— Хм… — сказал Маралов. — Что?
— Неси водку, старый хрен! — прошипел Стасик.
— Обнаглел! Но, в самом деле… Водку, Миша, нести?
— Не нести! — Шпарин скрипнул зубами. — Бери, Стас, трубку и звони отцу.
— Я домой не поеду!
— Дальше начинаются сугубо взрослые мужские игры. Молоденьким мальчишкам в них не место. Не дело.
— Вы предатель, дядь Миш! Предатель, предатель… Я всё папе расскажу!
— Как мутил со шпионкой? Папе понравится. И в институт пора, Стас, на лекции. Звони отцу, говорю!
От входной двери покашляли. У двери стоял Древака в генеральской форме. При пушистых баках. Красные лампасы. На золотых погонах по сверкающей звезде. Погоны слепили. Из-за плеча генерала выглядывал испуганный Додоня.
Древака, грузно ступая, прошел к дивану и уселся рядом с Мараловым. За Древакой, оттеснив Додоню, в гостинную вошел Супонев в гражданском. Жёлтый пиджак, жёлтые брюки в крупной белой клетке, белые туфли, с узкими, сильно загнутыми мысками.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — Маралов подскочил с дивана и вытянулся.
— Оставь, — Древака вяло шевельнул рукой. — Я тебя знаю?
— Слуга, — нашелся Шпарин. — Камердинер… э-э… мажордом. Три штуки в одной бутылке.
— Почему в халате?
— Донашивает, отдал старенький.
— Не по форме. Пьёт? Рожа явно с похмелья.
— Закладывает. Бухарик.
— А тот, конопатый?
— Тот… э-э… повар. Петрушка.
— Рожа тоже ненадёжная. Распустил, Михаил Иванович.
— Все под контролем, господин генерал. Гоняю… Но не уследишь за ними.
— Все вышли вон, — устало сказал Древака и снял фуражку с высокой тульей.
— И я? — спросил Супонев.
— И ты! — сказал Шпарин.
— Хватит, Миша, — генерал поморщился и недовольно произнес: — Ну, что вы как дети, право слово. Супонев, отведи мальчика в машину. Я с тобой, сынок, негодник такой, дома поговорю.
Стасик втянул голову в плечи.
— Прощай, Стас, — сказал Шпарин. — Ты хороший парень.
Супонев схватил мальчишку за тонкую шею и вывел за дверь.
— А ты, Миша, иди сюда, присаживайся.
Генерал постучал по дивану. В солнечных лучах, бьющих из окна, поднялось облачко пыли.
— Спасибо за сына, капитан! — сказал Древака, с минуту помолчав. — Но бардак! Везде бардак. Мусор во дворе, все засрано. Соседи жалуются. Шум по ночам. Женщин водишь. Притон устроил. Инеева до инфаркта довели… Лежит в госпитале.
— Вот, что, Миша. Вот, что… Засветился ты по полной. Пресса вопит, телевидение мусолит… Мы тебя прикрыли… Похоронили и сегодня памятник поставим, — генерал кивнул на телевизионную стенку. — Видел? Так что с командировками пока повременим. Орден Начальник Департамента тебе зарубил. Выхлопотал я должностенку. Майорскую… После свадьбы отправишься в дальний гарнизон, где меньше кабаков и соблазнов. Нам твои залеты надоели… Ляхову тоже не поздоровиться. И дядя не поможет. Отсидишься, пока поутихнет. У капитана Ханеева челюсть выбита, у майора Полоки перелом двух ребер. Зачем было так избивать? Подумаешь — пригласили сдуру девчонку в ресторан… У неё на лбу не написано, что твоя. А сейчас марш к невесте! Помирись, успокой. Скажи: всё — наветы сестриц. Завидуют. Оболгали. Девчонка рыдает, не дай бог руки на себя наложит. Или выкидыш. Понял?
Генерал встал с одышкой, потрепал Шпарина по плечу.
— Эх, мне бы твои годы… До свидания, Миша. Поеду на кладбище — поприсутствую…
Хлопнула дверь, лязгнула калитка.
Шпарин вышел во двор.
— Я бухарик, Миша? — Маралов, задыхаясь, отскочил от открытого окна.
— А кто?
— Слуга? Камердимер? Камардамер?.. Да?..
— Метродотель. Растешь по службе. Скажи спасибо, что отмазал.
— Это не наш полковник, — сказал Додоня. — Это генерал.
— Конечно генерал, но не наш.
— И чего теперь делать?
— Пока не знаю. Пойду, побеседую с девчонкой из дворца напротив.
* * *
После отъезда машины с генералом девушка в соседнем особняке отошла от окна, уселась за стол, открыла тетрадь и, пожевав кончик ручки, застрочила.
«После звонка Миранды Изабелла упала на кровать и, свернувшись комочком, долго и горько заплакала. «Негодяй! — задумалась она, кусая розовый платочек. — Негодяй! Изменил с лучшей подругой. Пусть только заявится… Пусть…». Успокоившись, накрасившись, Изабелла надела толстые бриллиантовые бусы, нарядилась, вызвала такси и поехала в город. В многолюдном парке, она свернула на узкую тропинку вьющуюся среди магнолий. За магнолиями слышались разговоры и смех людей. «А я одна, совсем одна, — думала Изабелла. — Ну и пусть. Отдамся назло Родириго первому встречному мущине. Назло…»…
— Настоящая скотина этот Родириго, — сказал Шпарин, склоняясь над девушкой.
— Ой! Подкрались, Михал Иваныч. Напугали.
— Родириго Изабеллин муж?
— Муж!
— Я бы не так написал. А если первый встречный старый плешивый урод? Или ещё хуже — грязный маньяк…
— И впрямь… А как?
Шпарин припал носом к узлу светлых волос сооруженному теперь на затылке. Новый веерный венчик, выкрашенный в белый цвет, подрагивал и манил.
«А запах, а запах?.. Молочком парным пахнет».
— Пиши: «Свернув на узкую тропинку, вьющуюся среди магнолий, Изабелла столкнулась с молодым статным мущиной в длинном бархатном плаще желтого цвета с саблей…».
— Мущиной… — Карамелла, высунув кончик языка, усердно записывала. — Или мусчиной?
— Как хочешь. Но, по-моему, мущиной мужественней.
— Не, — сказала Карамелла. — Мущиной правильней. Надо в книжках подсмотреть.
— Мущина был статен и красив… Его голубые глаза смотрели…
— Лучше серые, как у вас.
— … серые глаза смотрели печально. Изабелле показалось, что и он одинок, как она. Молодой мущина уступил Изабелле дорогу и, обернувшись ей вслед, вздохнул. «Да, — подумала Изабелла, тоже обернувшись. — Это он!». Мущина остановился и снял широкополую шляпу с разноцветными перьями. «Михаэль», — представился он, протянувши ей навстречу ладонь без признаков кольца.
— Лучше Габриэль, — сказала девушка.
— Пусть будет Габриэль… «Я — Изабелла», — сказала Изабелла, сделала книксен и пожала влажную и сильную ладонь Габриэля. Раздался внезапный раскат грома и дождь полил землю с первобытной страстью. Габриэль накрыл Изабеллину голову своей широкополой шляпой… Но Изабелла вмиг измокла и тогда Габриэль увлёк её к беседке в глубине парка и, откинув ветвь зеленого плюща…
— Плющ ядовитый, лучше ветвь лианы.
— … ветвь лианы, пригласил внутрь.
— А зачем?
— Догадайся.
— А, — сказала Карамелла. — Понятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
