что ничего такого ни Сталин, ни советское руководство сделать не могли. И это очень похоже на правду. Хотя по какой-то причине приведенное выше описание Судоплатовым случившегося в основных чертах серьезно отличается от того, что писал он в официальном документе 40 лет назад.
Из объяснительной записки генерала П.А. Судоплатова в Совет Министров СССР от 7 августа 1953 года.
«Совершенно секретно
…примерно 25–27 июня 1941 года я был вызван в служебный кабинет бывшего тогда народного комиссара внутренних дел СССР Берия.
Берия сказал мне, что есть решение Советского правительства… неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится прекратить войну против СССР… что… имеет целью создать условия, позволяющие Советскому правительству сманеврировать и выиграть время для собирания сил. В этой связи Берия приказал мне встретиться с болгарским послом Стаменовым…
Берия приказал мне поставить четыре вопроса. Вопросы эти Берия перечислял, глядя в записную книжку…
1. Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР.
2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны.
3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек.
4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует.
Берия приказал мне, чтобы разговор со Стаменовым я вел не от имени Советского правительства, а поставил эти вопросы в процессе беседы на тему о создавшейся военной и политической обстановке…
Вечером этого же дня, примерно часов в 19, дежурный секретарь наркома передал мне приказание отправиться на городскую квартиру Берия.
Я подъехал к дому, в котором проживал Берия, однако в квартиру допущен не был. Берия, прогуливаясь вместе со мной по тротуару вдоль дома, в котором он жил, заглядывая в свою записную книжку, снова повторил мне четыре вопроса…
Берия и на этот раз строжайше предупредил меня, что об этом поручении Советского правительства я нигде, никому и никогда не должен говорить, иначе я и моя семья будут уничтожены.
Берия дал указание проследить по линии дешифровальной службы, в каком виде Стаменов пошлет сообщение по этим вопросам за границу… На другой день… я позвонил в болгарское посольство, попросил к аппарату Стаменова и условился с ним о встрече у зала Чайковского на площади Маяковского.
Встретив Стаменова, я пригласил его в машину и увез в ресторан «Арагви». В «Арагви», в общем зале, за отдельным столиком, как это было предусмотрено инструкциями Берия, состоялся мой разговор со Стаменовым.
Все, что я говорил, Стаменов слушал внимательно, но своего мнения по поводу этих четырех вопросов не высказывал… После встречи со Стаменовым я немедленно, в тот же вечер доложил о ее результатах бывшему тогда наркому Берия в его служебном кабинете в здании НКВД СССР. Во время моего доклада Берия сделал какие-то записи в своей записной книжке, затем вызвал при мне машину и, сказав дежурному, что едет в ЦК, уехал. Больше я со Стаменовым… не беседовал и вообще с ним больше не встречался. Некоторое время продолжалось наблюдение за шифрованной перепиской Стаменова. Результатов это не дало. Однако это не исключает, что Стаменов мог сообщить об этой беседе через дипломатическую почту или дипломатическую связь тех посольств и миссий, страны которых к тому времени еще не участвовали в войне…
Сейчас после беседы, проведенной со мной в Президиуме ЦК КПСС, и полученных разъяснений, что никакого решения Советского правительства, о котором говорил Берия, нет и не было, для меня совершенно ясно, что Берия обманул меня…»
Казалось бы, если была запись беседы Судоплатова со Стаменовым в «Арагви», то должны сохраниться соответствующие документы. Однако, по сообщению Службы внешней разведки России, документы, которые могли бы прямо и косвенно подтвердить факт этой встречи летом 1941 года, не обнаружены. Впоследствии Судоплатов в беседах и публикациях неоднократно повторял, что, по его мнению, Берия преследовал цели дезинформации немецкой стороны, однако датировал свои встречи со Стаменовым не июнем, а июлем 1941 года.
В этой связи хотелось бы вспомнить версию, высказанную английским историком Г. Солсбери. Он напомнил, что 30 июня 1941 года в состав ГКО – высшего органа страны – вошли: Сталин (председатель), Молотов (заместитель председателя), Ворошилов, Берия, Маленков. На Сталине лежали общее руководство, военные дела и многое другое, то же следует сказать о Молотове и Ворошилове. Берия руководил спецслужбами, Маленков – партаппаратом. В те дни старшим коллегам из ГКО было не до контроля за двумя молодыми честолюбцами.
Г. Солсбери писал: «Вероятно, союз Маленкова и Берия, раскрытый лишь после смерти Сталина в 1953 году, уже существовал. Во время кризиса в любой стране на передний план выходят силы безопасности… Этим воспользовались в собственных интересах Берия и Маленков…
Может даже возникнуть вопрос, а не допустили ли умышленно Берия и Маленков, чтобы Россия оказалась в состоянии войны с Германией? Не было ли с их стороны тут интриг или честолюбивых замыслов? Оба противились переводу советских вооруженных сил на боевую готовность, имели доступ к предупреждениям разведки о предстоящем наступлении немцев… Маленков и Берия могли усмотреть для себя шанс захватить власть и тогда, быть может, повести за спиной Сталина переговоры о выходе России из войны и добиться мира с Германией. Пусть чудовищной ценой, но захватить власть».
Эта книга Г. Солсбери «900 дней» вышла в Лондоне в середине 1960-х годов. Конечно, он высказал всего лишь предположение, не имеющее серьезного обоснования, но оно вовсе не абсурдно. В горбачевский период официальная пропаганда делала акцент на антисталинской версии. Мол, Берия выполнял тайное распоряжение Сталина, перепуганного наступлением немцев. Можно ли в это поверить? Нет! Если, конечно, верить тому, что Судоплатов писал 7 августа 1953 года.
Почему Берия вечером не пустил его в свой дом? Не потому ли, что боялся прослушивания и сообщения результатов беседы Сталину? Почему и днем и вечером того же дня Берия угрожал Судоплатову и его семье расправой за разглашение тайны? Ведь если бы его поручение было законным сверхсекретным поручением советского правительства, соблюдение тайны было само собой разумеющимся, тем более для ветерана спецслужбы Судоплатова, и акцентировать внимание на угрозах не имело никакого смысла.
В ресторанах для таких встреч, да и вообще для всяких конфиденциальных контактов существовали и существуют отдельные кабинеты (о таком упомянул Судоплатов в книге «Разведка и Кремль»). Но Берия, опасаясь прослушивания в отдельном кабинете, организовал встречу в общем зале, гарантировав непрослушиваемый столик.
Почему при докладе Судоплатова о встрече со Стаменовым Берия делал какие-то заметки в своей записной книжке, когда мог предложить своему подчиненному, как положено, написать
