Эти направления получили развитие в работах А.Н. Медушевского данного периода, посвященных становлению современной демократии. В новое время, – считал он, – в социальных отношениях происходят качественные изменения, связанные с переходом от традиционной общественной организации к новой, более рациональной, воплощенной в институтах гражданского общества и правового государства. Распад традиционного общества приводит к разрушению старых сословных перегородок, изменению положения групп и индивидов по отношению к власти. Этот процесс последовательно охватывает духовную, социальную и экономическую жизнь, радикально изменяя условия существования людей. Важнейшими его проявлениями в политической сфере становится утверждение демократических институтов власти и политических свобод. Однако, демократия выступает в его концепции как внутренне противоречивый феномен. С одной стороны, в результате ее становления (с введением всеобщих выборов в отдельных государствах Западной Европы и США к концу XIX – началу XX вв.), широкие массы населения, ранее являвшиеся лишь объектом политики, становятся ее субъектом. Впервые в истории они получают в таком масштабе возможность непосредственно влиять (через парламенты и политические партии) на политический процесс и даже принятие политических решений (что было немыслимо в предшествующую эпоху сословного строя и абсолютизма). С другой стороны, становление демократии сопровождается ростом противоречия между огромным влиянием масс на политический процесс и низким уровнем их общей и, особенно, политической культуры. Следствием этого стала угроза разрушения самой демократической политической системы, установление новой тирании, более жестокой, чем прежняя[513]. Особую актуальность эта проблема приобрела, однако, не в странах с развитыми демократическими традициями и институтами, а в тех регионах мира, которые не имели их вовсе или развили в недостаточной степени, но в то же время, в силу специфики своего исторического развития, оказывались перед необходимостью быстрых социальных изменений. Не случайно большой вклад в рассмотрение проблемы внесли ученые как раз тех стран – России, Германии, Италии и Испании, которые в ХХ в. шли по пути ускоренного догоняющего развития – модернизации[514]. Переломным этапом в интерпретации феномена современной демократии стало появление концепции, впервые связавшей воедино такие вопросы, как переход от традиционного общества к демократии, значение всеобщих выборов для политической мобилизации населения, механизм взаимоотношения масс и политических партий, наконец, процесс бюрократизации самих этих партий, находящий выражение в создании особой политической машины – Кокуса[515].
В этом контексте основными проблемами исследований А.Н. Медушевского стали: концепция правовой рационализации и модернизации общества, осуществляемой государством в условиях быстрых социальных изменений[516]; существо изменений, возникших с переходом ко всеобщему избирательному праву[517]; типология переходных политических режимов (различных моделей конституционной монархии и генетически связанных с ними современных форм правления)[518]; значение политической теории либерализма при обосновании моделей разделения властей[519] и возможности выхода из социального конфликта не путем революции, а радикальных социально-экономических и политических реформ, целенаправленно осуществляемых государством; особенности идеологии и стратегии восточно-европейского либерализма[520]; специфика программы русского либерализма и конституционного движения[521], а также взгляды его ведущих представителей[522].
Место российского конституционализма в становлении современной демократии, его типология, тенденции развития и перспективы находятся в центре внимания фундаментальной книги А.Н. Медушевского – «Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе» (1998)[523]. В этом труде на большом фактическом материале новых источников и интернациональной литературы раскрывается проблема конституционализма как явления мирового и российского исторического процесса. Рассматривается становление современной демократии как социальной и политической системы и теории перехода от традиционного общества к массовому; механизм власти и типология форм правления в ходе крупнейших европейских революций; российская модель конституционализма в мировом политическом процессе. Фактически в работе обобщен весь опыт российского парламентаризма и конституционализма в сравнительно-историческом освещении. В центре исследования впервые оказалась крайне актуальная для России проблема перехода от авторитарных политических систем к демократическим. С этой целью автор представил сравнительный анализ основных европейских моделей политических систем при переходе от абсолютизма к различным типам конституционной монархии (парламентская монархия Великобритании, дуалистическая монархия государств Центральной Европы и монархический конституционализм Германской, Австро-Венгерской и Российской империй, а также Японии) и от них к основным формам современного демократического государства (парламентской, смешанной и президентской республики). Основное внимание уделялось раскрытию конфликтного потенциала трех основных компонентов российской политической системы – Государственной Думы, административной системы правительства и главы государства.
Российский конституционализм как целостный социальный феномен имеет, как показал Медушевский, свою типологию, особенности возникновения и альтернативные тенденции развития. Специфика данного феномена выявляется в ходе сравнительного анализа ключевой проблемы – перехода от абсолютизма к конституционным формам политического строя в странах с особой типологией развития, реализующейся в мировом социальном процессе нового и новейшего времени. Для российского конституционализма особенно характерны противоречия, которые присущи процессу модернизации: между правом и необходимостью быстрых социальных изменений; между нововведенными демократическими институтами и необходимостью концентрации власти для обеспечения направленности реформ; наконец, между классическими западноевропейскими конституционными моделями и автохтонными формами политического развития.
Практически ни одно традиционное общество на стадии модернизации, – констатировал исследователь, – не может избежать кризиса существующей правовой системы. Необходимая ломка старого права может быть осуществлена двумя путями – революцией и радикальной реформой. Различаясь между собой главным образом методами проведения преобразований, они, однако, сходны в своей цели – обеспечить соответствие политической власти характеру социальных перемен. Это достигается введением новой легитимирующей формулы и соответствующим изменением природы политического режима. Оптимальным вариантом является их полное соответствие друг другу. Однако в реальной политической ситуации революционных преобразований между ними часто возникает разрыв. Следствием этого становится появление переходных форм, неизбежно оказывающихся внутренне противоречивыми. В современной литературе они получают название «тоталитарной демократии», «нелиберальной демократии» или «имитационной демократии».
Для интерпретации особенностей конституционных моделей переходных периодов, Медушевский предложил ряд новых ключевых понятий – «реальный», «номинальный» и «мнимый» конституционализм[524]. В отличие от реального, номинальный конституционализм (примером которого выступают все советские конституции) – это система, где конституционная норма вообще не действует. Классические принципы либерального конституционализма в области власти – не закреплены. Конституция фиксирует неограниченную власть – диктатуру (которая сама по себе исключает конституционность). Это конституция – только по имени, в действительности данная система не имеет конституционных норм, сдерживающих власть. Она является выражением новых принципов легитимности (народный или классовый суверенитет) и авторитарных институтов правления (диктатура вождистской партии). Однако в ситуации переходного периода «реальный» и «номинальный» конституционализм представляют скорее исключение, чем правило. Наиболее часто встречается система, определяемая как «мнимый конституционализм», который включает элементы двух предшествующих идеальных типов. Мнимый конституционализм – это система, где конституция, с одной стороны, не является фикцией, но, с другой стороны, принятие политических решений выведено из сферы конституционного контроля. Это достигается: а) за счет очень больших правовых прерогатив главы государства; в) сохранения пробелов или лакун в конституции; и, как следствие, с) само заполнение этих пробелов зависит от реальной расстановки сил. Альтернатива разрешается как правило в пользу новой модификации авторитаризма. Эта диалектика мнимого и номинального конституционализма позволяет лучше понять логику развития российской политической системы в сравнительной перспективе[525].
