подумать не могла, что ты…
– Что я смогу воплотить её в жизнь? Знаешь, Стеша, я считаю, если у человека есть мечта, то её нужно непременно постараться исполнить, успеть сделать это, чтобы ощутить полноту счастья и радости жизни. Я думаю, что этот зал станет по-настоящему твоей личной обителью. Ты будешь здесь воспитывать своих учениц, дарить им красоту и грацию, учить ощущать прекрасное в этом мире, черпать эту красоту в своей душе и дарить её людям на сцене.
– Ты прав, этот зал создан для того, чтобы здесь царила красота танца, и рождались новые удивительные таланты, которые продолжат моё дело, и дело этой великой женщины, – она показала рукой на портрет знаменитой балерины. – И я думаю, одна такая будущая прима у нас уже есть, – Стеша улыбнулась и показала глазами на кружившуюся в центре зала Еву, под музыку, которую слышала только она одна.
