— И как же ты его поймал?
— Как всегда. Запросто. Приманил морковкой.
— Шашлычок, — сказал Стасик.
— Муфлончики не разговорчивые, — Додоня расставлял тарелки, раскладывал вилки и ножи. — Глупые. Не делятся мыслями. Когда мы их бывало на Базе свежевали — ни один не пикнул.
— Раз на раз не приходится, а часто свежевали?
— Разов много было, — Додоня поднял глаза к небу. — Не упомню.
— Нет на вас «общества защиты животных». Я, наверно, больше сала не буду есть.
— Поспорим, дядя Миша?
— Буду, буду, — Шпарин направился к ограде. Обошел грядки с морковкой, делянку клубники, отвязал животное и поддал под зад:
— Не вздумай что-нибудь хрюкнуть. Откройте зверю калитку.
— Миша, какой-то ты потерянный стал, друг мой незабвенный. Грусть-печаль в глазах твоих невыносимая. Устал, бедный, устал. Доведут тебя телки.
Маралов колюче глянул в глаза Шпарина, неожиданно протянул руку и поводил ладонью по щеке. Погладил по спине.
Шпарин, отстраняясь, дернул плечом.
— Обалдел, колдун! Может поцелуемся?
— Холодильник забит водкой, — доложил Додоня. — Сергей Николаич запасся, вас ожидаючи. Напиток охлажден до нормы.
— Всё есть. Не хватает женского общества, — проворчал Маралов. — Не хватает визгов, писков и стенаний.
— Тьфу, — сказал Шпарин.
— Не тьфу, — сказал Стасик. — А очень верная мысль.
— Приступим, — Шпарин наложил в тарелку салата и подцепил кусок сала.
— Приступим, — Маралов схватился за бутылку. — Водочки?
— Без водочки.
— Ну, как знаешь.
Обед прошел в тишине, прерываемой стуком вилок. Шпарин разглядывал Маралова, Додоню, дом. Экстрасенс ел важно и сосредоточено. Жевал медленно. Салат разгребал большой серебряной ложкой, брезгливо отодвигая кольца лука, выуживал помидоры и переносил на тарелку. Куски сала с мясными прожилками со сковородки переносил с помощью ножа и вилки, и резал их на совсем мелкие кусочки. Аккуратно подносил ко рту и часто, комкая салфетки, вытирал уголки рта.
— Что важничаешь, Сергей Николаевич?
— Я не важничаю, я вкушаю, — Маралов остановил вилку и строго посмотрел на Шпарина.
— Все! Насытился. Спасибо, Петя! — сказал Шпарин, сьезжая вбок по скамейке от стола.
— Парни! Чем займёмся? — Стасик хлопнул Маралова по спине.
— Иди в дом, Стас, посмотри телевизор. Посуду отнесите, — Шпарин вытер губы чистейшим белым полотенцем с красными петухами, поданным Додоней.
Додоня со Стасиком собрали грязную посуду и отнесли в дом. Додоня вернулся и принялся слонятся по лужайке.
— Хотел приготовить классный ужин, а вы, капитан…
Додоня направился к свежевскопанной полосе чёрной лоснящейся земли. По полосе бродили толстые чёрные птицы и клевали толстых червей.
— Грачи прилетели. Самое время картошку сажать.
— Сынка Древаки надо отправить домой, — сказал Маралов. — Чем быстрее — тем лучше. Прилип к тебе, как к родному. Где ты его откопал?
— Дружище… — начал Шпарин и замедлился. — Э…э… О чьей свадьбе ты говорил?
— Как о чьей? О твоей.
— Ну, ну… С нетерпением жду подробностей. Я так понимаю, невеста одна из красавиц. А которая?
— Она попозже подъедет. Звонила утром. И Алёна звонила…
— Может Алина? — с надеждой спросил Шпарин.
— Алёна. Замотал девицам головы.
Маралов, склонив голову, неотрывно изучал лицо Шпарина.
Додоня воткнул лопату в землю.
— Не по мне это. Я бы ни за что на брюхатой не женился.
— Так любовь, — сказал Маралов. — Никуда не деться.
— Разве любовь, — согласился Додоня. — Она, сука, такая…
— Да, уж… — сказал Маралов. — Да, уж…
— Я вот до армии, тоже гулял, с одной девицей… — произнес Додоня задумчиво. — Гуляли, гуляли, за ручки держались, а потом…
— А потом?.. — поощрил Маралов. — Что потом, Петенька?
— Понесла она… Надул кто-то мою Арину. До меня. Приезжий один из города. Наобещал, надул и бросил…
— Ну, а ты, Петенька?
— А я в армию. Контракт подписал и в армию. Я капитана не осуждаю… ежели здоровье позволяет и девки дают. Но на брюхатой? Извиняйте!..
— На когда намечено бракосочетание? — Шпарин, нащупывая обувь, задвигал ступнями по деревянному полу беседки.
— На следующую субботу. Я тебе, Миша, крайне удивляюсь…
— Счаз-з вам, а не свадьба, счаз-з вам, а не любовь! — Шпарин вдел ноги в сандалии, выскочил из беседки, подбежал к Додоне и выдернул лопату из земли.
— Миша, ты куда?
Лязгнула калитка.
* * *
Пляж. Серая лента неспешной речки. Мост. Камыши. Лежаки. Тенты. Жёлтый песок со следами многочисленных ног.
Шпарин нырнул под мост и вонзил лопату в песок. В результате раскопок из широкой и глубокой ямы были извлечены несколько мелких камней, створки ракушек и ржавая консервная банка.
Шпарин смахнул капли пота и выбрался на асфальт.
«Речка, кажется, течет в обратном направлении. Итак… На горизонте событий новые лица. Брюхатая невеста и сестрички… Мундир в особняке с погонами капитана. Чёрный спортивный костюм с конскими головами на мне… Костюмчик чёрный с синим отливом. И еще два — бежевый и кремовый. Я купил их в салоне… И где-то оставлял, бросая в мусорные баки, двигаясь от казино к казино. Маралов, Додоня… Додоня кажется тот же… А колдун изменился. Раздобрел. Борода отросла. А ведь перед поездкой в казино я заставил его побриться. Сколько прошло времени? Ванная… Моя бритва. Зубная щетка зелёного цвета. Всегда любил зелёный цвет… Пора признать очевидное. И я не тот, и место не то. Другая среда обитания. Я двойник, тройник, четверник… И так далее. С остановками на промежуточных станциях. «Ве-се-ль-чак». Живу везде и сразу… Закрадывается крамольная мысль — время не дискретно. Пространство-время. Время-пространство… Что ребята с «Холма» с ним сделали?..».
Грузовик, казалось, вынырнул ниоткуда. Шпарин успел отскочить на обочину. Грузовик, оглушительно сигналя, пролетел мимо. Пахнуло навозом. Из широких щелей высокого борта, сделанного из досок, смотрели рогатые головы.
Со звоном волоча за собой лопату, Шпарин медленно шел к поселку. Пройдя метров сто, смачно выругался и вернулся к мосту. Отсчитал десять шагов от указателя «Сонная Горка», разбросал куски шебня и сделал небольшую ямку. Перешел на другую сторону дороги и выкопал вторую. На белом столбе указателя под табличкой штыком лопаты до блестящего металла соскрёб краску и, положив шанцевый инструмент на плечо, быстрым шагом двинулся на Сонную Горку.
Улица была практически пуста. Редкие прохожие почему-то вымученно улыбались и уступали узкий тротуарчик, по которому он передвигался. Из трех проезжающих мимо машин две приветственно бибикнули. На подходе к дому с башенками за Шпариным увязался рыжий пес, вилял куцым хвостом, терся о ногу и норовил забежать вперед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
